Черт бы их драл, это, должно быть, из Ланса!

— Камрад, слышь, в Лансе музыка. Они там что, танцуют?

— Нда, паря, это ж вальс, так его в душу!

— Еще не хватало. И женщин держат подальше от нас.

— Ну, Ауфрихт тебе ж вчера одну нарисовал, крепкую такую.

— Тупень хренов, завали варежку.

Музыка, и большой неразрушенный город в десяти минутах пути от огневой позиции, и там, возможно, танцы, возможно, женщины… Если не дают стрелять в этом треклятом месте, дали бы хотя бы изведать это, потаенное…

Порой мимо позиции проходили пехотинцы, рассказывали о гарнизоне в Лансе. Да, там полно гражданских, есть кабаки, лавки и кино, совсем как дома.

И женщины тоже?

Да, конечно, и женщины, молодые и старые. Свободно шатаются себе по всем улицам, сидят по вечерам на крылечках, обслуживают в харчевнях. В иных местах очень весело, танцуют до утра. С ними можно неплохо поболтать, ведь по-немецки они вполне сносно.

— Глянь-ка, — сказал один пехотинец, земляк Георги, ужинавший однажды вместе с первым расчетом. — Поразительно, скажи ведь? — Он вытащил из нагрудного кармана бумажку и развернул ее. — Я это содрал с одного дома. Так-с, вот у нас, значится, как офицеры живут. Но и на нас, конечно, хватит. За церковью есть там один бордель, а если зайти в переулок возле киношки, там еще один.

Плакат переходил из рук в руки.

...

ПРЕЙСКУРАНТ

А. Напитки:

Вино игристое сухое «Хенкель», 18 марок за бутылку

«Бордо Шато Лафилль», 6 марок

Венгерское вино, 8 марок

Пиво, 1 большая бутылка, 1,5 марки

Кофе, 1 чашка, 1 марка

…кофейник малый, на 6 чашек, 6 марок

…кофейник большой, на 12 чашек, 12 марок

Чай, 1 стакан, 0,6 марки

Сельтерская, 1 бутылочка, 0,3 марки

Б. Сношение:

за всю ночь, 30 марок

в течение 2–3 часов вечером и

в ночное время, 20 марок

за 1 час, 10 марок,

за любой час с 9 утра

до 6 вечера, 10 марок

Полиция нравов уполн. Треллер, оберлейт. и адъют.

Пехотинец гордился своим известием. Он припрятал сокровище обратно в карман:

— При нашем жаловании о таком нет даже речи, но кто бы чего понимал…

Георги прищурился:

— Сколько стоит у нас рабочий час? Я имею в виду у расчетов?

— Я и говорю, кто бы чего понимал. Но смотри, ведь вот как: этим бабам, естественно, жрать нечего. Например, дашь им буханку хлеба или, скажем, полбуханки — держу пари, любая ноги раздвинет. Ха!

За полбуханки? Полбуханки — это немного, это легко накопить, не сдохнув от голода. Хм, полбуханки.

Георги подошел к вахмистру и попросил отпустить его раздобыть что-нибудь в Лансе.

Вахмистр посмотрел на него как на сумасшедшего:

— Отставить, никаких увольнительных!

Что ж, этак предприятие не задалось. Ауфрихту пришлось рисовать голых девчонок еще больше, чем раньше. Он не мог отбиться от заказов и даже сумел поднять цену до восьми сигарет за штуку.

5

...

