— Разве ты не собираешься упаковать это, мама? — спросила Роберта, указывая на красивый шкаф, украшенный красной черепаховой оправой и медью.
Мама покачала головой:
— Мы не можем взять всё.
— Но мы, кажется, берём с собой только самые плохие вещи, — заметила Роберта.
— Мы берём то, что может нам пригодиться, — пояснила мама. — Мы должны немного поиграть в бедных, моя птичка.
Когда все некрасивые, но зато полезные вещи были упакованы, мужчины в фартуках из зелёного сукна погрузили их в фургон. Девочки, мама и тётя Эмма спали в двух свободных и шикарно обставленных спальнях для гостей. Все их кровати исчезли. Питеру постелили на диване в гостиной.
— Знаешь, это даже забавно! — сказал он, радостно ворочаясь в постели, когда мама укладывала его. — Мне даже нравится переезд! Вот бы мы переезжали раз в месяц!
Мама засмеялась:
— Ну уж нет! Спокойной ночи, милый Питер.
Когда она отвернулась, Роберта увидела её лицо. Она запомнила его выражение на всю жизнь.
— О, мама, — прошептала она еле слышно, ложась в постель, — какая ты смелая! Как же я тебя люблю! Не могу даже представить, насколько ты смелая, раз продолжаешь смеяться, когда на душе так скверно!
На следующий день повсюду стояли заполненные ящики, много-много ящиков. Ближе к вечеру приехал кэб, чтобы отвезти их на станцию.
Тётя Эмма провожала семью. Дети радовались, что наконец-то расстаются с ней.
— Не завидую я детям из другой страны, у которых она будет гувернанткой! — прошептала Филлис. — Не хотела бы я оказаться на их месте!
Поначалу им нравилось смотреть в окно вагона, но с наступлением сумерек они стали клевать носом. Когда их разбудила мама, никто из детей не знал, сколько времени они провели в поезде.
— Проснитесь, дорогие, — трясла их мама за плечи. — Мы приехали.
Они проснулись продрогшими и унылыми. Стоя на грязной платформе, дети наблюдали за тем, как их багаж забирают с поезда. Затем двигатель, пыхтя и гудя, снова принялся за работу, и поезд отправился дальше. Дети наблюдали, как задние фонари тормозного вагона исчезают в темноте.
Это был первый поезд, который они увидели на той самой железной дороге, которой суждено было со временем стать им по-настоящему дорогой. Тогда они не догадывались, что вскоре полюбят железную дорогу и что она станет центром их новой жизни. Они и не подозревали, какие чудеса и перемены она им принесёт. Они только дрожали и чихали, надеясь, что прогулка до нового дома не будет слишком долгой. У Питера ещё никогда не замерзал так нос. Шляпа Роберты была повёрнута набок, а резинка, казалось, была завязана туже, чем обычно. Шнурки на ботинках Филлис развязались.
— Пойдёмте, — сказала мама, — придётся идти пешком. Здесь кэбы не ходят.
Дорога была тёмной и грязной. Дети постоянно спотыкались о кочки. Филлис почувствовала головокружение и даже упала в грязную лужу. Мокрой и несчастной, ей помогли подняться. Газовых фонарей не было, и дорога всё время поднималась в гору. Они следовали за скрипучими колёсами повозки. Когда их глаза привыкли к темноте, они разглядели перед собой покачивающуюся гору ящиков.
Показались широкие ворота, которые им пришлось открыть самим, чтобы повозка смогла проехать, и после этого дорога, казалось, шла через поля. Теперь они начали спускаться по склону. Через какое-то время справа от себя они заметили нечто большое, тёмное и не имеющее определённой формы.
— А вот и дом, — сказала мама. — Интересно, почему она закрыла ставни.
— Кто — она? — спросила Роберта.
— Женщина, которую я наняла, чтобы она прибралась перед нашим приездом, расставила мебель и приготовила ужин.
Сам дом был огорожен стеной, и вокруг него росли деревья.
— Это сад, — сказала мама.
— Больше похоже на кастрюлю, полную чёрной капусты, — заметил Питер.
Повозка направилась вдоль стены, завернула к заднему входу в дом, с оглушительным грохотом врезалась в вымощенный булыжником двор и остановилась у задней двери.
Ни в одном из окон не горел свет.
Все начали стучать в дверь, но никто не вышел.
Человек, который управлял повозкой, предположил, что миссис Вайни уже ушла к себе домой.
— Ваш поезд сильно опоздал, — сказал он.
— Но ведь у неё ключ, — заволновалась мама. — Что же нам теперь делать?
— Она наверняка оставила его под лестницей, — успокоил её возница, — тут так заведено. — Он принёс из повозки фонарь и нагнулся, чтобы достать ключ. — А вот и он, я был прав.
Отперев дверь ключом, мужчина вошёл внутрь и поставил фонарь на стол.
— Свечи не найдётся? — спросил он.
