Она кивнула; она протерла шкаф так, что дерево заблестело.

— Все, готово, — сказала Кэсси, взмахнув тряпкой. — Теперь я пройдусь пылесосом по комнате и под кроватями. Ты выбери фотографии, а я их развешу.

— Да, мэм. — Тед порылся в коробке и вытащил еще два снимка. Эти поставь на стол, рядом с папиным креслом.

— Хорошо. — Она взяла их и вышла. Через несколько секунд она вернулась с пылесосом, шумным зверем — Тед всегда его недолюбливал. Но Кэсси была настроена абсолютно серьезно. Тед не знал, есть ли в мире кто-нибудь прекраснее Кэсси, охваченной жаждой уборки.

— Лучше выйди в коридор, пока я занимаюсь здесь, — предупредила она.

— Почему?

— Потому что иначе я должна буду просить тебя поднять ноги, а если я буду пылесосить под твоими ногами, ты никогда не женишься, — сказала Кэсси серьезно.

— Что?

— Да ну тебя, Тед. — Кэсси воткнула вилку в розетку. — Ты что, не знаешь об этой примете? От Техаса до Оклахомы не так уж далеко. Бабушка всегда просила меня переждать в другой комнате, когда пылесосила.

Тед громко засмеялся, но пошел к двери, где смотрел, как она разделывается с семилетним слоем пыли. Никогда не женишься? Смешно. Он уже был женат.

— Готово. — Она закатила пылесос обратно в шкаф, где Мария обычно хранила его. — Мы не сильно продвинулись с этими фотографиями. Ты же знаешь, я могу носить только по две, — сказала она.

— Все эти встанут на пианино. Но какую куда, Кэсси? — подзадорил он ее.

Кэсси нравились такие задачи. Она взяла фотографии и поставила их на кровать, пытаясь понять, как бы их расставила Мария. Как бы она расставила те, которые поместятся на каминной полке? Самую большую — в центре. На снимке были все четверо детей. Лиз — подросток со скобками на зубах, Теду и Джону примерно лет по тринадцать, а у Алисии все еще косички. Фотография Теда в синей рубашке заняла место справа от общей, а точно такая же, с Джоном в красной, — слева. Затем она взяла фотографию Алисии и братьев и поставила рядом с Тедом, а снимок Лиз и братьев — рядом с Джоном.

— Ну, как у меня получается?

— Ты или ясновидящая, или ты здорово знаешь маму, — сказал он. — Переставь крайние, и все будет в точности.

— Проклятие, я не угадала! — Кэсси топнула ногой.

— Почти угадала. — Тед засмеялся и стукнул ее подушкой. — Ты знаешь нас лучше, чем мы сами, Кэсси.

Она вырвала подушку и замахнулась на него.

— Это нетрудно, Тед. Вы, Уэллмены, такие открытые, добрые, вас так легко… — Она остановилась. Она почти произнесла: «Полюбить». Опасное слово, особенно здесь, наедине с ним, когда он так обольстительно улыбается… Нет, она не произнесет это слово.

Он попытался заставить ее сказать.

— Нас легко — что? Ты не закончила предложение, Кэсси.

— Легко… легко… за вами легко убирать. Ну же, у нас еще целая коробка фотографий, нам нужно перестелить две кровати и выстирать покрывала до того, как вернутся Мария и Мэгги, — закончила она.

— Ты просто надсмотрщик за рабами, — пожаловался он. Но догадался, какое именно слово она почти произнесла. И, зная, что она чувствует, он был почти готов поговорить об этом. Прежде всего о том, как любит ее, раз и навсегда.

Если бы только Тед смог заставить ее выслушать и не пугаться до смерти мысли о том, что кто-то в самом деле любит ее. Но после происшедшего с ним несчастного случая чувство росло с каждым днем, и он не мог вечно держать это в себе.

Кэсси вскочила и направилась в холл.

— Я принесу свежее белье. Можешь снять это пыльное старье.

Тед свернул покрывало и бросил его на пол. Взметнувшееся облако пыли опять заставило его расчихаться, так же как и Кэсси, рывшуюся в шкафу с постельным бельем.

Она вернулась с парой чистых покрывал и простынями; Тед спрятался за дверью.

