— На диете! — отозвался внезапно сникший голос. — Но есть-то хочется!

— Ради фигуры можно и потерпеть!

— Рыжикова! Не учи шефа!

— Я о тебе беспокоюсь!

— Я сам о себе побеспокоюсь!

— Не видно!

— Я заказываю пиццу, — с угрожающими нотками сказал Курочкин. — Твой выбор? С грибами? С салями или с ананасами?

— С устрицами! — пошутила Анна.

— Сейчас посмотрим в меню. Кажется, это новинка…

* * *

Вера вышла на улицу в смятении. С одной стороны, она честно выполнила свой долг. С другой… Правильно ли она поступила? А вдруг сотрудники «Клио» обратятся за разъяснениями в генеалогический центр, а им напишут опровержение, сообщат, что данные ошибочны?

Вера со вздохом призналась себе, что ей очень нравилось думать, будто она принадлежит к древнему итальянскому роду Орбини. И лишиться этой сказки не хотелось!

Липа пахла так сладко и маняще, что ноги сами собой понесли Веру к оазису аромата. Сделав несколько шагов, она очутилась в небольшом скверике между домами, где и высилось дерево, распространявшее вокруг себя чарующие флюиды.

Вера опустилась на скамейку. Пискнула эсэмэска. «Мам! Я купаюсь в море! У нас тут весело. Гоша съел мой завтрак и показал ужа».

Следом за эсэмэс возникла фотография сына — веселого, загорелого, Паша стоял, победно вскинув ладошку вверх.

Слава богу, пристроила сына. Почти на все лето…

Вера вспомнила, как она мучилась в конце весны: куда отправить сына на отдых. Мать наотрез отказалась выезжать на дачу, потому что у нее «интуиция»: ей вот-вот позвонят и пригласят в театр. С годами у матери это стало почти манией. Оставлять Пашу на все лето в Москве было бы настоящим преступлением. Достаточно прошлого скомканного лета, когда редкие поездки на дачу сопровождались материнскими скандалами: что она, Вера, не умеет толком устроить свою жизнь и все надеется на мать.

Это была чудовищная неправда. Вера уже давно ни в чем на мать не надеялась, а строила жизнь сама. Горькая правда состояла лишь в том, что Вера не имела в своем кармане несколько миллионов, чтобы купить себе квартиру и переехать от матери. Разменивать трехкомнатную квартиру мать не хотела ни в коем случае. Хотя Вера была согласна и на однушку на окраине Москвы, лишь бы жить отдельно, лишь бы ей и сыну не портили нервы. Но матери, очевидно, доставляло удовольствие мучить дочь и внука. Вера стиснула зубы, предательская слеза капнула на экран мобильного, прямо на улыбку сына, Вера быстро провела пальцем по дисплею, стирая влагу.

Ей нужно сосредоточиться, а не раскисать. Вдруг это странное родство с князьями — шанс для нее и Пашки. Она сможет вывезти сына в Италию, обеспечить его будущее… Вере вдруг стало страшно, что проверка выявит ошибку и ей пришлют письмо с извинениями.

Она хотела было вернуться в офис «Клио» и сказать, что отменяет задание. Но, поразмыслив, решила все оставить как есть. И будь что будет…

* * *

Пицца дымилась, и от ее аромата текли слюнки. Анна посмотрела на Васю. Бедняга, скоро он приблизится к размерам Ниро Вульфа.

Когда шеф был голоден, он был злым, сердитым и несправедливым. А поев, становился вальяжным, добрым и похожим на благодушного кота.

— Значит, дамочка сомневается?

— Сомневается!

— Не верит своему счастью, — заметил проницательный Курочкин.

— Похоже на то!

— Рыжикова, а ты заметила, как глубоко в нас сидит совковая психология. Мы словно боимся счастья и хороших новостей и все время подсознательно ждем чего-то плохого. И когда наши худшие опасения подтверждаются, мы даже радуемся. Ну не садисты ли?

— Говори только за себя, я не радуюсь плохому.

— Хорошо, Рыжикова, раз ты настаиваешь на точности, то пожалуйста. Говорю за себя и еще за многих.

Немного помолчав, Вася спросил:

— Сколько ты планируешь взять времени на это задание?

— Не знаю. Отправим запрос в генеалогический центр уже от нашего имени. Там отнесутся к проверке более внимательно. Потом проверим по нашей базе. Думаю, неделя, полторы недели максимум.

— Разве это задание? Так у нас скоро заработки упадут и нам нечем будет платить за аренду. Ты не находишь?

— Я всегда смотрю в будущее с оптимизмом!

— И не жалеешь, что мы оставили насиженное место и основали собственную фирму? — понизив голос, спросил Курочкин.

Анна бросила на него быстрый взгляд из-под ресниц и твердо ответила:

— Нисколечки! Ни секундочки! [Подробнее об этом в романе Екатерины Барсовой «Роковое пророчество Распутина»]

* * *

Когда Анна осталась одна, она скинула туфли и прилегла на диванчик. Она любила так расслабляться и отдыхать. Анна была молодым историком, аспиранткой. Правда, диссертацию она еще не защитила, но Вася расслабиться не даст. И время от времени дает ей нагоняй за слишком медленную научную работу.

