Богдан вздохнул тяжело.

— Кто знает, по чьей воле он раньше приезжал?

И такие мысли тоже были. Но это совсем плохо выходит.

— Тогда тем более осторожно надо.

* * *

— Эй, ты чего здесь делаешь? — Баженка заметила волчонка на заднем дворе.

Не то, чтобы искала его, но поняла, что на пиру нет, и решила пойти пройтись… да так просто пройтись, воздухом подышать. Сдался ей этот волчонок?

Просто обидно стало, что его незаслуженно обидели, и он теперь на нее не смотрит, прячется.

Волонок и сейчас насупился и чуть отшатнулся, словно Баженка какая заразная.

— Ты чего? — спросила она.

Он засопел сердито.

— Мне запретили к тебе подходить. И вообще…

— Почему? — Баженка точно отступать не собиралась.

— Потому! — буркнул он. — Неприятности нам лишние не нужны. И так вон…

Ага. Про неприятности, в целом, Баженка и сама понимала. Волки на них напали, трое остались, и еще князь. Волчата остались только. Но если волки напали, то, наверно, своих, волков, тем более молодых, просто решили не трогать, пожалели. И Есислава этого… ну, наверно, тоже неприятностей не хотели. Или он хитрый такой, что ушел…

Про то, что в трактире было, Данька ей уже все рассказал.

Только Баженка что-то не верила, привирает Данька, ее пугает. И этот самый волчонок точно ни к кому не приставал. Ни здесь, ни в трактире тоже. Он не такой. И вообще, у волков свои принципы.

Но интересно до жути.

— А тебя Торин зовут?

Он посмотрел на нее, насупился еще больше.

— Торин. А ты Бажена.

И вдруг вскочил на ноги, словно собираясь сбежать. Но Баженка ему просто так сбежать не позволит.

— Ты куда? — поинтересовалась она. — Девчонок боишься?

Проверенный ход, от нее еще никто не сбегал.

Волчонок сначала опешил, потом подборок задрал с вызовом.

— И вовсе я не боюсь! Ничего не боюсь. Просто… нечего мне тут с тобой. Дела еще есть!

— Испугался! — хихикнула Баженка. — Не бойся, твой князь не узнает. Я просто поговорить хотела, а ты сразу в кусты.

— Он не князь… — начал и запнулся.

— А кто? Боярин?

Торин губы облизал, пытаясь найти верный ответ.

— Вот женится на твоей Василине, тогда князем будет.

А вот тут как-то кольнуло, Баженке не понравилось. И, вроде бы, все правильно… а не так.

— А ты давно ему служишь?

— Не-а, — Торин головой мотнул. — Мой отец ему давно служил, а меня вот впервые взяли, на дальние земли посмотреть…

Отца… И тут вдруг кольнуло по-настоящему, Баженка смутилась.

— Ой… — тихо сказала он. — Твоего отца волки убили, когда напали? Да?

Торин озадаченно моргнул, долго смотрел на нее, словно не зная, как сказать.

Сглотнул с усилием. Потом кивнул.

— Да.

— Прости, — Беженка губу закусила, стыдно стало. У парня ведь горе такое, а она пристает. — Ты поэтому с пира ушел? Не хочешь с ними? Тяжело?

Он мотнул головой. Чуть попятился даже, потом снова кивнул.

— Ничего, все нормально, — буркнул как-то не очень уверенно. — Я пойду.

— Подожди! Стой тут! — Баженка чуть не схватила его за руку, но вовремя одумалась, решила не пугать. — Я тебе сейчас пирожков со стола принесу! А то что ты один тут… Горе горем, но есть надо!

— Я уже поел, — попытался было он.

— Ничего! Вдруг потом еще захочешь! Стой тут, — строго велела Баженка, и подхватилась, побежала за пирогами. Разок только оглянулась, не ушел ли волчонок, погрозила ему пальцем. Ничего, он ждал.

Вот и хорошо.

Так быстро, как только могла. Не в палаты где пир, а на кухню, тут быстрее. Набрала пирожков миску, и назад.

— Вот! — сунула в руки Торину. — Поешь! Вкусные. Тетка Любомила печет, лучше чем у нее — ни у кого нет. Не бойся, твой Есислав не узнает, а если узнает, то не будет ругать. Это ведь не ты ко мне, это я к тебе подошла.

Торин взял растерянно, откусил, принялся жевать. Сначала осторожно, потом, распробовав, заулыбался. С мясом пирожки. Баженка специально такие брала, хотя сама больше с капустой. Но этот же волк, ему с мясом надо.

— Спасибо, — сказал он с набитым ртом. — Очень вкусно.

— Вот! — обрадовалась Баженка. — Когда поешь, оно завсегда лучше! И ты не бойся, тебя ругать не будут. Не такой уж страшный твой Есислав, как о нем говорят. Если что, Василина с ним договорится. Я-то людей насквозь вижу. Данька мне наговорил всякого, но я вижу, что это не так. Сердце у него доброе, ненависти нет.

Торин чуть пирожком не подавился, назад отступил.

— Видишь?

— Вижу, — согласилась Баженка. — Меня тоже Небесная мать отметила, я много вижу… Ну, пока немного, но с возрастом, говорят, больше начну.