— У! — крикнул он, испугав ее. Кэсси подпрыгнула, Тед ударил ее по спине подушкой.

— Ты… ты… — Она запнулась; ее сердце бешено колотилось.

Тед поклонился.

— Прекрасная дева, я вызываю тебя на дуэль подушками. Тот, кто нанесет последний удар, побеждает, а побежденный угощает победителя обедом.

— Приготовься проиграть. — Кэсси схватила подушку и шмякнула его со всей силой.

— О нет, я не проиграю, — заявил он. — Только не такой дерзкой, бессердечной девчонке вроде тебя. Я выиграю, а ты заплатишь за обед в самом дорогом ресторане. — Тед поднял подушку и направил удар вниз, попав ей под колени. Она шлепнулась на кровать, но встала, сверкая глазами.

— Подумай еще раз! — крикнула она. Она схватила подушку за углы и мощно ударила его по здоровому плечу. Он упал на кровать Джона, но снова вскочил.

Она целила ему в живот, но промахнулась и, как перышко на ветру, по инерции полетела на кровать. Тед воспользовался ее временной беспомощностью и прижал бедром ее колени, подняв подушку над головой.

— Я победил! — объявил он.

Засмеявшись, она высвободилась, схватила свою подушку и со всей силой ударила его по голове. С гулким стуком он свалился на матрас, выбив облачко перьев.

— Ха! — сказала она, задыхаясь. — Это был последний удар.

— О'кей, о'кей. Ты победила. В пятницу я поведу тебя в ресторан, и ты сможешь есть, пока у меня не кончатся деньги. — Тед повернулся на бок и притянул ее к себе. Синяя бандана уже давно слетела, и волосы рассыпались по плечам.

— Ты сегодня неплохо выглядишь. — Тед вдохнул ее пьянящий аромат. Это была смесь здорового возбуждения, лимонного запаха средства для полировки и капельки сладких духов.

Кэсси хихикнула.

— Ну, большое спасибо. Я не привыкла получать такие комплименты во время уборки.

— Я хочу, чтобы ты навсегда привыкла к этому.

— К чему, к домашней уборке? — переспросила она в притворном ужасе.

— Нет, глупышка. К комплиментам.

Тед подался вперед и погладил ее шею. Его губы коснулись ее губ, она закрыла глаза, готовая к поцелую.

Сердцем Теда овладели нежность и спокойствие. Он почти улыбнулся во время поцелуя. Как он может быть спокоен с такой женщиной? — подумал он. Кэсси, его сладкая Кэсси, чистое возбуждение… и настоящая страсть, если он правильно понимает то, что означает это слово.

Он прервал поцелуй, чтобы посмотреть в ее зеленые глаза; она притянула его для еще одного поцелуя, который вскружил головы обоим. Его рука скользнула ей под футболку, нежно ласкала ее грудь. Она тихо застонала, но не прервала поцелуй — она хотела еще его поцелуев, его ласк.

Через пару минут футболка оказалась снятой — она сама не поняла как. Кэсси бросила футболку на пол, завела руки за спину и расстегнула лифчик. Его она тоже бросила на пол и посмотрела на Теда.

Кэсси знала, что любит этого мужчину, любит то, как он смотрит на нее, любит страстное желание в его глазах. Кэсси притянула его к себе, немного робея в его объятиях, но не боясь ласкать его в ответ. Хотя она была готова на этот шаг, но все же не могла справиться с дрожью, выдававшей ее волнение. Внезапно она отвернулась.

— Кэсси?.. — спросил он, взяв ее за руку, когда она поднималась. — Если ты не хочешь…

Кэсси закрыла дверь спальни и снова легла на кровать рядом с ним.

— Я люблю тебя, — прошептал он. Его губы нашли ее, его руки гладили ее грудь и тело. — Но мне нужно, чтобы ты тоже хотела этого… так же, как я. Можешь остановить меня…

— Поцелуй меня еще, Тед, — сказала она. — Я тоже люблю тебя.

Он крепко обнял ее, Кэсси стала расстегивать его рубашку, гладя его мускулистую грудь.

