— И вот еще княжна… — Тихомир тяжело вздохнул. — Не знаю даже как и сказать это, сам не понимаю. С Данькой поговори сама. Он видел этого Есислава еще в трактире. И говорит, что вроде бы тот же человек, а что-то не так. В том, говорит, злобы было через край прям, а это не такой… Не знаю, княжна. Может в трактире что-то разозлило его, а сейчас нет. Может, показалось Даньке что…

— А волков Данька видел? Были в трактире волки с Есиславом.

— Были, — кивнул Тихомир. — Я тоже сразу спросил. Были с ним волки. Эти или нет, сказать сложно, но были. И ты будь осторожней, княжна. Я и сам еще присмотрюсь.

* * *

Матушка разглядывала столичного гостя с интересом, с легкой, едва заметной ухмылкой, словно видела что-то такое, чего не могли видеть другие. Василине даже показалось, что она принюхивается. Но к чему тут принюхиваться можно? Только ноздри чуть подрагивали.

Ужинали втроем. Это завтра позовут соседей и дружину соберут, будут за большими столами сидеть. Сегодня тихо, считай в семейном кругу.

— Значит вы, Есислав Милорадович, приехали на моей дочери жениться? — матушка смотрела на него снизу вверх, но словно бы свысока.

И тот, на удивление, смущался под ее взглядом. Как мальчишка. Хотя, казалось бы, такой человек, приближенный царя, смущаться не должен. Столько всего в его жизни бывало, что не здесь точно, не сейчас.

— Царь послал меня, вот я и приехал, — сказал он. — Не ради дочери, — и на Василину покосился. — А чтобы порядок в этих землях навести.

Матушка чуть приподняла бровь.

— А что, пресветлый царь считает, что порядка в наших землях нет? — спросила матушка, голос предостерегающе зазвенел. Василина даже губы поджала, потому что такой голос не предвещал хорошего.

Но Есислав только зубами скрипнул.

— А есть порядок? То есть вы, Доброслава Казимировна, — холодно, медленно и очень четко произнес, — не знаете, как погиб ваш старший сын? Не знаете, от чего на самом деле умер ваш муж?

Матушка аж в лице изменилась, побледнела разом.

Василине страшно захотелось пихнуть этого Есислава в бок, чтобы не смел такое.

Но матушка и сама за себя постоять могла.

— А ты много об этом знаешь? — спросила она. Почти ровно прозвучало, только в глазах давняя боль огнем и вызовом сверкнула.

— Кое-что знаю. И собираюсь узнать больше.

Матушка губы поджала, глаза в сторону отвела. Ох, не нравилось это Василине, но сейчас она наблюдала, стараясь не мешать. Помешаешь сейчас, и что-то важное упустишь.

— Я Джарелду писала, — сказала матушка тихо. — Он не ответил.

Есислав только тяжело вздохнул. И словно сплюнуть хотел, но удержался, подбородок дернулся.

— Это ваше с ним дело, — тихо сказал он. — По мне, так не время сейчас за старые обиды держаться. Если ничего не сделать, будет хуже.

Джарелд — волчий царь, вожак, кто как не он должен знать, что в здешних лесах твориться.

— Поэтому ты за дочерью моей приехал? — так же тихо спросила.

— Я не за дочерью приехал, — сказал Есислав. — Я жениться вообще не собирался, — глянул на Василину. — Прости, княжна. Не в тебе дело. — Я за другим…

И Василина поняла, что не может больше молчать. И матушка знает куда больше, чем говорит. Действительно знает.

— Кто ты такой? — спросила она, глядя прямо на Есислава… или кто он там?

Он повернулся к ней, молча поджав губы.

Да и сам понимал, что его раскусили, вот так сразу. Но говорить не хотел.

— Есислав Милорадович, приближенный нашего светлейшего царя, — строго, с нажимом, сказала матушка. — Жених твой. И не вздумай попусту болтать.

Василина кивнула. Ладно, они потом поговорят. Матушка, вероятно, лишних ушей опасается. Это правильно. Если все действительно так серьезно, то лишние уши ни к чему.

А Есислав этот с облегчением, кажется, выдохнул.

— Могу я рассчитывать на вашу поддержку, Доброслава Казимирована? — осторожно спросил он.

— О поддержке пока рано говорить, но мешать не стану, — сказала она. — С Тихомиром поговорю. Но ты и сам будь осторожен, ошибешься, и уже не только твоя голова полететь может.

Глава 2. О волках и раскрытых секретах

Как бы ни хотелось Василине поговорить с матушкой, но после ужина та подозвала к себе Есислава, обсудить наедине, на Василину шикнула только: «Потом, сейчас не время». А как с Есиславом закончила, велела к себе Тихомира позвать. И до глубокой ночи обсуждала что-то с ним. Впрочем, если дело серьезное, Василина вполне могла понять — не до нее.

А дело серьезное, это точно.

Только поделиться сомнениями не с кем, о таком не стоит болтать. Баженке только намекни, она тут же как сорока разнесет. Не умеет она язык за зубами держать.

Подумать самой? Тут она что угодно придумать сможет, но правда останется далеко.

Поэтому и решила сама к Есиславу постучать.

Хотя ведь не Есислав он, но как иначе называть, Василина пока не знала.

