Тогда Па хотел застрелить Кики из пистолета, но мать Кики отбила. И нам запретила Кики наказывать. С тех пор Кики совсем распустился и буянил уже совершенно безнаказанно.

А теперь он пропал.

Мне бы радоваться, но радоваться с чистым сердцем я не мог — Ма очень расстраивалась, а я не люблю, когда кто-то расстраивается. И я решил найти для неё Кики.

Я подозвал Бакса и сказал:

— Кошка. Кошка. Ищи.

Пёс прижал нос к земле и медленно двинулся наискосок сада.

Бакс очень быстро нашёл след Кики. Он посмотрел на меня, гавкнул и уверенно двинулся к забору. Видимо, здесь Кики взгромоздился на изгородь, чтобы выбраться на улицу.

На изгородь я влезать не стал. Мы добежали до прокопанного Баксом лаза и выбрались через него на улицу Розы.

Наша улица зовётся улицей Розы. Хотя я лично никогда тут ни одной розы не видел. Па говорит, что это название происходит ещё со времени революции 1917 года. Улицу назвали в честь Розы Люксембург, а потом фамилия Люксембург как-то отпала и улица стала называться улицей Розы…

Ладно, опять отвлёкся. Мы вышли на улицу Розы, Бакс быстро отыскал след пропавшего кошака и двинулся по нему.

Сначала Кики брёл вдоль дороги. Он пребывал в хорошем настроении — очень скоро мы обнаружили задавленную им лягушку. Видимо, Кики вышел немного погулять и размять свои кости перед серьёзным преступлением. Скоро он перебрался на другую сторону улицы, дошёл до перекрёстка, немножко подумал и направился вверх по холму.

Раньше на холме стояла водокачка, к водокачке вела липовая аллея. Но в войну водокачку разбомбили, а потом ничего уже и строить не стали. Аллея разрослась, и вся верхушка холма покрылась липами, получился лес, который все почему-то называли парком. На самом деле это уже был настоящий лес, правда, не очень густой. Лес, как шапка. Наверху лес, а под ним город, бухта, железная дорога, озеро. Лет двадцать назад собирались лес на холме вырубить и понастроить дач, но народ воспротивился и лес отстоял.

Кики зачем-то направился в лес.

Я сам не очень люблю этот лес. Кусок древней тоски в самом сердце цивилизации. Вросшие в землю валуны, красные кирпичные развалины, неприбранность какая-то. Но Кики пошёл именно сюда.

Сначала Кики уверенно направлялся в лесную чащу, чтобы задрать там дикого хомяка или какую-нибудь птицу малиновку. Я понял это по тому, как плотно шёл по следу Бакс. Но затем характер следов Кики, вероятно, изменился. Кики вдруг пошёл извилисто, стал шастать туда-сюда. От дерева к дереву. Сначала я думал, что Кики просто рехнулся. Но потом я догадался.

Кики здесь не просто шёл, Кики убегал. Запутывал следы.

Бакс остановился и зарычал. Мне это совершенно не понравилось. День перестал быть солнечным и беззаботным. И я перестал быть беззаботным, я похлопал Бакса по загривку, и мы двинулись дальше.

Мы обогнули остатки кирпичной стены и вышли в заросшую липовую аллею. В аллее Кики заметался ещё сильнее. Отчаянно заметался, даже мох кое-где лапами повыдирал.

Я шагал медленно, настороженно. Странно, но Бакс, обычно такой весёлый и жизнерадостный, как-то сжался и тащился рядом, к тому же постоянно оглядываясь на меня.

Аллея заканчивалась трёхсотлетней липой. Там, возле этой толстой чёрной липы, Бакс остановился.

— Вперёд, — приказал я.

Но пёс не сдвинулся.

— Вперёд! — повторил я.

Бакс зарычал, и его шерсть встала дыбом.

Я оглянулся. Никого.

— Двигай… — сказал я уже не так уверенно.

Бакс пригнул морду к земле. Он рычал и не трогался с места.

Такое я видел уже во второй раз. Вернее, в третий.

Скорее всего, возле этой чёрной липы преследователь догнал Кики.

Первый раз Бакс вот так же остановился три года назад.

В наш город, ну, туда, где располагался мой очередной детский дом, приехал бродячий зверинец. Нас повели всем классом смотреть на животных, детишки, общаясь с животными, становятся добрее и лучше. Я обрадовался, но сказал, что пойду вместе с Баксом, ему тоже будет полезно посмотреть на животных. Наш воспитатель сразу же сказал, что это невозможно, при виде Бакса звери будут нервничать. Я целый день убеждал директора, что Бакс спокойный и ни с кем ругаться не будет. Нас пустили. С утра к крыльцу подогнали автобус, все ребята дружно погрузились, и мы отправились на экскурсию.

Передвижной зоопарк расположился на рыночной площади прямо напротив Дома культуры. Мы купили билетики с детской скидкой и двинулись вдоль клеток.

