Эйна Ли

Любовные хроники: Флин Маккензи

Глава 1

Техасский выступ

1869 год

Флинт Маккензи почуял их прежде, чем увидел.

Звенящий гул точно вывел его на место. Он подъехал к четырем телам и спешился. Над трупами роились жирные мухи. По состоянию тел Флинт определил, что они лежали здесь по крайней мере дня два. У троих команчей были огнестрельные раны, а спина и грудь четвертого — белого — оказались густо утыканы стрелами.

Поскольку тела лежали рядом, Флинт догадался, что двое мужчин, которых он выслеживал, вероятно, наскочили на индейцев во время ночевки. Ветер еще не разнес остывший пепел костра. Скальп белого человека остался на голове, и это могло означать лишь одно: никто из индейцев не уцелел. Иначе, рассуждал Флинт, они бы вернулись за телами своих братьев.

Но кто-то все-таки исчез. Флинт наклонился, чтобы рассмотреть следы двух лошадей. Одна из них была нагружена сильнее, и ее копыта глубже отпечатались в грязи. Скорее всего всадник вел лошадь убитого под уздцы. Глубокий отпечаток имел трещину в подкове на правой задней ноге. Флинт мгновенно узнал знакомый изъян — тот самый след, по которому он шел с самого Дос-Риоса, откуда выехал пять дней назад. Тогда городской шериф рассказал ему, как двое хвастались, что водили компанию с Чарли Уолденом. Флинт прошелся по следам неподкованных индейских мустангов и обнаружил место, где они были привязаны, но, очевидно, сорвались с коновязи.

Распрямившись, он проводил острыми глазами след, убегавший от места резни. Если шериф говорил правду, уцелевший всадник мог оказаться одним из команчерос, пять лет назад совершивших набег на «Трипл-М». Эта банда безжалостных головорезов изнасиловала и убила его мать и жену брата.

Флинт вернулся к телам у кострища и обыскал карманы белого. Нашлось несколько монет, кисет почти без табака, но ничего такого, что помогло бы определить личность убитого. Сунув все в карман рубашки, Флинт осмотрел индейцев. На их лицах виднелись сделанные черной краской отметины.

— Эге, да на них боевая раскраска, — обратился он к мышастому жеребцу, неподвижно стоявшему там, где хозяин спешился. Флинт привык разговаривать со своим четвероногим другом. — Хотелось бы знать, отчего они пришли в ярость. — Он вскочил в седло. — Похоже, лучше убираться отсюда подобру-поздорову.

С возвышавшейся над всей округой скалы он оглядел дно глубокого каньона. Внезапно Флинт насторожился, подавшись в седле вперед, и всмотрелся в расстилавшееся в сотнях футов под ним плоское пространство: по янтарной глади травы, прорезанном черной колеей взрыхленной земли, как шхуны, плыли крытые брезентом фургоны…

— Вот кого выслеживали убитые команчи. Оттого, Сэм, мы нашли их в боевой раскраске.

В последние дни Флинт получил немало подтверждений присутствия индейцев и теперь не сомневался, что это только начало. Днем раньше, днем позже, но индейцы нападут на караван. Если не предупредить людей, начнется новая резня.

— Будь все проклято! — выругался он и сплюнул на следы, убегающие вдаль. — Сэм, мы потеряем сукина сына. — Затем Флинт натянул поводья и начал спуск, оставив позади теряющуюся в долине цепочку следов.

В непроглядной черноте безлунной ночи мерцало с полдюжины костров, и при их свете Флинт проник в самую сердцевину круга сгрудившихся у небольшого ручья фургонов. К его досаде, не послышалось ни единого окрика, и он свободно проехал в центр лагеря, прислушиваясь к тихому гомону разговоров и принюхиваясь к домашнему запаху очага.

Вскоре вокруг собрались любопытные переселенцы. Подошел долговязый человек средних лет.

— Привет, незнакомец, — дружелюбно проговорил он. — Присядь у костра и отведай нашей еды.

— Спасибо за приглашение, — ответил Флинт и спешился. — Вы хозяин каравана?

— Угадали, — осклабился его собеседник. — Меня зовут Эл Мастере, — и протянул руку.

