Глава третья
1
Запись в дневнике канонира Адольфа Райзигера:
...Воскресенье, 9 мая 1915 года, четыре часа утра: работал на новой позиции батареи с восьми часов вчерашнего вечера до половины третьего сегодняшнего утра. Окопные работы, новые укрытия. Бешеная каторга. Только теперь, в четыре часа, на соломе. Но сегодня воскресенье, никакой службы. Спим до обеда. Я счастлив, что наконец-то в составе 1-й батареи. Стоим под Меркателем, южнее Арраса.
2
В воскресенье, 9 мая, в девять часов утра батарею ПАП 1/96 подняли по тревоге. Расчеты, измученные на постройке укрытий, ругались и плевались, когда их вытаскивали из соломы.
Тревога? Что за вздор! В конце концов, на кой нужны эти тренировки после стольких ночей?
Предусмотрительно рассовали кое-что по вещмешкам и подсумкам на передках орудий, надели каски, натянули портупеи и пошли на плац. Капитан Мозель и оберлейтенант Буссе уже были там. Явился и лейтенант фон Шторк, приписанный к батарее с позавчерашнего дня.
Как обычно, вскоре пошли слухи, перебегавшие от орудия к орудию. «Сортирные пароли» [Latrinenparole (нем.) — жаргонное выражение времен Первой мировой войны, означавшее слухи, которыми солдаты скрытно обменивались в полевых уборных.]. Им никто не верил. Лишь одно вызвало интерес: якобы батарея отправляется в Россию. Чудесно: война в России и так почти окончена! Так что теперь самое время!
Но тут вдруг разговоры прекратились: явился командир полка с адъютантом. Он ехал вдоль батареи медленно, пожевывая усы и глядя прямо перед собой. Мозель подскочил к нему галопом и доложился. Офицеры встали по бокам, склонившись над картой. Полковник что-то говорил — быстро, рубя воздух правой рукой.
Он кончил, пожал руки офицерам батареи и поскакал галопом через поле.
— Батарея, марш!
Батарея шагом выехала из деревни.
Погода была хорошая. Припекало майское солнце. Расстегнули воротники шинелей, развалившись в седлах и на сидушках, закурили.
Россия? Ерунда. Тогда багаж непременно погрузили бы с собой на марш. Так что, пожалуй, будут чертовы батарейные учения по приказу командира полка. Может, прошлой ночью он плохо спал.
Но где будем упражняться? Поле, вот тут справа, было обычной площадкой для этих игр. Почему капитан не сворачивает?
Батарея дошла уже до соседней деревни, где был штаб легкой колонны боепитания, к которой Райзигера приписали несколько месяцев назад.
Неожиданность: вся колонна целиком была построена к выступлению на рыночной площади. И вот они присоединились к проходящей мимо батарее.
Переброска в Россию? Учения?
Командиры орудий переговаривались со старослужащими. Все сомнения были отброшены. Осенило: нас ведут в бой.
Ехали два часа.
Солнце высоко. В это время обычно прием пищи. Хотелось есть: когда утром подняли по тревоге, не осталось времени на кофе или завтрак.
Батарея продолжала марш.
Путь пролегал по неизвестной местности. Дорога разбита, всюду выбоины с зазубренными каменными краями, трещины. Здесь должно было пройти много колонн, чтобы шагающая пехота, топочущие лошади, перемалывающие камень орудия и крутящиеся колеса грузовиков оставили такие глубокие следы.
Шли деревнями, бедно и жалко корчившимися по краям обезображенной дороги. Дома почти все глухие, без окон, с серыми фронтонами, калитки палисадников предусмотрительно вымазаны зеленым.
Когда прибывающая батарея гремела и звенела, к воротам жались любопытные жители: старики, не поднимавшие глаз, женщины со смущенными улыбками или откровенной насмешкой. Иногда к марширующей колонне подходили дети и махали руками.
На каждом доме висели таблички с названиями немецких подразделений, но солдат не было видно.
Был час, потом два часа пополудни.
3
...10 мая 1915 года
Главная штаб-квартира
Западный театр военных действий
Крупное франко-английское наступление, которое ожидалось в ответ на наши успехи в Галиции, началось к юго-западу от Лилля… Противник — французы, белые и цветные англичане — повел в бой как минимум четыре новых армейских корпуса, совокупно с теми силами, что уже давно были развернуты на этом рубеже.
4
Батарея ПАП 1/96 стоит на шоссе перед холмом. Эта высота упрямо и непрошено возвышается над местностью, черная на фоне желтоватого неба.
Колонна снабжения ждет за батареей, а пехота — перед ней. Мимо всё несутся мотоциклисты, по мостовой скачут всадники.
На горизонте гудит орудийная пальба.
Быстрым темпом подъезжает верхом на лошади какой-то высокий начальник. Расслышали слово: «Вими». Другому слышно: «Лоретто». Можно ли по этому что-то понять, как это разгадать? Слова молниеносно облетают всю батарею. Лоретто? Да, слышал. Плохи дела!
Теперь новость известна всем.
Ездовые и канониры спешиваются, медленно прохаживаются туда-сюда промеж орудий. Нервно жуют сигареты. Желудок бурчит, со вчерашнего дня все без еды. У некоторых за голенищем сапога или в кармане пальто остался кусок хлеба. Его делят с соседями.
