Эрик заставил себя сесть: с этого гада действительно станется забрать в чем есть, а до лета еще далеко. Впрочем, собирать-то ему особо нечего, всех вещей — сундук у изножья кровати. Две смены белья, одна — одежды, теплый плащ и уличная обувь, все из кладовой университета. По-настоящему личное — только подарки Мары: закладка для книг из резной слоновой кости да вышитый бисером кошелек. Еще записи с лекций, но вряд ли теперь есть смысл тащить их с собой. Даже книги библиотечные. Чтобы купить хотя бы одну, пришлось бы год откладывать всю школярскую стипендию.

Жаль, конечно, что не успел даже начать историю о похождениях купца за морем. При мысли об этом Эрик расхохотался и вздрогнул, когда смех эхом отозвался в пустой спальне. Конечно, именно о непрочитанном стоит сожалеть больше всего. Впрочем, книгу можно взять с собой. Кто теперь посмеет ему хоть что-то сказать?

Он сложил вещи аккуратной стопкой на покрывале, размышляя, во что бы их упаковать. Университетский сундук слишком тяжел, холщовая сумка, с которой он время от времени выходил в поселок, — чересчур мала. Раздумья оборвал появившийся в дверях Альмод.

— Кто вас пустил? — вслух удивился Эрик.

— А кто меня остановит? — пожал плечами тот. — Держи.

Эрик бездумно поймал что-то небольшое, блестящее. Перстень магистра. Совсем не так он мечтал его получить.

— Полагаю, эта безделица тебе быстро надоест, — сказал Альмод. — Но пока… Чем бы дитя ни тешилось.

«Безделица». Кое-кто за такую платил головой. В прямом смысле: самозванцев, пытавшихся выдать себя за одаренного, казнили немедля после разоблачения, и все равно такие находились. Интересно, почему чистильщик не носит свой перстень? Не успел получить или вправду считает ничего не значащей безделушкой?

— Это тоже тебе. — Альмод подошел ближе и небрежно бросил на кровать кожаную торбу с ремнями.

Торба была на удивление приличной, самое то, чтобы носить за спиной. Отличная выделка: вещь выглядела легкой и прочной. И дорогой, хоть всех украшений — тиснение по краю.

— Укладывайся, и пойдем. И, кстати, можешь говорить мне «ты». Раз уж нам теперь придется, — ухмыльнулся чистильщик, — сражаться плечом к плечу.

Эрик хмуро промолчал. Говорить не хотелось. Вообще ничего не хотелось.

Мара бросилась ему на шею, едва он вышел из спальни.

— Откуда ты? — отстраненно удивился Эрик.

Странно, но все чувства словно стерли. Как будто все происходило не наяву, а он лишь наблюдал за дурным балаганом.

— Отпустили попрощаться.

— А защита?

На экзаменах Мара всегда шла второй. Третьим обычно был Йоран, но ему предстоит защищаться завтра, у подземников. Чтобы потом мотаться по стране, искать, что полезного хранит земля. Жаль, с ним попрощаться не получится. И с остальными. Хорошо, что Мара вырвалась. Или наоборот. Слишком больно сознавать, что несколько минут — это все, что у них осталось. Может, лучше было бы вовсе не рвать душу ни себе, ни ей.

— Там еще полно народа. Успею. — Она отстранилась, заглядывая в глаза. — Это все, что тебя сейчас интересует?

Эрик не ответил — слов не было. Только смотрел — не насмотреться, не запомнить. И он так и не сказал… Слова казались неважными, когда она рядом, а теперь, наверное, и незачем.

— Возьмите меня с собой, — вдруг попросила Мара.

— Сдурела?.. — выдохнул Эрик.

— Нет. — Она повернулась к чистильщику. — Я совершенно серьезна. Авторским плетением похвастаться не могу, но…

Альмод демонстративно оглядел ее — медленно, оценивающе, но не как женщину, а словно диковинную зверушку.

— Мне нужен один боец.

— Тогда вместо него.