— Флинт Маккензи, — ответил на рукопожатие Флинт и вопросительно посмотрел на переселенца. — Мистер Мастере, вам раньше когда-нибудь приходилось заходить так далеко на запад?

— До сих пор не доводилось, мистер Маккензи.

Флинт последовал за ним к одному из костров, и они вместе присели у огня. Женщина подала тарелку, на которой горкой возвышалось жареное мясо и толстые куски хлеба из кислого теста.

— Необыкновенно вкусно, мэм, — обернулся он к женщине, когда тарелка опустела. — Премного благодарен.

— Хотите еще мяса?

— Благодарю, мэм, кофе как раз то, что надо. — Флинт с удовольствием принял кружку с дымящимся горячим напитком.

Глаза женщины подернулись теплотой:

— Но от куска яблочного пирога вы не откажетесь.

— Не откажусь. — Флинт посмотрел вслед поспешившей за угощением женщины. Она напомнила ему мать. От тяжелых воспоминаний о ее несчастной судьбе и при мысли об опасностях, с которыми предстояло столкнуться сидевшим вокруг людям, его глаза помрачнели.

Только сейчас Флинт, прислонившись к дереву, присмотрелся к переселенцам. Многие выглядели усталыми и изможденными. Флинту не обязательно было слышать их речь, чтобы понять: перед ним южане. Он сражался за Конфедерацию и видел много подобного люда — искалеченные души, они в унынии и отчаянии из последних сил старались поднять из руин разоренные фермы и усадьбы.

Взгляд продолжал скользить по лицам и выхватил стройную женскую фигуру. Хотя ее обладательница скрывалась за спинами других, Флинт безошибочно отличил ее по роскошному каскаду ярко-рыжих полос. Вот уж действительно, подумал он, павлину в стаде гусей не спрятаться. И решил, что не один команчи-следопыт, выслеживающий караван, давно заприметил эти волосы и уже представляет, как огненный скальп болтается у него на поясе.

— Откуда ваши люди, мистер Мастере?

— Из Джорджии, мистер Маккензи.

— Караван кто-нибудь ведет?

Мастере кивнул:

— Проводник по фамилии Мур.

— Булвип Мур? — переспросил Флинт, и собеседник утвердительно наклонил голову. С этим следопытом Флинт встречался и раньше, и у него сложилось о Муре весьма невысокое мнение. Флинт считал Мура бандитом из бандитов, потому что тот преследовал лишь собственные интересы. Ходил слушок, что однажды Мур удрал от каравана после того, как сам завел его в западню.

— И где же он?

— Мистер Мур еще вчера утром ускакал на разведку, — ответил Мастере. — А нам велел держать прямо на запад.

— Он упоминал о том, что заметил следы индейцев?

— Какие следы? — забеспокоился Мастере.

— Последние два дня я то и дело натыкаюсь на них. Единственная возможность спастись — немедленно повернуть обратно и попытаться благополучно добраться до Дос-Риоса. Могу проводить, если боитесь, что не найдете дороги.

— Не думаю, мистер, чтобы индейцы оказались настолько безрассудны, чтобы напасть на такой большой караван, — вскинулся человек, сидевший неподалеку; остальные поддержали товарища дружными возгласами.

Флинт досадливо окинул взглядом спорщика и снова посмотрел на Мастерса:

— Двенадцать фургонов не испугают отряд ступивших на тропу войны команчей. Кто-нибудь из вас сражался с индейцами?

— Никто, — покачал головой старший каравана. — Почти все мы простые фермеры из Джорджии.

— Тогда какого дьявола вас занесло в страну индейских племен?

— Дома совсем есть нечего. Мы решили пробиваться в Калифорнию и соединиться в Санта-Фе с другим караваном фургонов.

— А что, приятель, — раздался чей-то насмешливый голос, — разве не одно и то же — стрелять в индейца или янки? На той войне каждый из нас успел побывать.

Флинт мотнул головой:

— Далеко не одно и то же. Команчи — это лучшая легкая кавалерия. С такой вам не приходилось встречаться: пронесутся сквозь строй — глазом моргнуть не успеете. И будьте уверены, не потратят ни одного заряда, чтобы предупредить о своем приближении.