Тед тоже дрожал, почти неконтролируемое возбуждение бушевало в его теле и в душе. Первый раз для Кэсси будет первым и для него — это был почти сон… прекрасный сон, и только женщина, которую он обожал, могла быть в нем. Кэсси. Его настоящая любовь… единственная… его жена.

Она склонилась над ним, гладя его грудь и спину, с невинной жадностью отвечая на его страстные поцелуи. Тед хотел сделать этот момент прекрасным для нее и начал медленно расстегивать ее джинсы, касаясь ее так нежно, как мог, пока она не помогла ему снять с нее джинсы и трусики.

Тед встал с узкой кровати и застыл на мгновение, очарованный восхитительной наготой Кэсси, удивляясь, что судьба свела его с такой прекрасной женщиной, а любовь хранила их и подвела к этому моменту.

Он быстро сбросил остатки одежды и вытянулся во весь рост рядом с ней, его сильные руки скользили по ее изящному телу, гладили везде, пока Кэсси не раскрылась, готовая любить и быть любимой Он нежно вошел в нее, она вцепилась ногтями в его плечо и резко вдохнула. Тед замер и поцеловал ее лоб, ее закрытые глаза, губы. Он гладил ее волосы, успокаивал, пока боль не ослабла. Кэсси открыла глаза.

— Кэсси… ангел мой… любовь моя…

— Не останавливайся, Тед, — прошептала она. — Люби меня так всегда… обещай…

Он кивнул, скрепив обещание поцелуем, и она снова притянула его к себе.

Тед двигался в ней, его тело плотно прижималось к ней, и она подчинилась сладкому, нежному ритму. Пылающая сладость первой любви охватила их обоих, сильнейшее наслаждение в ее жизни растеклось по телу. Тед обнимал ее, тела слились в едином ритме, пока наконец он не закричал, достигнув высшей точки.

— Кэсси… о, Кэсси…

Настала ее очередь обнять его, прижать его голову к своей груди; она плакала от пережитого ощущения восторга.

Он накрыл их обоих покрывалом, и они заснули, обнявшись.

* * *

Хлопнула закрываемая дверца машины, затем еще одна — это разбудило их.

— Это мама и Мэгги, — сонно прошептал Тед. — Нам пора… — Он зевнул.

— Нам нужно вставать! — Кэсси подскочила.

Тед лениво ухмыльнулся ей.

— Разве? Знаешь, мы ведь не делали ничего противозаконного.

Она быстро натянула на себя одежду и бросила Теду джинсы и рубашку.

— Одевайся, лентяй!

Он подчинился, осторожно надевая одежду. Кэсси заставила его забыть о больной руке и ноге, но теперь он вспомнил о них. Ох. Ай. Уф.

Входная дверь открылась и закрылась, две женщины, войдя в дом, замолчали. Казалось, они прислушиваются. Потом Кэсси услышала шаги на лестнице, Мария звала их по имени.

— Мы здесь… убираемся, — откликнулась Кэсси. Она покраснела. — Боже, мы почти попались, — прошептала она. Она была рада, что они успели одеться и поправить постель до того, как мать и тетя Теда поднялись по лестнице.

Тед хитро улыбнулся.

— Тебе стоит поправить прическу. — Кэсси быстро взглянула в зеркало. Рыжие локоны были страшно взъерошены. Она торопливо пригладила их, перевязала одной из чистых тряпок и открыла дверь Марии и Мэгги.

— Мм… привет, — радостно сказала она. — Мы тут занимались уборкой.

Мария сияла, Мэгги улыбнулась. Тед начал объяснять:

— Ну, мы начали уборку, но как-то отвлеклись… устроили бой подушками, — поспешно сказал он. Мария заметила, что постель слегка примята, но ничего не сказала.

— Мама, я пытался постоять за честь семьи, но в конце концов был вынужден уступить даме. — Он подобрал перо и протянул его Кэсси с поклоном и ухмылкой.

В этот момент Мария поняла, что ее сын родился заново. Бывшая общая комната ее сыновей была убрана до блеска. Ей казалось, что многолетний слой пыли был выметен навсегда, и свежий ветер дул в открытые окна, шепча о весне.

Тед вынул ключ из кармана и протянул его матери.

— Больше не нужно запирать эту комнату, мама. За этой дверью больше нет призраков.