Слова Васи вернули Анну в недавнее прошлое, когда она и Курочкин работали в центре при научном учреждении, жили скудно, денег на их центр не выделяли. И вот недавно они с Васей решили открыть собственную фирму. Рискнуть. Теперь дела на работе шли неплохо. Особенно поначалу. Она смогла съехать от отца и снять небольшую однокомнатную квартирку. А вот на личном фронте все было не так лучезарно.

Данила, ее жених, редко бывал рядом. Он работал в основном за границей и в Москву приезжал нечасто. Анна уже привыкла к одиночеству, но не находила его нормальным. Одиночество всегда имеет привкус горечи и несбывшихся ожиданий. Но одна из основных мыслей, к которой Анна пришла за минувший год — в мире нет ничего постоянного. Конечно, это банально! Но каждый должен понять, прочувствовать и осознать эту истину на собственной шкуре. Понять не отвлеченно, а душой.

Анна часто размышляла, что люди древности жили размеренно и неторопливо. Одна из прелестей такого существования — ощущение времени как длительности, они осознавали, что все можно сделать и успеть. Не сегодня, так завтра. Но сегодняшний день изменил все. И нужно жить на предельной скорости, иначе тебя отбросит обратно.

Вот ее сводная сестра Елена Демченко, популярная телеведущая… На какой скорости ей приходилось жить, чтобы всегда быть в тонусе и соответствовать профессии… Правда, сейчас она ждала ребенка и наслаждалась новым периодом в своей жизни.

Анна подумала, что нужно ехать домой. Рабочий день уже закончился. По дороге надо зайти в магазин и купить продукты. Что-то из полуфабрикатов. Готовить для себя — лень.

* * *

Италия. Окрестности Флоренции. Наши дни

Даниэла посмотрела на экран мобильного. Звонил Джованни. Она взяла трубку и пропела своим тягучим голосом, сводившим мужчин с ума:

— Алло!

— Привет!

— Да… — Даниэла приложила трубку к уху, закладывая в шейкер молоко и мороженое. Ей хотелось с утра освежающего коктейля.

— Ты меня слышишь?

— Да, я слушаю.

— То самое письмо… — Возникла пауза. — Мне толком не удалось узнать, кому оно адресовано. Я только узнал, что Даниэла, о которой говорится в письме, ваша родственница. Она была журналисткой, в двадцатые годы прошлого века работала в Москве.

— А что с ней сталось?

— Не знаю. Кажется, она умерла в конце двадцатых или начале тридцатых годов. Во всяком случае, данных о ней с тех пор никаких нет.

— Спасибо, Джованни! Ты очень мне помог.

— Мы сегодня куда-нибудь идем? — с надеждой спросил он.

— Не знаю. Если что, я позвоню.

Даниэла дала отбой и, взяв коктейль, прошла в комнату. Легла на диван. Жара еще не наступила, и утро дарило благословенную прохладу. Солнце только набирало силу. Даниэла любила солнце, его тепло, проникающее под кожу, золотистую дымку зноя, окутывающую город. От этого казалось, что здания и храмы парят в воздухе.

Даниэла вновь перечитала письмо. Теперь вопросов стало еще больше… Она никогда не слышала ни о какой Даниэле, ни об этой истории с русским писателем. Это что — семейная тайна? Надо попробовать расспросить об этом бабушку. Как это письмо оказалось у бабушки? Но начать нужно аккуратно, издалека…

Недолго думая, Даниэла набрала номер теле-фона.

Трубку бабушка взяла не сразу. Даниэла долго слушала гудки и уже хотела дать отбой, когда услышала голос, напоминающий шелест сухих цветов:

— Слушаю…

— Бабушка, это я. Даниэла, — торопливо заговорила она. — Я приезжала к тебе пару дней назад, но ты так очаровательно спала, что я не решилась тебя будить…

— И совершенно напрасно, я была бы рада тебя увидеть. Но как же я ничего не слышала?.. — сокрушенно вздохнула Мари-Роз.

— Бабушка! Я хочу приехать к тебе сейчас.

— Жду, дорогая. В этот раз я точно спать не буду.

Мари-Роз встретила ее в саду. На столике уже стояли кофейник, блюдо с булочками и ваза со свежими персиками.

В саду пахло розами и душистыми травами.

Даниэла подошла к бабушке и звонко поцеловала ее в щеку.

— Садись, — указала старушка на стул напротив.

Даниэла села, налила себе кофе и вопросительно посмотрела на бабушку:

— Тебе кофе налить?

— Одну чашечку я уже выпила, дожидаясь тебя. Но не откажусь и от второй.

— А это не вредно для твоего сердца?

— Доктора говорят, что для своего возраста сердце работает неплохо. Насчет всего остального — я — фаталист. Как твои дела, Даниэла?

— Супер!