— В той войне нам досталось от пуль янки, — не унимался все тот же скептик. На его лице играла задиристая ухмылка. — Они научили нас быть осторожными.

— Но ты забываешь, солдат, что война проиграна, — с досадой возразил Флинт. Он пытался предостеречь этих людей, а чертовы болваны не желали слушать. Взгляд невольно обратился к рыжеволосой девушке. Сумерки скрывали ее лицо, а отблески костра превращали волосы в медь. — Что ж, парни, раз не хотите верить, остается только пожелать удачи, а она вам ох как пригодится!

— Мистер, похоже, вы пытаетесь запугать наших женщин, — возмутился какой-то переселенец. — Забери-ка отсюда детей, мать, а то как бы они от него не расплакались.

— Мистер Мастере, — Флинт все еще не терял надежды достучаться до их здравого смысла, — я прискакал к вам не для того, чтобы пугать. Но если вы все-таки решите продолжать путь, мой вам совет — держите ружья на изготовку, днем высылайте вперед разведчиков, а на ночь выставляйте часовых.

Старший каравана кивнул:

— Я воспользуюсь вашим советом, мистер Маккензи. — И, обняв за плечи жену, пошел прочь. За ним последовали другие. Женщины прижимали к себе детей. И через минуту Флинт, оставшись в полном одиночестве, в отчаянии покачал головой: он хотел только одного — предупредить этих людей об опасности и надеялся, что его послушают. Допив кофе, он расседлал лошадь и раскатал постель. Прежде чем двигаться дальше, надо было соснуть несколько часов.

— Мистер Маккензи, можно с вами поговорить?

Флинт открыл глаза, приподнялся на локте и вгляделся в изящный профиль. При свете луны волосы девушки превратились в золотисто-каштановые.

— Слушаю вас, мэм.

Она опустилась рядом на колени.

Голос с хрипотцой отличался мягким южным акцентом. Он обволакивал, как обволакивает палец только что собранный мед, и так же манил своей теплотой. Внезапно Флинт ощутил острое желание прижаться губами к ее рту и слизнуть эту сладость.

— Меня зовут Гарнет Скотт. Я вдова и еду в Санта-Фе.

Слова девушки заставили Флинта приглядеться к ней внимательнее. Безусловно, ее внешность была необычной, но он встречал женщин и красивее. Узкое продолговатое лицо щедро усыпали веснушки, но в тусклом свете невозможно было разобрать, какого цвета глаза — голубые или зеленые. Симпатичная ямочка смягчала чуть тяжеловатую линию подбородка.

Но голос и рыжие волосы как пить дать заставили бы Флинта предложить ей место под своим одеялом, если бы только она того пожелала. Флинт нехотя отбросил эту мысль: сказывались долгая походная жизнь и длительное воздержание.

— Чем могу служить, миссис Скотт? — Флинт беспокойно зашевелился — переходила бы она ближе к делу.

— Мне кажется, вы не преувеличивали, говоря об опасности. И поэтому прошу, возьмите меня с собой.

Флинт сторонился женщин как чумы. В его словаре вместо слова «женщина» значилось «одни неприятности». Хотя нельзя сказать, чтобы время от времени он не наслаждался женским телом, как всякий здоровый тридцатичетырехлетний мужчина. Бог свидетель, «легкомысленных пташек» в его жизни было хоть пруд пруди.

Но добропорядочная женщина! Это не для него!

Добропорядочная женщина привязывала к одному месту. Женитьба. Дети. Нельзя оседлать коня, умчаться прочь и посмотреть, что таится за ближайшей вершиной.

Он обожал нынешнюю жену своего брата Хани, чтил память матери и жены брата Сары. Но сам бы скорее схватился с гризли, чем позволил какой-нибудь добропорядочной женщине связать себя брачными путами.

Несмотря на огненный водопад волос, способный разжечь желание любого мужчины, вдова Скотт казалась добропорядочной женщиной.

Флинт верил в силу собственного характера и свои способности противостоять Соблазну Люцифера и поэтому самоуверенно улыбнулся:

— Исключено, миссис Скотт.

Полагая спор законченным, он улегся навзничь, надвинул на лицо шляпу и закрыл глаза. Но и с сомкнутыми веками чувствовал ее пристальный взгляд. Потом послышался шелест юбки — миссис Скотт уходила прочь.