— Я так рада. — Мария обняла его. — Я вижу, что и все фотографии на своих местах. — В ее глазах блеснули слезы, она потянулась за уголком фартука, которого на ней не было, чтобы вытереть их. — Теперь идите, посмотрите, что мы с Мэгги купили для ребенка Лиз.

Женщины вышли из комнаты, и Кэсси услышала, как в спальне они шуршат пакетами, вываливая покупки на кровать.

— О Боже, — сказал Тед вполголоса. — Любимое развлечение мамы — покупать приданое для новорожденного. Как так получается, что крошечному ребенку нужно столько одежды?

Кэсси в шутку шлепнула его пониже спины, и уже от одного прикосновения ее накрыла волна желания. Тед повернулся к ней, в его глазах читалась совершенно определенная мысль, но Кэсси остановила его:

— О нет. Мы не одни, и ты только что отдал матери ключ от двери. Сейчас ты пойдешь смотреть одежду для малыша и будешь издавать одобрительные возгласы по поводу каждой распашоночки.

Она взяла его за руку и притянула к себе. Тед заглянул в ее прекрасные зеленые глаза, наконец увидев в них любовь и заново влюбившись в них. Пока она позволяла, он прижал ее к себе, вдохнув слабый лимонный запах средства для полировки на почти чистой тряпке, которой были перевязаны ее волосы.

«Интересная у нас будет жизнь», — внезапно подумал он. И теперь наконец он был готов, чтобы прожить ее.

Глава 11

Тед работал на тракторе большую часть следующего дня, чувствуя себя полностью выздоровевшим, хотя нога еще немного побаливала, когда он залезал на сиденье. Но он решил не обращать на это внимания.

Вечером, грязный и потный, он, насвистывая, вошел в дом через черный ход.

— Какой чудесный день сегодня! — радостно объявил он отцу, Марии и Кэсси, сидевшим за столом. — Пришла весна, я чувствую это.

Боб кивнул:

— Я и сам почувствовал это. Но не забывай, что говорят костоправы: не слишком резвись, пока не зажила нога.

Кэсси скрыла улыбку при слове «резвись», но Тед заметил ее. Он ухмыльнулся.

— Постараюсь запомнить, папа. Но тот физиотерапевт, к которому я хожу, считает, что я могу уже немного порезвиться.

Кэсси густо покраснела.

Боб кивнул с важным видом, хотя его глаза сияли.

— Садись, сынок. Мы только что поужинали, мать оставила тебе еды.

Мария улыбнулась:

— Я решила, что ты сильно проголодаешься. Работа на свежем воздухе возбуждает аппетит.

— Спасибо, мама. Я разогрею ужин в микроволновке. — Он положил на тарелку куриные котлеты, несколько бутербродов и единственный оставшийся кукурузный початок.

— Кэсси, как ты думаешь, трех минут хватит, чтобы это все разогреть?

Она отодвинула свой стул.

— Показать тебе, на какие кнопки жать, а?

Боб и Мария отводили взгляд, пряча улыбки, пока Кэсси не последовала за их сыном на кухню.

— И это человек, который собирается жить без женщины в огромном доме? — уколола его Кэсси. — Придется тебе купить поваренную книгу. Для курицы нужно три минуты, а для кукурузы — две. Не разогревай хлеб дольше тридцати секунд, а то он затвердеет так, что им корову можно будет убить.

— О'кей, о'кей! — Тед поднял руки, сдаваясь. — Придется учиться на собственных ошибках.

Она добродушно рассмеялась, ее звонкий смех напомнил ему о серебряных колокольчиках, которые дедушка с бабушкой прислали маме с юга Техаса. Кэсси смеялась так, только когда была по-настоящему счастлива, и от этого он тоже чувствовал себя счастливым.

Тед уселся во главе большого кухонного стола, там, где мама обычно замешивала тесто и стряпала для всей семьи. Кэсси выглядела такой счастливой, что он понял: ее место здесь… навсегда. Он каждый день надеялся и молился о том, чтобы она не уезжала отсюда никогда, и уже давно сожалел о том плане, который они разработали в больничной палате.

