Э. Латимер

Таинственные портреты Брайони Грей

Посвящаю эту книгу Шоку,

который всегда поддерживал меня

на писательском пути

Пролог

Леди Присцилла Дэшворт любила коллекционировать красивые вещи. В коридорах ее огромного старинного дома стояли ровно пятьдесят две вазы из граненого хрусталя и двадцать одна стеклянная скульптура, каждая — в форме какого-нибудь домашнего животного, а стены украшали девятнадцать персидских ковров.

Однако больше всего леди Дэшворт гордилась коллекцией, посвященной тому, что она считала самым прекрасным на свете, — ей самой. Дело в том, что Присцилла Дэшворт коллекционировала собственные портреты, притом самые разные: большие, от пола до потолка; миниатюры, искусно выписанные с такими мельчайшими подробностями, какие видны лишь под микроскопом; великолепные рисунки углем и выполненные изящными мазками масляные портреты. Имелась даже серия картин, на которых леди Дэшворт была изображена в виде различных мифических существ: русалок, дриад и прочих созданий сомнительной репутации.

На стенах в доме почти не осталось свободного места — все занимали полотна. Если бы свои портреты вздумал коллекционировать кто-нибудь другой, его назвали бы безумцем, однако леди Дэшворт была необыкновенно богата, и потому обитатели близлежащих деревень отзывались о ней всего лишь как об эксцентричной особе.

Тот вечер, когда леди Дэшворт привезли ее новый портрет, был особенно дождлив и тосклив. Она встретила посыльного на крыльце.

— Ваша картина, мисс, — выпалил тот.

— Да-да. — Леди Дэшворт жестом пригласила его войти. — Несите в библиотеку. Джерард с вами расплатится. Побыстрее, пожалуйста: мне не терпится на нее взглянуть.

Выставив перед собой обернутый в бумагу портрет, посыльный устремился вперед, лавируя между шаткими стопками книг.

— Сюда. — Раскрасневшись от возбуждения, она торопливо шла за ним по коридору.

В библиотеке леди Дэшворт трясущимися руками отдернула шторы. На стене возле окна белело лишь одно свободное место — как раз для новой картины.

— Ну, дайте посмотреть.

Одним движением бедра отпихнув посыльного — тот сдавленно крякнул, — она принялась с треском срывать оберточную бумагу. И не успел последний клочок спланировать на пол, как портрет уже висел на стене. Ахнув от восторга, леди Дэшворт попятилась и стиснула руки на груди.

— Вы только взгляните на меня: я просто бесподобна! — Она вся дрожала от благоговения.

— Миледи поистине бесподобна. — К леди Дэшворт незаметно подошел Джерард, ее дворецкий. На локоть посыльного опустилась затянутая в белую перчатку рука. — Следуйте за мной, сэр, и мы обсудим вознаграждение.

Краем уха леди Дэшворт слышала робкие возражения посыльного, бормотавшего о необходимости убедиться, что заказчица довольна. Но Джерард уже выводил его из комнаты, а леди Дэшворт не могла оторвать глаз от картины. Остальное утратило для нее всякое значение.

Отправляясь позировать для этого портрета в первый раз, Присцилла была настроена скептически. В самом деле, разве может тринадцатилетняя девочка сравниться с признанными мастерами, которые писали портреты леди Дэшворт? Не говоря уж о том, что девчонка, по слухам, не в своем уме. Ко всему прочему, ее «студия» располагалась на старом, затянутом паутиной чердаке. Но юная художница слыла исключительно талантливой, и картина стала прямым тому подтверждением. С портрета на Присциллу смотрела она сама — красивая, бледная, с темными блестящими глазами, скрывавшими множество секретов.

По телу леди Дэшворт пробежала дрожь.

Нарисованная Присцилла сидела на красной кушетке, слегка наклонившись вперед и уперев руки в бока. На губах ее играла лукавая улыбка. Сияющие глаза смотрели совершенно осмысленно. В них была… жизнь. Казалось, копия леди Дэшворт наблюдает за ней с портрета.

Чувствуя, как почему-то холодеет в груди, леди Дэшворт сделала нетвердый шаг назад.

Нарисованная Присцилла улыбнулась чуть шире и немного подалась вперед.

Быть того не может.

Леди Дэшворт попятилась.

Нарисованная Присцилла подмигнула.

Леди Дэшворт прижала дрожащую ладонь ко рту. Должно быть, воображение разыгралось.

Картина качнулась, полотно со стуком задергалось в раме. Нарисованная женщина шевельнулась.

Сердце леди Дэшворт заколотилось как бешеное, она хотела закричать, но из горла вырвался лишь сдавленный хрип. В комнате вдруг стало нечем дышать. Дотянуться бы до колокольчика, и тогда придет Джерард, славный, верный Джерард, который никогда ее не подводил… Но ноги будто приросли к полу. Она оцепенела. Почему, почему она не может сдвинуться с места?!