Под дверью видно было полоску света, свечка горит, значит спать жених еще не ложился.

Постучала осторожно. Но нет, никто не ответил. Тихо. Только вроде шорохи какие-то… Что там? Наверно, не стоило, но тут дверь приоткрылась сама. Василина чуть толкнула ее… или не чуть? И дверь приоткрылась, не заперта была.

Есислав стоял у стола, пытаясь сам себе перевязать бок какой-то тряпкой. На тряпке отчетливо виднелась кровь. Повернулся на скрип двери и так и замер.

— Прости…те… — осторожно сказала Василина. — Я только хотела поговорить, а дверь… открылась.

Он криво ухмыльнулся в ответ.

— Что ж, давай поговорим, княжна. Сейчас только…

Кое-как подоткнул бинты, чтобы уж совсем не сползали, потянулся за рубашкой.

Нет, не годится так.

— Подожди, — Василина быстро подошла. — Давай я помогу, завяжу, чтобы не падало. Надо сначала одно дело закончить, а потом уж…

Он напрягся слегка, хотя мешать ей и отказываться не стал. Если уж Василина пришла, от нее теперь никуда не деться. А полуголых мужиков Василина не смущалась. Ну, не настолько. И братьев приходилось лечить, они вечно куда-то лезли, и другим раны зашивать. У нее, говорили, рука легкая, и сила есть, если сама сделает, все быстро заживает. Так что сейчас Василина точно понимала, что делает, опыт был.

А у этого даже перевязано кое-как, наспех.

И вообще, что-то странное в его фигуре, что-то не вяжется. Крепкие плечи, хоть и чуть угловатые, ключицы выпирают, спина… нет, не горб, но как-то неуклюже выпирает…

Странно. И в то же время стоит он прямо, и наклон головы… Но если это личина, то и не удивительно.

На повязке кровь.

— Так не годится, — строго сказала Василина, и сама развязывать потянулась. — Водой хоть промыл?

— Промыл, — фыркнул он, не мешая, кивнул на миску с водой, которая вся красная стала.

Та-ак…

Василина нахмурилась.

— Сейчас посмотрю. А чего от лекаря отказался? Это ж точно не царапина?

Он засопел только. Не сразу ответил.

— Я же оборотень, — сказал тихо, со вздохом. — А ведь не должен. И любой нормальный лекарь это поймет.

Оборотень. Василина тоже понимала. На животе у него густые черные волосы, шерсть почти — свои. А на руках волосы совсем тонкие, Есислава, наверно. Личина хорошая, но не полностью покрывала, обычно это не и не нужно. Личина… И это все, в целом, ставило на места. Логично становилось. И волки с ним, и… остальное.

Интересно, как…

И матушка-то сразу поняла.

— А что стало с настоящим Есиславом? — спросила Василина, и вот где-то здесь развязала окончательно, открыла. — Ох, ты ж… Да как ты еще на ногах стоишь? Подожди, у меня мазь хорошая есть. И зашить надо, иначе это…

Губу закусила, покачала головой.

— Ничего страшного, — сказал он. — Я не человек, на нас быстрее заживает.

Но отказываться снова не стал, все-таки. Тут глупо отказываться.

— Сейчас принесу все, — сказала Василина. — Подожди.

Да и куда ему деваться, тут уж не сбежит.

По дороге успела подумать, что, наверно, и к лучшему все это, теперь оборотню точно скрывать нечего. Да и не похоже, чтобы он так уж хотел что-то скрывать. Не от Василины и не от матушки точно, раз сам у нее о поддержке спрашивал. А от кого прячется тогда?

Она прибежала быстро, велела этому Есиславу сесть. Как же его зовут на самом деле? Почему-то казалось, он куда моложе, скорее ее ровесник. Но кто же знает. Воды еще принесла. В воду несколько капель целебной настойки капнула, чтобы кровь вернее остановить и воспаление снять. Волк волком, но это не помешает.

Потом свечу поближе поставила, чтобы лучше видеть. Такую рану лучше зашить, потому что разошлось широко.

— Не дергайся, — сказала она, пальцами осторожно коснулась.

Удивительно вообще, как ничего не задето. Это след от клинка, не от когтей точно, не с волками он сражался.

Он напрягся, но не дергался. Кивнул. Пока она шила, только сидел выпрямившись, дышал рвано, иногда тихо шипел сквозь зубы. Терпел. Табуретку правой рукой сжал так, что костяшки побелели.

— Так что там с Есиславом? — спросила Василина, заканчивая. — Его можно уже не ждать?

— Не ждать, — немного хрипло согласился оборотень. — Убили его. И тело его наши спрятали, чтоб не найти Честно сказать, мы не планировали… ну, вот это все. А с Есиславом свои счеты были. Давние. И тут еще прибавилось. Вот и напали, ну… повздорили. Убили его. А потом у него увидели кольцо, чтобы личины менять. Он сам, видать, пользовался не раз. Ну и решили… Раз такое дело, надо пользоваться. Так-то, если царского посланника убить, то сразу шум поднимется, сюда из столицы люди набегут. А так вроде жив он, приехал, то, что людей его меньше осталось, так никто считать не будет. Потом придумаем уже, как сделать, чтобы сам Есислав тихо пропал. Лишний шум нам не нужен.