На миг Флинт почувствовал укол совести. Но чем он мог помочь этим людям? Судя по тому, как все вокруг кишит индейцами, помогать вообще слишком поздно. А он тем не менее рискнул, потихоньку приехал, чтобы предостеречь. И теперь все команчи знают, что он тоже здесь. И сядут на его след с настойчивостью поросенка, пробирающегося к соскам свиньи.

Не слишком ли уныло он смотрит на все? Может быть, этим людям повезет, они встретят кавалерийский отряд и солдаты благополучно доставят их до места? Или индейцев окажется слишком мало и меткие южане сумеют их остановить? Мать учила никогда не терять надежды. Флинт не считал себя верующим человеком, но сейчас помолился за пропащие души. Потом пододвинул к себе ружье, поправил «кольт» и, сложив на груди руки, крепко уснул.

К тому времени когда беззвездное серое небо тронул розоватый отсвет, Флинт снова пустился в погоню. Заурчало в пустом желудке, и он пожалел о кружке горячего кофе, которая пришлась бы как нельзя кстати. Но не возвращаться же из-за него обратно. Флинт рассчитывал до заката перемахнуть горный кряж. На равнине легче обнаружить и человека, и его следы, но в горах всегда можно проморгать погоню. Он достал из седельной сумки вяленое мясо и принялся жевать на ходу.

В этот день он больше не нападал на следы индейцев. А когда совсем стемнело и невозможно стало продолжать путь, Флинт устроился на ночлег в небольшом сосновом лесу, окруженном гранитной стеной. Скала не позволит врагам подкрасться сзади, а деревья укроют Сэма. Костер он разводить не стал. Привязал коня, пожевал еще вяленого мяса и решил немного поспать.

Флинт только-только задремал, когда ночную тишину нарушило негромкое ржание, заставившее его вскочить на ноги. Он схватил ружье и стал тревожно прислушиваться, не повторится ли звук. И тут на узкой тропинке раздался стук копыт. Но сколько Флинт ни напрягал слух, он различал всего одного всадника. Рядом тихонько бил в землю копытом конь.

— Успокойся, Сэм, я его слышу. — Флинт похлопал коня по шее и спрятал ружье в чехол — выстрел наверняка всполошит всю округу. Достал длинный охотничий нож и, поджидая всадника, сжал рукоять.

Стук стремительно нарастал, возвещая о появлении незнакомца. Притаившись за мескитовым деревом, он приготовился прыгнуть ему на спину. В тот миг, когда появилась лошадь, тело Флинта, точно туго сжатая пружина, вылетело из тени ствола и увлекло седока на землю. Рука занесла нож, чтобы нанести смертельный удар.

Но Флинт застыл в изумлении при виде насмерть перепуганного лица вдовушки Скотт.

Глава 2

— Какого черта вы здесь делаете?

— Я… я ехала за вами, — пробормотала молодая женщина.

— Ехала за мной! — Взбешенный Флинт вскочил на ноги. Кобыла вдовушки подошла к его жеребцу, и он привязал ее рядом с Сэмом.

Гарнет Скотт еще долго дрожала, не в силах подняться, и, только почувствовав, что ноги способны ее держать, встала и отряхнулась. Боязливо подойдя к Флинту, она заглянула ему в глаза.

— Я знаю, мистер Маккензи, вы думаете, что я не имела права следовать за вами. Но у меня другое мнение. Я имею право остаться в живых.

Флинт удивленно уставился на нее:

— По-вашему, ехать одной в кишащих враждебными команчами горах, когда каждый индеец только и мечтает, как бы ухватить вас за волосы, — лучший способ остаться в живых?

— Честно говоря, да.

— Значит, леди, в вас больше выдержки, чем рассудка.

— Мне не занимать ни того, ни другого, мистер Маккензи. А храбрость мне дала природа. И когда вчера я представила нарисованную вами мрачную картину, мой природный инстинкт подсказал, что безопаснее находиться с вами.

— Какого же мне дьявола теперь с вами делать? Самому бы унести ноги и сохранить скальп.

— Я вам обузой не буду — умею сама о себе позаботиться. Четыре года войны научили меня выживать. Единственное, о чем я вас прошу, позвольте доехать вместе с вами до ближайшего города.