— Я даже не знаю, что и где тут находится. — Мамин голос изменился, в нём больше не было прежней бодрости.
Возница чиркнул спичкой. На столе стояла свеча, и он зажёг её. В слабом свете свечи дети увидели, что находятся в просторной кухне с каменным полом. Тут не было ни занавесок, ни коврика перед очагом. Посреди кухни стоял знакомый им стол из их дома. В дальнем углу были составлены все стулья, а горшки, кастрюли, соломенные веники и вся кухонная утварь были нагромождены в противоположном углу. В очаге не было ни огонька, лишь старые сожжённые угли.
Мужчина занёс последний ящик в дом и собрался уже было уйти, когда послышался шуршащий непривычный звук, который, казалось, исходил из самих стен дома.
— Ой, что это?! — вскрикнули девочки.
— Ничего особенного, всего лишь крысы, — ответил возница. И с этими словами он вышел и закрыл за собой дверь, отчего ворвавшийся снаружи ветер погасил свечу.
— О, мама! — воскликнула Филлис, случайно опрокинув табурет. — И зачем мы только переехали!
— Всего лишь крысы! — повторил Питер слова возницы.
Глава II. Угольная шахта Питера
— Какие глупости! — воскликнула мама, нащупав рукой коробок спичек. — Бедные мышата, наверное, перепугались. Я уверена, что это именно они, а не какая не крыса.
Она вновь зажгла свечу, поднеся к ней спичку, и в тусклом свете все вновь смогли видеть друг друга.
— Ну! — сказала мама. — Вы же всегда так мечтали, чтобы случилось что-нибудь интересное! Разве это не приключение?! Я попросила миссис Вайни купить нам хлеба, масла и немного мяса и приготовить для нас что-нибудь поесть. Уверена, в столовой нас ждёт ужин. Пойдёмте, проверим, так ли это.
Кухонная дверь вела прямо в столовую. Тут было гораздо темнее, чем на кухне, и света свечи не хватало, чтобы всё разглядеть. Всё потому, что кухню не так давно тщательно отмыли, а столовая всё ещё была чёрная от самого пола и до потолка, который поддерживали тяжёлые деревянные балки. Комната была заставлена хорошо знакомой мебелью. Казалось, с тех пор, как они покинули родной дом, прошла целая вечность.
Да, в столовой действительно был стол и стулья, но вот ужина тут не оказалось.
— Давайте посмотрим в других комнатах, — предложила мама, и все последовали за ней.
В каждой комнате их встречали одинаковые горы неразобранной мебели, утюгов, посуды и разных предметов быта, но ничего из этого не было съедобным; даже в кладовке нашлись лишь ржавая медная форма для выпечки и сломанная тарелка с остатками молока.
— Какая ужасная старуха! — воскликнула мама. — Она просто взяла деньги и ушла, так нам ничего и не приготовив!
— Значит, мы останемся без ужина? — ошеломлённо спросила Филлис, наступив на тарелку, которая тут же треснула под её ногой.
— Не спеши, — сказала мама, — мы поедим, но сначала нужно распаковать один из тех больших ящиков с вещами, которые мы оставили в подвале. Фил, будь осторожна, смотри под ноги, дорогая. Питер, подержи свечу.
Из кухни они открыли дверь в погреб. Там было пять деревянных ступеней, ведущих вниз. Это был не совсем погреб, подумали дети, потому что потолок был таким же высоким, как и на кухне. Под потолком на полке лежали дрова, уголь и много разных вещей.
Питер держал свечу, встав спиной к стене, пока мама пыталась открыть большой ящик. Но он был надёжно закрыт.
— Где молоток? — спросил Питер.
— В том-то и дело, — вздохнула мама, — я боюсь, что он внутри. Но зато я нашла совок для золы и… кочергу.
Вооружившись этими инструментами, она принялась открывать ящик.
— Позволь мне помочь, — сказал Питер, уверенный, что сможет открыть его быстрее. Когда мы видим, как другой человек ворошит угли в очаге, или пытается открыть деревянный ящик, или развязывает узелок на верёвке, то думаем, что сделаем это лучше.
— Мама, ты так поранишься, — сказала Роберта, — давай лучше я.
— Вот бы здесь был папа, — тяжело вздохнула Филлис, — он бы в два счёта справился. Ай, ты чего пинаешься, Бобби?!
— Я не пинала тебя, — сквозь зубы процедила Роберта.
В этот момент один из длинных гвоздей начал поддаваться. Они подняли сначала одну деревянную балку, а затем и три остальных. С торчащими длинными гвоздями, которые зловеще поблёскивали в свете свечи, балки были похожи на железные зубы чудища.
— Ура! — воскликнула мама. — А вот и свечи… это сейчас самое важное! Девочки, найдите блюдца, капните немного воска и поставьте в него свечи, чтобы они держались.
— Сколько свечей нужно зажечь?
— Сколько хотите, — бодро ответила мама. — Самое главное — не унывать. А в темноте все унывают, кроме разве что сов и сонь.