Судя по тому, как она принимается плакать в тех редких случаях, когда мне все-таки удается вывести ее на разговор об отце, я не ожидаю, что она безумно влюбится в кого-то из тех, с кем ходит на свидания, но немного флирта и веселья пойдет ей на пользу. Меня устроит любая причина, которая заставит ее оставаться на одном месте достаточно долго, чтобы оно начало казаться мне домом.

Если она обнаружит Эйдена в моей комнате, грузовик фирмы, организующей переезды, будет стоять у нас во дворе еще до того, как он успеет выбраться из окна.

Я толкаю его еще раз.

— Тебе надо идти.

— Приходи завтра.

— Я… — собираюсь было возразить, потому что понятия не имею, как мне ускользнуть от мамы, но его, кажется, абсолютно устраивает перспектива быть пойманным — и он даже с нетерпением ожидает этого момента. — Ладно.

— Обещаешь?

Я стискиваю зубы почти до скрипа, но осознаю, что он по-прежнему ждет моего ответа на вопрос о том, не впустую ли он тратит со мной время. Я знаю, что хочу ему ответить, но слышу на лестнице мамины шаги и поэтому толкаю его еще раз.

— Обещаю.

Забравшись в окно, он тут же засовывается обратно и, как только я собираюсь отвернуться, целует меня еще раз.

— Иди уже, — шиплю я, заставляя себя не улыбаться. Я позволяю себе выдохнуть, только когда он скрывается по ту сторону рамы, так что я могу закрыть окно и крепко задернуть шторы.

К тому моменту, как мама входит в комнату, я уже сижу за столом, открыв ноутбук — на экране разрешенный сайт, полезный для учебы, — а рядом лежит учебник истории.

— О, привет, секунду, — говорю я, поворачиваю голову, но не отрываю взгляда от страницы, потому что собираюсь изобразить прилежную ученицу. Я буду максимально убедительной. Наконец я торжествующе вздыхаю, будто закончила главу, которую долго читала, и поворачиваюсь лицом к маме, поставив руки на спинку стула и подперев ладонями подбородок.

— Что, новый папа ждет внизу?

В ответ на это мама вздрагивает:

— Молю бога, чтобы он никогда не вздумал оставить потомство. — Затем она хмурится, глядя на меня. — Дорогая, ты в порядке? Ты вся раскраснелась. — Она протягивает руку к моему лицу, чтобы откинуть волосы в сторону и посмотреть поближе. Я отшатываюсь, пытаясь выглядеть не слишком виноватой. Мое лицо обжигают тревога и смущение. Я отсаживаюсь подальше от нее, с непринужденным видом перебравшись на середину кровати.

— Со мной все нормально. Не меняй тему. Может, ты слишком преувеличиваешь? Ты же провела в его обществе меньше двух часов. С этим-то что не так?

— Помимо того факта, что он пытался заглянуть в вырез блузки нашей официантки каждый раз, когда та приносила напитки?

— Фу, правда? — Мои плечи расслабляются — теперь, когда она больше не пытается пристально рассмотреть меня.

— А потом он даже чаевых ей не оставил.

Я морщусь так сильно, что мне становится почти больно. Для тех, кто не оставляет чаевых, есть отдельный котел в аду. В этом году мама сделала мне еще одно послабление — разрешила подрабатывать официанткой после школы, так что я знала это на собственном опыте. Мамин кавалер мог начать ковыряться в носу за столом, но я все равно бы считала, что главный недостаток его характера — скупость.

Она опирается одной рукой на мою кровать, чтобы снять туфли на каблуках.

— Может, уже решим, что пытаться ходить на свидания после тридцати — это зло, и тогда я смогу просто сдаться?

— Если что-то дается трудно, бросай сразу. Ага, урок усвоен.

Наклонившись назад, мама принимается демонстрировать чудеса гибкости, выбираясь из обтягивающих легинсов.

— Может, мне больше понравится десяток кошек?

— Мам.

— И я смогу есть глазурь прямо из банки. Знаешь, всегда мечтала именно так и делать.

— Тогда я брошу школу и начну ходить на прослушивания реалити-шоу. Мама, я пойду на шоу «Холостяк». Правда, я это сделаю.

