— Нолан, — сказал он как можно спокойнее, но с ноткой мольбы. — Мы с Тембо идём патрулировать. Пойдём с нами. Остынешь, а там…

— Ему нельзя с вами, — сказал лев, сверкая глазами. — В том-то и дело, Саймон Торн. Ему нельзя в патруль, потому что он не может превратиться в местных птиц и обезьян, которые не вызовут подозрений. Он не Наследник, а просто обуза.

Яростно заорав, Нолан превратился из громадного волка в гризли, который был и крупнее льва, и страшнее. Он выпрямился во весь рост, практически задев головой потолок пещеры, и Саймон услышал гром шагов — Наследники отступили. А может, подошли ближе, чтобы получше его рассмотреть.

— Повтори, что ты сказал, — прорычал гризли. — Попробуй.

Лев шагнул навстречу, гордо подняв голову — а зря, потому что Саймон прекрасно знал, на что способен Нолан в таком состоянии. Когти у гризли были очень, очень длинные.

— Тебе, — угрожающе низко произнёс лев, — здесь не место. Ты не…

— Хватит!

Голос Саймона эхом отразился от стен пещеры, и он обернулся белым медведем, в последний момент бросаясь между братом и Эконом. Нолан полоснул его лапой по боку, и хотя густая шерсть защитила от серьёзной раны, было всё равно больно.

Саймон выругался, и Нолан отдёрнул лапу, глядя на него с открытым от удивления ртом.

— Ты зачем…

— Что будет, когда нас найдут Цян с Вадимом? — горячо спросил Саймон. — Вы опять подерётесь? Может, побережёте силы для битвы с Советом?

Лев прищурился.

— Они нас пока не нашли, — заметил он. — А на войне нет места самозванцам…

— Это Нолан нас здесь собрал, — сказал Саймон, обращая свою ярость на Экона. — Его, как и меня, втянули в эту войну насильно. Но он рисковал жизнью, чтобы найти вас и не дать Вадиму добраться до вас раньше Бэка…

— Нолан — чужак, — холодно сказал Экон, присев.

— Мы все здесь потомки королевской семьи, — возразил Саймон. — Мы одной крови…

— Он не Наследник, — сказал Экон, и пусть он был прав, Саймон не верил своим ушам. Нолан так им помог, пошёл на такие жертвы, как и вся их семья, а Экону было плевать, просто потому что Нолан не мог превращаться во всех животных на свете.

— Мы тут готовимся к войне против Верховного Совета, если ты не забыл, — сквозь зубы заметил Саймон. — Никакая помощь не помешает.

Экон искривил губы.

— Мы Наследники. Нам никто больше не нужен.

— А как же животные? — спросил Саймон, и в надменном взгляде Экона мелькнуло замешательство.

— При чём тут животные…

— Сколько их из-за нас погибло? — рявкнул Саймон с таким презрением, что сам удивился. — В Серенгети, в Австралии, на Амазонке — они ведь тоже в этом замешаны. Потому что пока Вадим и Совет на свободе, они будут убивать всех, кто попадётся им на пути. Перебьют всех птиц и обезьян из этой пещеры, всех наших друзей, наши семьи, наших соседей — Совет не пощадит их, как не пощадила Фахари, соплеменников амазонских Наследников, Лео… — Его голос сорвался, но он сглотнул и продолжил: — Совет их убьёт, и мы будем виноваты. Сколько ещё людей и животных должно ради тебя погибнуть, Экон, чтобы ты понял, что это не только наша война?

В его челюсти дрогнул мускул.

— Но сражаемся мы, — сказал он. — Это мы рискуем жизнью.

— И за последние три недели пора было уже понять, что мы не справляемся, — взорвался Саймон. — Мы проиграли в Серенгети, проиграли на Лазурном острове, проиграли на Амазонке, и из-за нас погибли сотни животных. Нам нельзя больше проигрывать. Нельзя. Какой смысл в Наследниках, защитниках всех анимоксов, если мы не можем никого защитить?

Несмотря на собравшуюся толпу, в пещере стояла мёртвая тишина. Даже животные притихли, и Саймон обернулся человеком — его не волновало, что он стоит меж двух хищников, полных ненависти друг к другу. Он устал. Очень устал. И после всего, что выпало на их долю, эта вражда была лишь пустой тратой времени.

— Верховный Совет уже близко, — сказал он слабо, с надрывом, обращаясь не столько к Экону, сколько сразу ко всем. — Они придут не только за нами, но и за всеми, кто нам дорог. Да, Нолан не Наследник, но он сильный и храбрый, и мы не можем так обращаться с ним после того, как он спас нас. Мы не Вадим и не Совет. Разве нам важно, кто во что превращается? Ведь если так… — Он зло поглядел на Экона. — Чем ты тогда лучше них?

Воцарилось неловкое молчание, но постепенно Наследники зашептались, и Экон зарычал. Но не напал, а лишь провёл по земле когтями с пронзительным скрипом, оставив на камне следы, обернулся хохлатой майной и вылетел из пещеры в вечернее небо.