— Мне нужен боец, а не влюбленная дура! — отрезал чистильщик. — Ты плетешь быстрее и четче, это верно. И Дар у тебя сильнее. Но совершенно не умеешь справляться с чувствами. Третьего дня ты сперва надерзила заведомо сильному, испугавшись, но не желая этого сознавать.

— Я не…

— Потом едва не лишилась рассудка от страха. Попыталась расцарапать лицо, точно пустая, — фыркнул он. — Не говоря о том, что и без плетений я тоже сильнее.

Мара залилась краской.

— Сейчас снова едва не сходишь с ума и готова на все. Лишь оттого, что боишься потерять любовника, — безжалостно продолжал Альмод. — Но возьми я тебя вместо него — через месяц поймешь, что все равно его потеряла, получив взамен только постоянные скитания и перспективу смерти в любой момент. Возненавидишь — его, себя, меня, конечно же. И я получу либо нож в спину, либо необходимость снова искать и натаскивать бойца.

— Неправда, я…

— А так — неделю порыдаешь, через месяц привыкнешь, через полтора оглядишься и поймешь, что смазливых парней кругом полно. С умными хуже, но и это решаемо.

— Если что — я уже сейчас тебя ненавижу… — прошипел Эрик. — Не боишься ножа в спину?

— От тебя — разве что в грудь. А с этим я как-нибудь совладаю. Прощайтесь, и пойдем.

Он демонстративно отвернулся, сложив руки на груди.

— Я буду ждать… — прошептала Мара.

— Глупо, — сказал Альмод, не оборачиваясь. — От нас не возвращаются.

— Да заткнешься ты наконец! — закричала она.

Эрик перехватил взметнувшиеся кулаки, прижал девушку к груди, обнял.

— Ш-ш-ш… Не надо. — Он коснулся губами ее волос. — Хватит. Тебе сегодня нужна холодная голова. Еще защищаться.

— А ты можешь думать хоть о чем-то другом? — Она отпихнула его, разрывая объятья.

Эрик приподнял ей подбородок, заглянул в полные слез глаза.

— Почему бы мне не думать о твоем будущем, если своего у меня больше нет? — Он поцеловал соленые ресницы. — Не вздумай провалиться. Ради меня, хорошо?

— Хорошо… — всхлипнула Мара. — Я тебя…

— Не надо. — Он накрыл ее губы пальцами, не давая договорить. Улыбнулся. — Не стоит. Беги, время идет, а тебе еще надо умыться.

Она шагнула назад.

— Беги, — повторил Эрик. — Покажи им всем, что ты не влюбленная дура, а полноправный магистр. И будь счастлива.

Она кивнула:

— Я буду ждать.

Быстро-быстро застучали шаги по лестнице. Эрик откинул голову, глядя в потолок и часто моргая. Вот и все.

— Пойдем, — сказал Альмод. — С наставником прощаться будешь?

— Нет.

— Ну и правильно.

— Да иди ты со своим «правильно — неправильно»! — не выдержал Эрик. — Сам как-нибудь решу.

— Они не стоят твоего внимания, — продолжал чистильщик, словно не услышав. — Даже у твоей девчонки больше смелости, чем у этих умудренных сединами. Они бросили тебя еще на защите. Боялись слово поперек сказать — а вдруг я в отместку заберу любого из них, чтобы через неделю вернуться за тобой.

— В смысле?..

— Кто проверит, погиб ли новобранец от тусветных тварей, ошибки в плетении или недовольства командира? Рапорт написан, тело предано огню, отряду снова нужен четвертый.

Вот, значит, как…

— Хочешь напугать покрепче?

— Нет, зачем? Просто порой мне самому любопытно: многие ли из пропавших отрядов погибли не потому, что не справились с опасностью, а лишь потому, что командир окончательно зарвался?

— Еще сильней зарвался? — брякнул Эрик прежде, чем осознал, что несет. Охнув, закрыл рот рукой.

Альмод лишь заливисто расхохотался.