К счастью, они забыли придумать правила для того, что произошло вчера в его бывшей комнате. Все, конечно, произошло спонтанно… но Тед знал, что сделает все, чтобы это случилось снова.

Кэсси нежно посмотрела на него и поняла, что они выглядят в точности как супруги. Не то чтобы она была готова сейчас принимать решения по этому вопросу, и не важно, что случилось между ними накануне. Воспоминания о том, как они целовали друг друга на ночь у двери в ее спальню той же ночью, было достаточно для того, чтобы заставить ее покраснеть.

Тед заметил окрасивший ее щеки нежный румянец и блеск в глазах, наклонился и нежно поцеловал ее. От этого она покраснела еще больше.

— Скажи мне, Кэсси… — начал он осторожно. Микроволновка прервала его, противно пискнув три раза. Тед открыл дверцу, чтобы дать еде остыть. — Если бы ты могла снова выйти за меня замуж — то есть если ты решишь, что хочешь этого, после развода, какую свадьбу ты бы хотела?

— О… я не знаю, — сказала она. — Я всегда мечтала о свадьбе на природе, чтобы моя бабушка сидела в первом ряду. Я мечтала о белом атласном платье с длинным шлейфом и вуалью и об огромном свадебном пироге, о том, что красивый жених скормит мне его большую часть. Но это были просто мечты маленькой девочки.

Кэсси долго обдумывала его вопрос.

— Больше всего я хочу, чтобы кто-то любил меня такой, какая я есть. Не ту, которой я, по его мнению, могу стать. Не ту, которую он хочет из меня сделать, а просто меня. Я не знаю, какую свадьбу я хочу, Тед. Мне уже не нужна вся эта мишура.

— Что же тогда тебе нужно?

— Найти человека, с которым я проведу всю оставшуюся жизнь. Когда я буду готова обзавестись семьей, — ответила она.

— Хотя бы намекни, что это за человек?

— Добрый, заботливый мужчина, который хочет любить меня вечно. Вот и все, — сказала она беззаботно. Весь этот разговор заставлял ее нервничать.

— Тебе нужен другой человек, Кэсси. — Тед засмеялся, и это страшно раздражало Кэсси. — Тебе нужен кто-то, кто будет держать тебя в напряжении, чтобы ты угадывала, что ждет тебя за поворотом. Кто-то, кто любил бы тебя, но и спорил бы с тобой.

— О, что такой свинорылый парень вроде тебя знает, какой муж нужен леди? — парировала она.

— Ну, свиньи не так уж плохи, если узнать их получше. — Он снова засмеялся. Такая Кэсси нравилась ему больше всего. Злючка, а не та, которая мечтала, что ее жизнь будет похожа на любовный роман. Красивый, с хеппи-эндом, с ручным героем, у которого вместо мозгов — мышцы, а в носу кольцо.

Загнанная в угол, Кэсси яростно смотрела на Теда. Он вроде бы и соглашался, следуя их уговору, не заводить речь о браке и все-таки как-то ухитрился сделать именно это. Кэсси хотелось дать ему оплеуху.

И одновременно ей хотелось обнять его и целовать, пока он не растает, как масло на горячем печенье. Она хотела почувствовать, как он целует ее в ответ так, чтобы тепло разливалось по всему ее телу. Она хотела тысячу раз сказать ему, что будет любить его всегда, — и не могла. Вчерашний день был прекрасен для обоих, но что, если в конечном счете это ничего не значило?

Им обоим нужно было больше времени, чтобы понять, действительно ли это настоящее чувство. Или нет, что тоже возможно.

— Хм, — фыркнула Кэсси. — Свиньи ничего не понимают в любви. Я иду спать. Мне нужно рано вставать. Приятного аппетита. Теперь твой ужин остыл — и поделом тебе.

Кэсси выбежала из кухни и устремилась вверх по лестнице. Тед последовал за ней. Когда они оказались у ее двери, он грубо притянул ее к своей широкой груди. Затем приподнял ее подбородок, поцеловал в кончик носа, коснулся губами век и ее плотно сжатого рта, пока она не сдалась и не позволила поцеловать себя по-настоящему.

— Бип-бип, — сказал он и отпустил ее. Она осталась стоять у двери, снова раздосадованная, а он заковылял в свою комнату.