— Нет, мне просто было паршиво и мерзко на душе, и от этого хотелось выть, — признался Тор. — В какой-то момент я думал, что все люди поголовно ужасны. Но ты и твои созданные меня переубедили. Хоть вы и не совсем люди, но когда-то же были ими.

— Как тебе твое новое имя? Может, ты хочешь, чтобы я звал тебя твоим старым именем?

— О-о нет! — встрепенулся мой питомец. — У меня новое имя, которое мне очень импонирует, и новая жизнь, где я чувствую, что нужен. А старое… Пусть останется в прошлом.

Мы собрали оставшиеся вещи, и пока я настраивал окно портала, Тор в нетерпении топтался рядом.

— А там много места, где можно побегать? — спросил он у меня.

— Вдоволь. Целая усадьба с огромным садом, пруд, беседка. Придомовая территория приличная. Да и сам особняк большой.

— Эх, хорошо, — отозвался Тор. — А залив там есть в этой Альтарре? Вот как в Питере Финский, например.

— Финского залива там нет. Зато есть Сапфировое море. И вообще, в Южной империи тепло. На то она и Южная. На Эсфире именно на юге самая короткая зима — всего пару месяцев, и морозы не больше трех-пяти градусов.

— Мне по нраву такая погода, — промолвил Тор. — Не люблю холода, если честно.

— Меня холода не пугают, я вырос на севере Европы. Но причину моего переезда ты уже знаешь.

— Как ты только будешь ее искать, — задумался Тор. — А у тебя ее вещей каких-нибудь не осталось? Я мог бы поискать по запаху.

— Кое-что на память я сохранил, но за столько лет там уже никакого запаха не осталось, — признался я.

Пес вздохнул.

— Запомни, никому ни слова о ней, — напомнил я.

— Помню, помню, — ответил Тор.

Портальное окно в пространственной материи уже ожидало нас, призывно сияя золотистым светом.

— До свидания, Петербург! — прошептал я, заходя в портал.

— Валим на моря-я-я-я! — прокричал Тор, чуть ли не сбивая меня с ног.

И вот мы уже второй час раскладывали наши вещи в новом доме. Тор ушел на кухню, откуда послышался грохот кастрюль.

— Ага, пусто. И тут ничего. И тут мышь повесилась. Так, а у нас пожевать что-нибудь есть? — донесся до меня его голос. — Или новенький набор кастрюль тут для красоты стоит?

— Пока что второй вариант верный. Я еще не приобрел артефакты с домовыми духами, извини. И помощников не нанял.

— Ты хочешь, чтобы я помер с голоду? — в дверном проеме показалась голова моего пса, глаза которого смотрели жалобно и с укоризной.

— Не бойся, не помрешь, — успокоил я его. — Мариус как-то говорил о хорошей таверне, где очень вкусно готовят. Там можно заказать доставку еды. Сейчас попрошу его прислать мне номер этой таверны.

Мариус в ответ на мою просьбу предложил зайти к нему в гости на обед вместе с Тором, пообещав тому свиную рульку. Стоило нам с питомцем выйти за ворота, где нас уже ждал заказной экипаж, как меня вдруг с невероятной силой потянуло к морю. Я не мог противиться этой неимоверной тяге и предложил Тору съездить на ближайший пляж, а уже потом к Мариусу в гости. Пес смерил меня недоуменным взглядом:

— Ни рожна мне непонятно, что ты задумал, Эрик, но очень интересно.

— Да я сам понять не могу, что со мной, — признался я Тору. — Но меня так тянет туда, аж сил нет! Давай хоть ненадолго съездим на пляж, а?

— Давай, — согласился пес. — Но ненадолго! Пустота в моем желудке скоро песни запоет. А мечты о той рульке, которую мне твой друг обещал, бередят мою душу ежеминутно.

Берег Сапфирового моря встретил нас теплым осенним солнцем, прохладным бризом и криком чаек, пытавшихся отобрать что-то из рук у двух странно одетых мужчин.

— Это что еще за беглые сыны цыганского табора? — пробормотал Тор, в замешательстве наблюдая, как мужчины, действительно одетые как солисты ансамбля цыганских песен и танцев, уворачиваются от чаек, которые хищно целились на осенние лакомства в руках обоих — кусочки яблока и тыквы на палочке, покрытые карамелью.