Холст с жутким треском выгнулся. Нарисованная Присцилла потянулась вперед и ухватилась за раму. На сей раз леди Дэшворт удалось издать слабый крик. А из картины уже высунулась рука — вся из цветных крапинок и мазков масляной краски. Длинные пальцы сомкнулись на шее леди Дэшворт, и та захрипела. Но даже сопротивляясь нарисованной даме, она не могла отвернуться. Даже когда перед глазами замелькали вспышки света, сливавшиеся с холодным освещением на картине, когда полотно раззявило пасть и принялось высасывать из нее жизнь, леди Дэшворт не могла отвести взгляд от этих темных насмешливых глаз.

Нарисованная дама улыбнулась.

Глава 1

Отражение Брайони Грей вело себя странно. Девочка с недоумением разглядывала уродливое зеркало в черной массивной раме, обильно украшенное зловещими головами горгулий. Дядя Бернард притащил его на чердак месяц назад и, хотя Брайони решительно возражала, повесил над камином, уверяя, что оно оживит обстановку.

Казалось, отражение отворачивается от Брайони. Остальное было в порядке: те же длинные светлые волосы, заплетенные в косу, то же дурацкое кружевное платье, которое утром заставила надеть тетя Гертруда. Из-за платья все чесалось, и Брайони дернула плечом. Отражение не шелохнулось.

Брайони моргнула, и все встало на свои места. Отражение опять смотрело на нее. Она почесала локоть — отражение сделало то же самое.

Наверное, померещилось. Или, может, свет так упал. Брайони много раз объясняла тете Гертруде, что на чердаке темно. Вот ослепнет она — и как портреты писать?

В углу недовольно фыркнули, и Брайони снова повернулась к женщине, тощей и прямой, как штырь, которая сидела на выцветшем красном диване у окна. На тете Гертруде было строгое, прямо как она сама, черное платье с таким высоким воротником, что казалось, он вот-вот втянет в себя и ее лицо. Рюшей и декоративных пуговиц тетя не любила, поэтому единственным украшением платья была брошь-камея на воротнике. Слава богу, что от Брайони не требовалось писать тетин портрет: получилась бы самая скучная картина на свете.

— Полно отвлекаться. Ты уже закончила портрет?

Брайони всегда раздражал тонкий, пронзительный голос тети Гертруды.

— Нет. — Девочка недовольно засопела. Рисовать фон было и без того тоскливо, не хватало только тетиных нотаций. — Если здесь станет еще темнее, я его и не закончу. А вот внизу…

— Вниз ты не спустишься. Это исключено. Ты слишком несдержанна.

Брайони бросила на тетю свирепый взгляд. Они обе прекрасно знали, что ее вспыльчивость тут ни при чем. Тетя Гертруда поселила девочку на чердаке, когда ей исполнилось семь и она впервые взяла в руки кисть. Брайони тут же объявили: никаких игр, никакой улицы, никакого общения с другими детьми — только живопись.

— Закончим этот разговор раз и навсегда. И хватит менять тему. — Тетино худое лицо недовольно сморщилось, она хмуро уставилась на Брайони. — Что подумает твой покровитель, если я расскажу, что ты ленишься?

Глаза Брайони расширились.

— Даже не смейте о нем…

— Ты же знаешь, что это не простой портрет. Дядя Бернард уже объяснил тебе, что его выставят в музее. — Тетя Гертруда натянуто улыбнулась.

Брайони посмотрела на нее с досадой. Тетя вела себя просто смешно. Достаточно было вспомнить, какой шум она подняла, когда Брайони работала над своим десятым портретом. Заказчицей была одна маленькая круглая женщина — как там ее, мадам Уильямс?..

В тот раз тетя Гертруда прочитала Брайони целую лекцию: мол, нужно отнестись к заказу со всей серьезностью, ведь ее творчество может восстановить доброе имя семьи Грей.

Как будто портреты откроют тете дорогу в высшее общество. Характер-то у нее не лучше, чем у Брайони.

Вот и сейчас тетя покраснела до корней волос, ноздри у нее затрепетали. Сделав глубокий вдох, она разгладила накрахмаленное платье и поправила брошь на воротнике.

— Мы отправим портрет в музей, и тогда все позабудут об этом недоразумении.

Брайони бросила взгляд на сложенную газету, которую вчера принес дядя Бернард. Заметка была короткой — двести слов, не больше, но этого хватило, чтобы вывести тетю из равновесия.

Связаны ли загадочные портреты с недавними исчезновениями?

Брайони перечитала статью уже несколько раз. Особенно ей запомнился один абзац.

Семья лорда Ремингтона, пропавшего пять дней назад, сообщила полиции, что за сутки до его исчезновения юная художница Брайони Грей написала его портрет.