Выбравшись из легинсов, мама аккуратно сворачивает их и кладет на колени.

— Это так утомляет.

Не уверена, что она имеет в виду — свои неудачи на свиданиях или «Холостяк». Вероятно, и то, и другое. Нам просто нужно немного расширить зону поиска. Я более чем уверена, что ей понравится сюрприз, который я для нее готовлю.

— Ладно, ты не сердись, — произношу я, вскакивая на ноги. — Пусть даже день рождения на следующей неделе у меня, я приготовила подарок тебе. Я знаю, ты не хочешь, чтобы я что-то публиковала о себе в Сети, потому что ты слишком много смотришь новости. — Я тяну ее за руку, заставляя сесть на стоящее у стола кресло. — А я нет, — быстро добавляю я, заметив, как она начинает бледнеть. — Но ты же взрослая, и я подумала, что ты, может… будешь… более… успешной, — я говорю медленнее и, наклонившись над ней, быстро нажимаю на клавиши в поисках нужного сайта. — Вот оно! Смотри, уже полдесятка сообщений, — я показываю на маленький счетчик на экране и жду, пока с ее лица исчезнет выражение удивления и паники.

Но оно не исчезает.

Она тянется к ноутбуку и спрашивает — ее голос звучит очень глухо:

— Кэйтелин, что ты наделала?

— Это крайне приличный сайт знакомств для «зрелых взрослых людей, ищущих долгосрочных отношений», — поясняю я, цитируя их слоган. — Я создала профиль для тебя, и там много мужчин, которым ты интересна, несмотря на то что у тебя есть дочка, которой почти семнадцать, и вообще. Смотри, я даже добавила фото, которые мы сделали в день, когда сюда переехали.

— Когда? — она резко хватает меня за запястье и сжимает пальцы почти до боли.

— Я сделала это после того, как ты ушла на свидание. Я подумала… прости. Я все удалю. — Она все преувеличивает. Снова. Я же не раздавала на каждом углу копии ее карты социального обеспечения. Я просто хотела помочь ей сходить на свидание, которое не закончится совместным поеданием мороженого с печеньем и просмотром фильмов с Джейсоном Стейтемом.

Я удаляю ее профиль меньше чем за минуту. Как только я заканчиваю, мама захлопывает крышку ноутбука, вытаскивает из сумочки телефон и сразу же кому-то звонит.

— Это я, — говорит она так спокойно, что у меня волоски на руках встают дыбом. — Возможно, у нас проблема. Мне нужно узнать… — Ее пальцы крепче стискивают телефон. — Как долго?

Еще не успев повесить трубку, она двигается по комнате — распахивает дверь моего шкафа, вытаскивает старый рюкзак, от которого я собиралась избавиться. Затем она принимается выдвигать один ящик за другим, вытаскивать из них одежду и в беспорядке запихивать ее в рюкзак.

— Что ты делаешь?

— Нужно уходить. — Опустошив ящики, она даже не утруждает себя тем, чтобы их закрыть. Эта небрежность со стороны человека, который регулярно гладил мои носки, пугает меня больше, чем ее слова. Я не двигаюсь с места.

— Кэйтелин, надо идти! — Она подходит к столу и дергает меня в сторону с такой силой, что я чуть не падаю на пол. Учебник истории падает со стола, и, когда он с глухим стуком ударяется об пол, мама стискивает мою руку еще сильнее.

— Мама, прекрати! Мы не станем уезжать просто из-за того, что я создала тебе профиль на сайте знакомств. Его больше нет, я удалила. Я понимаю, тебя ужасно пугают такие вещи. — Подняв брови, я добавляю, обращаясь скорее к себе: — Но ты пугаешь меня. — Сердце болезненно колотится в груди. Я как раз собираюсь сказать ей, что схожу в магазин за горячей карамелью к мороженому, пока она примет ванну. Но она не собирается успокаиваться и совершенно не стесняется своего поведения. Она лишь еще сильнее сжимает мою руку.

— Что происходит? — спрашиваю я.

Подняв взгляд, она пристально смотрит мне в глаза — лишь несколько мгновений, но этого достаточно, чтобы придать вес ее словам. Она выпускает мою руку.

— Они нашли нас.