Стоило ему скрыться из виду, Нолан вернул себе человеческий облик. Он весь покраснел и держался скованно, но когда Саймон шагнул в его сторону — резко развернулся и пошёл в противоположный конец пещеры, где оставалась лишь пара Наследников. У них хватило ума уйти. Он ненавидел ругаться с братом безо всякой причины, но не успел даже дёрнуться в его сторону, как рядом возник Тембо.

— А ты молодец, что отругал Экона, — сказал он под гул вновь завязавшихся разговоров. — Они с твоим братом похожи. Гордые и вспыльчивые — опасная комбинация, я бы сказал.

— Вот уж точно, — пробормотал Саймон, зарываясь пальцами в волосы. В таком настроении с Ноланом невозможно было разговаривать, но Саймону нужно было придумать, как преодолеть растущий раскол, пока он не превратился в непреодолимую пропасть.

— Пойдём, — сказал Тембо. — Слетаем в дозор, развеемся. Тут неподалёку есть роща — там обезьян столько, что они вечно на деревьях болтаются, а уж какой там закат…

— Я лучше останусь, — виновато сказал Саймон, поглядывая на брата. И хотя объяснять он не стал, Тембо, видимо, понял, потому что кивнул.

— Понятно. Удачи, — сказал он. — Надеюсь, тебе не откусят голову.

Дома, в Нью-Йорке, Нолан обычно больше болтал, чем делал. Но на загорелом лице брата, присевшего у стены, плясали унижение и ярость, и Саймон понимал — последние три недели изменили его, как изменили и Саймона. И, если честно, ему было страшно видеть, кем они стали, и страшно, что они больше не будут братьями. Но после того, через что им пришлось пройти, как сообща, так и порознь, он был обязан хотя бы попытаться — ради Нолана, ради семьи, ради себя самого.

Поэтому, когда Тембо ушёл, Саймон набрался храбрости и подошёл к дальней стене пещеры, откуда брат в ярости наблюдал за закатом. Даже если он его и заметил, то никак не отреагировал, и Саймон присел рядом.

— Не обращай на него внимания, — сказал он. — Экону никто не нравится, и он не прав. Ты заслуживаешь признания. Даже больше, чем все остальные. Ты так старался их защитить…

— Забей, — буркнул Нолан, всё ещё глядя на небо. — Мне не интересно слушать, какой я крутой.

— Да я же… — начал Саймон, но замолчал. Мысленно вздохнул. — Я понимаю, мы не так давно встретились, но мы всё-таки братья. Близнецы…

— Правда? — горько спросил Нолан. — А я-то и не заметил.

— И нам нужно научиться друг другу доверять, — продолжил он, будто не слышал. — У нас с этим и раньше было туго, ещё до того, как Шарлотта нас во всё это втянула…

— Это меня втянули, — прорычал Нолан. — А ты просто решил сунуть свой нос.

— Совет тебя похитил, — возразил Саймон. — Я не мог сидеть сложа руки. Но дело не в этом, — быстро добавил он, пока Нолан не успел съязвить в ответ. — Я просто хочу быть твоим братом. По-настоящему, а не просто потому, что мы близнецы. Я хочу с тобой дружить.

— Ага, надейся, — фыркнул Нолан.

— Но почему? — не сдавался Саймон. — Потому что ты меня не любишь? Я иногда тоже на тебя злюсь, но всё равно надеюсь, что ты поможешь, когда будешь нужен…

— А когда я был тебе нужен? — выплюнул Нолан, и Саймон тут же вспомнил разговор на берегу Лазурного острова, когда они собирали в вёдра выброшенных на берег морских обитателей и возвращали их в океан.

«Я тебе не нужен. И никогда не был нужен».

— Нолан… — Саймон инстинктивно потянулся к нему, но поборол себя. — Ты же мой брат. Ты столько раз спас меня от смерти, что не упомнишь.

Нолан поджал губы.

— Только на это я и гожусь, да? Вытаскивать тебя из рек и следить, чтобы ты не умер?

— Конечно, нет. Только благодаря тебе мы так далеко зашли. Я постоянно ошибался, мешался и… делал только хуже. — При мысли о Лео в горле встал ком, и он постарался успокоиться. — Чем больше я стараюсь, тем хуже становится, а ты…

— На твоём месте должен быть я.

Нолан повернулся к нему, и в его глазах пылала такая ярость, а слова истекали таким ядом, что Саймон удивлённо раскрыл глаза.

— В смыс… — начал он, но Нолан перебил:

— Это я должен был стать наследником Звериного короля. Только я, — сказал Нолан. — Я думал, что буду особенным, что буду что-то да значить! А потом появился ты и всё у меня отнял. Ты спас маму, ты собрал Осколки Хищника, ты чуть не погиб, пытаясь его уничтожить.

— Я… — с открытым ртом сказал Саймон, но Нолан не останавливался:

— А потом меня похитили, — сказал он. — И ты всё равно умудрился перетянуть одеяло на себя. Из-за тебя взорвался Камень Судьбы. Тебя боятся Хранители. Тебя все считают героем, а меня — просто помощником. Кого волнует, насколько опасно было подыгрывать Вадиму и одновременно помогать Бэку искать Наследников? Кого волнует, на какие жертвы мне пришлось пойти? Для них всё одно — «Саймон то», «Саймон сё»…