Загадывать наперед никто не хочет. То и дело там, где дорога делает изгиб на холме и уходит в темноту, из-за деревни с глухим шумом выходят черные облака.
Ездовые обряжают лошадей. Животные устали. Порой у какой-нибудь из них клонится голова, но длится это лишь несколько мгновений, и она тут же вскидывает гриву. Бой близок.
Энергично жуют удила. Скребут землю. Жажда и голод. В пыльной канаве можно пощипать только жесткой травы.
Спешившиеся офицеры ждут в голове батареи.
Наконец впереди появляется всадник. Вкруг изгиба, галопом. Еще галопом, всё ближе. Осаживает лошадь. Белая записка капитану.
Читает… «Группа управления батареей!»
В скорости никто не подвел: вахмистр Холлерт, унтер-офицер, двое телефонистов — подбежали все. В галоп! За капитаном! Вперед.
Вкруг изгиба. Поглощены черной тучей. Сейчас четыре часа дня.
5
В шесть утра батарея все еще ждет, на том же месте. Устав от жары и голода, расчеты залегли в придорожной канаве. Иные спят. Большинство дремлют. Что теперь будет?
Взгляд на деревню — фонтаны дыма вздымаются чаще, чем раньше. Грохот всё сильнее. В какой-то момент один из домов взлетает на воздух — хрупкие балки падают, пылая. Черт подери! Отсюда до деревни не больше тысячи метров. Теперь врагу остается только добить досюда.
Движение в построенных рядами колоннах нарастает. Нет ничего более проклятого, чем ожидание!
Время? 6:15 утра.
С головы батареи слышны голоса. Ага, пехота выступает. Один за другим, гуськом, прижимаясь к обочинам, глазами в затылок идущего впереди. Винтовки повешены на шеи. Шаги тяжело царапают по гравию.
Куда? Через горящую деревню пехотинцев не провести. Особенно там, где огонь усиливается. В любом случае артиллеристом быть лучше. Если нужно, галопом едем. Нас так быстро не сцапаешь. Бедные парни. Бегом, да еще в такую жару.
Они скрываются за поворотом дороги.
6:30 утра.
Оберлейтенант Буссе беспокоится. Всё прикладывает бинокль к глазам: где новости от капитана?
— Шторк, вы можете это объяснить? Я нахожу, что положение становится неудобным. Понятия не имею, сколько еще нам придется тут стоять…
Фон Шторк молчит. Он попал на передовую всего восемь дней назад, из кадет, и ему еще предстояло сдать экстренный экзамен. Восемь дней назад — еще в Лихтерфельде. Хорошее начало — прямо в заваруху!
Он также смотрит в трубу. Но его интересуют не столько новости от капитана, сколько обстрел, бушующий в деревне.
И что, батарее, как назло, нужно пройти именно там?
Буссе:
— Можем мы вот так, просто направить батарею вперед? Как думаете, Шторк?
Шторк:
— Как прикажет герр оберлейтенант. Я просто не думаю, что этот подход так уж прост — я имею в виду, если нам нужно подняться на высоту.
Шесть сорок утра.
Голоса с батареи: «Вахмистр идет! Вахмистр идет!»
Лошадь выскакивает из деревни, сквозь чад и огонь. Всадник прижался к шее. Вахмистр Холлерт. Галопом, галопом, скорее за поворот, галопом! Уже слышен стук копыт, четко и мерно. Галопом, всё ближе и ближе. Планшет с картой раскачивается. Руки не гнутся, поводья отпущены. Еще ближе. Осаживает прямо перед офицерами так, что лошадь подгибается в коленях.
— Сообщение герру оберлейтенанту: батарее немедленно выйти на позицию. Герр оберлейтенант принимает командование, я сопровождаю.
Буссе — в седло.
— Батарея, по коням!
— Батарея, марш!
Он дважды вздымает кулак. Сигнал передается от орудия к орудию: «Батарея, рысью!»
Колонна с боеприпасами остается, ожидая приказа.
Шесть пятьдесят пять утра.
6
Нет иного способа добраться до назначенной позиции, кроме как через деревню.
Когда батарея встает вплотную, шагах в ста от въезда в деревню, Буссе созывает к себе командиров орудий. Граната за гранатой падает на дорогу. Взрывы ударяют по ушам, разгоняя кровь.
— Надо пройти! Командиры орудий действуют самостоятельно! Поехали! Батарея собирается в ста метрах за выездом из деревни. Удачи!
Он пришпоривает лошадь, поднимая ее на дыбы. Скачет прочь. Лейтенант и вахмистр за ним. Вот прошипело два разрыва, и они скрылись.
Больше не о чем раздумывать. Первое орудие приготовилось. Командир стоит рядом с передним ездовым. Еще раз взмахивает, обернувшись. Когда вырывается очередное облако дыма, он кричит: «Галопом, марш, марш!» Лошади тут же подскакивают. В двадцати метрах от первого дома раздается новый взрыв. Передние лошади дыбятся и пытаются принять в сторону. Но ездовой с этим управился. А когда спустя секунды следующий снаряд падает туда же, орудие уже на деревенской дороге и мчит себе дальше.