Парень даже икнул. Головой замотал.

— Нет, не доброе сердце… Ты его в гневе не видела. Не понимаешь! — и как-то испуганно совсем. — Я пойду. Хватит… У меня еще дела есть.

* * *

— Значит так, парень, рассказывай, что дальше намерен делать. Подробно рассказывай, — Тихомир Ульвара к себе позвал, когда после пира расходиться начали, ночью. — Мне нужно все точно знать.

Ульвар только вздохнул тяжело, у него точного плана не было, все не по плану вышло. На стуле поерзал.

— Подождать, пока все уляжется, потом тихо пропасть в лесу.

— И долго ждать? Знаешь, что тебя убить хотят?

— Меня? — он опешил даже. — За что?

— Есислава, — сказал Тихомир, вздохнул. — Тут люди приходили, которые сильно Есиславом были недовольны. И старое там что-то, и то, что в трактире было, и в целом слава у него так себе. Не хотят наши такого князя. У нас тут народ гордый и вольный, ты сам знаешь. А раз у Есислава своих людей почти не осталось, то, может, можно это как-то устроить.

— Так может это и хорошо? — осторожно сказал Ульвар.

Тихомир только зубами поскрипел.

— Вот смотришь на тебя, на все вот это… — рукой с головы до ног окинул, — И кажется, что взрослый серьезный мужик. А потом вспоминаешь кто ты… Да Василинкин ровесник, щенок еще. Не обижайся. Ты очень стараешься, я вижу. Но не тянешь ты игру в Есислава. Я бы вот с отцом твоим поговорил, или хоть братом… Да что… Вот скажи, если тебя убивать придут, что делать будешь? Драться? А можешь драться так, чтобы себя не выдать? Волчью суть? Или пусть тебя убьют, и дело с концом? — ухмыльнулся. — Что ж тут хорошо?

Ульвар зубами скрипнул, губы поджал, долго сидел, задумавшись. Левый глаз под повязкой потер, он вечно чесался.

— Драться, чтобы себя не выдать, я не смогу, — сказал серьезно. — От запаха крови, от смерти вокруг, опасности… Нет, оборот я, конечно, контролирую, но что-то все равно пробьется. Не думаю, что хоть один волк может притворяться человеком в бою, даже отец. Так что надо до этого не довести. Охрану нужно. С другой стороны, прятаться, в тереме отсиживаться тоже не стоит. Нужно, чтобы как можно больше людей увидели Есислава, были уверены, что он здесь, и его хорошо приняли и… Нужно по городу покататься, с охраной, чтобы даже не думали нападать. Чтобы все узнали. Но да, долго притворяться я не потяну. Не умею я это, — руками развел, губы чуть нервно облизал. — Поэтому вот прямо на неделе лучше, пока меня никто явно не раскусил, отправиться в лес. Вот хоть деревенька была за Заячьими холмами, там давно уже неспокойно, большинство людей еще зимой в другие места ушли, кто по родственникам, кто куда. И вот, поехать туда и там в лес, прочесывать окрестности. И не вернуться.

Тихомир слушал внимательно, кивал, потом даже чуть заулыбался.

— Все правильно говоришь, — согласился он. — Так и сделаем. В город завтра прямо с утра поедем, к купцам заглянем, по торговым рядам пройдемся. В рядах всегда народ, и тебя заметят, к обеду уже весь город знать будет. Я с тобой сам поеду, еще людей возьмем. При мне точно никто нападать не станет, так что можно не бояться. А потом… На счет Заячьих холмов я еще подумаю. Опасно там. Но в целом тут ты тоже прав, нужно пропасть поскорее, пока никто ничего не заподозрил. Разбирательства будут, но они будут все равно, этого не избежать. Отец твой хоть знает, что ты тут делаешь?

Даже если не знал раньше, то Доброслава письмо написала, теперь уже должен знать.

Ульвар вздрогнул и чуть подобрался, помрачнел.

— Отец меня убьет за все это, — сказал он. — Без его одобрения… И даже поперек его слова. Когда узнали, что Есислав едет, он велел не лезть и ждать. Присматривать за ним. А мы… ну, мы присматривали. Еще до трактира по лесу за ним шли, смотрели, ждали. Со мной много волков пошло. Хоть и отец не одобрял, но многие на Есислава зуб имели и просто так позволить ему тут ходить не хотели. А уж после того, что в трактире произошло, после того, что он с девчонкой сделал… — Ульвар зубами заскрипел. — Если б я только знал, что там происходит, мы бы еще тем вечером в трактир ворвались и все разнесли. Не дали бы… Но узнали, когда уже поздно было.

— И хорошо, что не знали, — сказал Тихомир. — Неприятностей бы у тебя тогда в разы больше было б.

— Отец бы…

— Да не отец, — резко прервал Тихомир, отмахнулся. — Если б царь наш узнал, что на его человека в трактире открыто волки напали и всех перерезали, как думаешь, что бы он сделал? Думаешь, как бы это выглядело в его глазах?

Ульвар открыл было рот… и закрыл. Побледнел. Зубами заскрипел.