— Что ж, леди, раз возвращаться поздно, выбора у меня не осталось. — В синих глазах Флинта сверкнула досада, и он с презрением продолжал: — Но если хотите ехать со мной, ложитесь-ка лучше спать — я выступаю до рассвета.

Он снова улегся на землю и закрыл глаза. Раз ей удалось сюда добраться, значит, пока они в относительной безопасности. Но рано или поздно команчи наткнутся на их следы.

Гарнет тоже легла, подложив ладонь под щеку. Почему мужчины полагают, что женщины настолько беспомощны, что боятся даже темноты только оттого, что они существа противоположного пола? Даже в детстве она не боялась темноты! К тому же умеет управляться с ружьем не хуже любого мужчины. За свои двадцать шесть лет ей приходилось отбиваться от гремучих змей, кагуаров, медведей — и янки.

— Как вы полагаете, зависит от вашей кобылы, выберетесь вы отсюда живой или нет? — внезапно спросил Флинт.

Гарнет приподнялась на локте и внимательно посмотрела на спутника:

— Конечно.

— Тогда для вашей же пользы неплохо бы о ней позаботиться. Лошадь устала и хочет пить. Она весь день карабкалась по кручам. Напоите ее и ослабьте подпругу.

Какой неприятный человек, подумала Гарнет. Если бы с самого начала он ее так не напугал, она бы и сама все сделала. Ей с детства не привыкать ухаживать за животными. Гарнет вовсе не ждала поблажек только потому, что она женщина. Однако он ее не на шутку перепугал и хотя бы поэтому мог проявить чуточку терпения.

— Только не расседлывайте на тот случай, если придется внезапно сниматься, — буркнул ей в спину Флинт.

Стиснув зубы, Гарнет промолчала, хотя новый спутник явно начинал ее раздражать. А собой недурен, неохотно признала она, покосившись на Флинта.

Несмотря на грозную внешность, она была им очарована с первой минуты его появления в лагере. Флинт был высок — на несколько добрых дюймов выше шести футов, — с длинными мускулистыми ногами и такими широкими плечами, каких она ни разу не видела. Штаны из оленьей кожи насквозь пропылились и пропитались потом, каблуки на изношенных сапогах стерлись. Прямые длинные черные волосы были перехвачены сзади сыромятным ремешком. Видавшая виды шляпа армейского образца с лихо загнутыми вверх полями, на кавалерийский манер, сидела на голове так задиристо, что отбивала охоту связываться с ее обладателем даже у самых отъявленных забияк.

Его возраст определить было трудно из-за усов и густой бороды, которая делала почти незаметным узкий шрам на правой щеке. Но беспечное изящество размашистой, пружинистой походки наводило на мысль, что ему не больше сорока.

Гарнет чувствовала, что этот человек ее может испугать, что она способна его невзлюбить, даже испытывать к нему отвращение, но тем не менее она ему безоговорочно доверяла. В нем угадывалась природная сила, в похожих на сапфиры глазах светилось прямодушие. В горделивой посадке головы и очертании волевого подбородка ощущалась недюжинная сила.

Молодая женщина вернулась к своему одеялу и прилегла неподалеку от него. Погладила медальон, который висел на цепочке у нее на шее. И хотя было слишком темно, чтобы разглядеть изображенные внутри лица, несколько минут пристально смотрела на него. Потом закрыла изящную крышечку, заправила медальон за ворот и вскоре задремала.

Гарнет проснулась перед самым рассветом и села на одеяле. Сначала она не могла понять, где находится, но, вспомнив все, что с ней произошло, поискала глазами Маккензи и, нигде не обнаружив, в страхе вскочила на ноги. И тут же у нее вырвался вздох облегчения — Флинт стоял на краю глубокого каньона.

— Похоже, надвигается гроза, — произнесла она.

— Гроза? — переспросил Маккензи, и его бровь удивленно поднялась. Он внимательно следил, как Гарнет забирается к нему по горной круче.

Она кивнула на красноватое сияние на краю горизонта:

— Моя мать, бывало, говорила: «К ночи багровеет небосвод — значит, моряку пора в поход, но если небо алеет с утра, кораблю домой спешить пора».