В первой клетке сидел волк. Я испугался, что волк, увидев Бакса, сразу кинется на решётку, но волк остался равнодушен. Бакс же тихонько заскулил и прижался к моим ногам. Одна девочка сказала, что волк совсем как собачка и совершенно не страшный, но я-то видел, что это не так — в глазах у волка жила ненависть, волк был опасен, волк ждал. И в случае чего волк ни за что не упустил бы своего шанса.

Дальше мы встретили дикого кабана, и он тоже был опасен. Оленя со спиленными рогами и северного оленя, который от тёплого климата весь полинял и был похож на неопрятную овчарку-переростка.

Хуже всех был крокодил. Он лежал в полуденной отключке, судя по запаху, обожравшись какой-то тухлятины.

Зебра. Зебра оказалась похожа на обычную полосатую лошадь.

После зебры были енотовидная собака и лев. Собака не стала на нас смотреть, а лев посмотрел. Это был совсем маленький и усталый лев, я представлял львов совсем другими. Потом я понял, почему лев такой — я заметил на полу клетки крошки, льва кормили хлебом, и поэтому он был такой худой. Одни глаза и грива. Глаза большие.

Там ещё были страус, водная змея анаконда в каком-то искусственном болотце, павиан, он мне не понравился. Зубр с зубрёнком. Мы шагали вдоль всех этих животных, и мне было их жалко.

А в самом конце ряда клеток Бакс вдруг остановился и зарычал. Как я его ни толкал и ни дёргал, Бакс не двигался, и мне пришлось хлестнуть его по спине поводком. Бакс неохотно поплёлся за мной.

Это была пантера. Она была больна. В боку у неё совсем не было шерсти, торчало наружу мясо, а по нему ползали жирные чёрные мухи. Пантера их даже не сгоняла. Может, она устала, а может, ей было уже всё равно.

Я не стал на это смотреть, а наш директор спросил, почему администрация не принимает никаких мер. Служитель сказал, что пантера никого к себе не подпускает, а дать ей снотворное нельзя — сердце может не выдержать. Вот так. Директор стал возмущаться и говорить, что будет жаловаться, что так обращаться с животными нельзя, что не пройдёт и двух дней, как их зверинец будет закрыт… Служитель молчал.

После этого мы сразу же уехали домой. Настроение у всех было плохое, и мы всю дорогу молчали. А вечером по местному радио передали, что пантера убежала.

Организовали облаву. Десять человек с ружьями и собаками зашли к нам в детский дом и сказали, что они собирают всех служебных собак и им нужен Бакс. Я сказал, что Бакс без меня не пойдёт, директор подумал и отпустил нас, выдал мне плащ и сапоги. Потом я понял, что для облавы им не требовались служебные собаки, им нужна была сила, они хотели послать кого-нибудь вперёд.

Облава рыскала по окрестностям нашего приюта. Впереди сеттер и две борзые. Люди с ружьями бежали за ними, а мы с Баксом были пока сзади. Сеттер сделал стойку и повёл в овраг. Он повизгивал, дрожал и вообще психовал. Ещё бы, это не уток на болотах тиранить. Бакс смотрел на него с удивлением, он пока ничего не чувствовал, у сеттера нюх был острее и тоньше.

— Нашёл, — руководитель облавы оттащил сеттера и кивнул мне, — запускай своего убийцу.

Я отщёлкнул с ошейника Бакса карабин.

— Бакс! Вперёд! Ищи!

Бакс посмотрел на меня, я кивнул, и мой пёс понёсся по запаху с грозным рычанием. Я хотел было побежать за ним, но взрослые отстранили меня и вошли в овраг первыми.

Пантера умирала. Она лежала и смотрела на нас. Половину её правого бока занимала огромная рана, кишащая жёлтыми червями. Они копошились в воспалённом мясе и жрали пантеру ещё живую. Наверное, она уже ничего не чувствовала. Я надеюсь.

Бакс чихнул и поморщился. Он посмотрел на меня, спрашивая, что ему делать.

— Стой пока, — велел я.

Бакс заскулил. Я положил руку ему на голову. Вокруг был запах.

Этим кошмарным запахом было пропитано всё вокруг. И я догадался, что это пахнет не пантера. Пантера пахла по-другому — обычная сухая шерсть, даже я его слышал. Но другой запах был сильнее. Он перебивал запах зверя.

И я понял, что это был за запах.

Смерть.

Бакс рычал и жался к ногам.

Где-то за спиной лаял безмозглый коричневый сеттер. Бакс дыбил шерсть и продолжал рычать.

— Вы что, не видите? — спросил я у взрослых. — Она же…

Мне было страшно. Первый раз в жизни я боялся смерти.

— Не бойся, — сказал я тогда пантере…

Над моей головой бумкнул выстрел. Пуля попала ей в глаз. Пантера дёрнулась и перевернулась на спину. Я оглянулся на стрелявшего — это был служитель из зверинца, тот самый. Он пристрелил пантеру: нет пантеры — нет проблем.

Запах разросся и затопил весь овраг, я не вытерпел и выскочил наверх. Бакс пыхтел за мной.