— Фу, пошли! Фу, я сказал! Не отдам! Идите к троллям, троглодиты поганые! — вопил один из мужчин, отмахиваясь от настырных птиц.

— Вот же черти, брысь! — кричал его друг.

— Какая дурацкая у него шляпа, — заметил Тор. — Еще и этот красный цветок сбоку. Это такая мода на Эсфире? Держите меня семеро… Хорошо, что я собака.

— Нет, это не стиль Эсфира, — пояснил я своему псу. — Это скорее два каких-то городских сумасшедших.

Чувство эйфории и необъяснимой тяги к этому месту постепенно проходило. Я и сам не мог объяснить себе, что это вдруг на меня нашло.

— Поехали к Мариусу, — сказал я Тору, и мы направились к повозке.

Пока Тор разминал лапы, бегая по саду, мы расположились на веранде, обсуждая последние новости столицы Южной империи и прошедший мальчишник, который я пропустил, присматривая за племянниками, пока Вальгард был с Астрид в родильном отделении госпиталя. В какой-то степени у меня с племянниками тоже был мальчишник. Только вместо алкоголя — молоко с медом на ночь, вместо разговоров на мужские темы — чтение сказок и бесконечная беготня с игрушечными мечами и стрелами. И бесконечные «а почему», «а для чего», «а можно», «а как это». К ночи у меня гудела голова, несмотря на то что я вампир. Как женщины справляются с этим каждый день, ума не приложу.

— Как себя чувствует Астрид? — спросил Мариус, наливая мне в бокал эльфийского вина.

— Превосходно. Они вроде как нашли с Вальгардом толковую няню на особые случаи и даже смогут появиться на вашей с Эмилией свадьбе. Ненадолго, конечно.

— Мы будем рады с Эми видеть их. Как племянницу назвали?

— Хельга. В честь нашей с Вальгардом матери. Отец, женившись на ней, так ее полюбил, что после ее смерти, когда Вальгарду исполнилось три года, ходил как в воду опущенный. Потом отошел, конечно. Жизнь-то на месте не стоит. Но больше так и не женился. Говорил, что, может быть, женится, если встретит женщину, подобную нашей матери, но… Не случилось.

— Ну, теперь понятно, в кого ты такой, — усмехнулся по-доброму Мариус. — Гены пальцем не размажешь.

Я рассмеялся, подумав, что мой друг, в общем-то, прав.

— Кстати, я извиняюсь за небольшой беспорядок здесь, — Мариус обвел рукой гостиную. — Мы еще не успели с Эми разложить все ее вещи, которые она перевезла из родительского дома. Один ее гардероб чего стоит. Там только платьев около сотни наберется, если не больше. А всяких туфель, вуалеток, сумочек, украшений и всего прочего — даже считать страшно! Косметика — то вообще отдельный разговор и три чемодана величиной с княжество Элендиль. В такие моменты я думаю, что быть женщиной — чертовски нелегкая работа. А быть красивой женщиной — так вообще адский труд.

— И не говори, — согласился я, и мы расхохотались.

Раздался тихий хлопок, и около камина появился объемный сверток из бумаги.

— Это моя Эми прислала снимки и портреты в рамке, которые она захотела забрать в этот дом, — пояснил Мариус, подняв бумажный пакет.

Разорвав упаковку, он убедился, что стекла фоторамок целы, и, смяв обертку, бросил ее в камин.

— Оставлю пока снимки здесь, — он положил невысокую стопку на стол и кивнул на верхнюю фотографию: — Это Эмилия вместе с подругами на весеннем фестивале.

Я бегло взглянул на большой портретный снимок и… сердце пропустило удар. Я не поверил своим глазам! Посмотрел на него вновь. Жар разлился в груди. Я забыл, как дышать и вообще обо всем на свете, словно земля ушла из-под ног. Неужели? Неужели? С портрета, обнимая двух подруг, среди которых была будущая супруга Мариуса, на меня смотрела с нежной улыбкой и горящим взором изумрудных глаз моя Ингерд.