Телеграмма генералу Шейдеману в Варшаву из штаба командующего Юго-Западным фронтом:

Позавчера, находясь в Варшаве, я увидел необычно большое количество офицеров, военврачей и военных чиновников, прогуливающихся по улицам города, в основном в компании женщин. Это свидетельствует о бездеятельности данных военнослужащих, полном отсутствии у них чувства долга и отсутствии контроля со стороны начальства, допускающего подобное уклонение от службы. Это безобразие с завтрашнего дня должно быть прекращено, все офицеры должны немедленно направиться по своим частям, где им надлежит находиться постоянно. Им не следует забывать, что мы сейчас находимся в состоянии войны. Офицеры, не имеющие непосредственного командования, не позднее завтрашнего дня должны быть переданы в распоряжение коменданта моего штаба для пополнения нуждающихся подразделений. Все офицеры и военные чиновники во время войны должны обучать военнослужащих или нести иные обязанности. Свободные часы досуга надлежит проводить в подразделениях. Необходимо избегать любой распущенности, дабы не подавать плохой пример войскам и не подрывать их доверие.

Иванов (с подлинным) верно: Старший адъютант штаба капитан Сулковский. («Фоссише Цайтунг», 5 февраля 1915 г.)

6

Однажды вечером вахмистр Бургхардт (он был придан к батарее в Дуэ замещать офицера) пригласил всех унтеров на вечеринку на свою квартиру. Он проживал в доме на правом фланге позиции один, сам по себе. Там, в гостиной с красной плюшевой мебелью и фортепиано, собрались гости. Пива была небольшая бочечка. Настроение у всех быстро приподнялось.

Расчеты хотели спать, но шум и смех разносились по всем углам.

У Райзигера болел зуб. Он лег спать особенно рано. Теперь ворочался туда-сюда, потому что не мог заснуть. Он был в отчаянии.

Наконец повязал голову платком, и это немного успокоило боль.

Он лежал в полудреме. Затем услышал свое имя. На улице перед домом кто-то звал его:

— Райзигер, бегом к вахмистру!

Дьявол, этого еще не хватало!

— Да не ходи ты. Можешь сказаться больным, — прошептал Рабс, только что раздевшийся.

— Наверное, пора на пост. Тут мне не отвертеться, — ответил Райзигер. — Вот дерьмо. — Он с трудом надел сапоги и застегнул шинель. Вышел на улицу.

— Паря, поживее. Вахмистр теряет терпение, — часовой подтолкнул его в спину.

Он открыл дверь в квартиру вахмистра и стянул с головы фуражку.

Бургхардт, пошатываясь, подошел к нему:

— Можешь стоять вольно. Ты мой гость, верно же? Ты ведь из начитанных, доброволец? Ну, значит, и на пианино смогёшь, так ведь? Ах, паря, давай не заливай мне тут. Вот пивка попей тут, это самое…

Зубная боль, трудное засыпание, грубое пробуждение, питьё мерзкого пива натощак в компании толпы подпитых унтеров, а затем игра на фортепиано — мрачный сюрприз.

Райзигер не знал, что ответить. Повертел в руках пустой стакан.

Но что поделаешь? Сел за фоно. Клавиши липкие, грязные — им тоже довелось пивка попить. А еще все струны расстроены.

Райзигер счел, что сможет лучше и правильнее всего выполнить свою задачу в унтер-офицерской компании, сыграв «Славься в венце побед». Он мог это сделать только двумя, максимум тремя пальцами, но всё же попытался.

В ответ раздался взрыв смеха. Бургхардт дал ему по голове:

— Ты совсем с катушек, парень? Давай-ка лучше что-нибудь повеселее.

— Я ничего такого не знаю, герр вахмистр.

— Не знаешь? — Бургхардт запнулся. — Разве ты не знаешь… — тут он проревел несколько нот. — Там еще про корону на Рейне? Что?.. Ты должен это сыграть, понял?!

— Тогда господину вахмистру придется напеть еще раз, может, я смогу подыграть на слух.

Смех компании стал еще громче.

— Штольценфельс… — пробормотал Бургхардт. — Можешь про Штольценфельс? Я те говорю «Штольценфельс на Рейне»… я те говорю… ты не настоящий доброволец! — Он уже говорил это не добродушно, это прозвучало как грохот взрывчатки. — Чего ты вообще хочешь, а?.. Стрелять не хочешь, войны не хочешь… Зачем ты здесь вообще нужен, а, доброволец?

Конец ознакомительного фрагмента