Елена улыбнулась:
— Проходи же, не стой! Раздевайся…
Анна сняла обувь и ступила на пол.
— Тапочки на полке внизу. Белые, теплые. Из Норвегии привезла.
Анна быстро сунула ноги в тапки, чтобы не было видно дырки на колготках.
Деник сидел и снисходительно смотрел на Анну.
Елена уже пошла-нырнула дальше. Пес прошествовал за хозяйкой.
На кухне Деник разлегся на полу, и Анне пришлось обойти его.
Елена быстро уставила стол тарелками с едой и бросила через плечо:
— Чай, кофе? Я по вечерам пью кофе. Он у меня как снотворное.
— Я тоже буду кофе. — Анне хотелось все делать, как Елена.
Сестра села напротив Анны и провела наманикюренным пальчиком по столу.
— Ну рассказывай! Папашка что-то натворил опять? Можешь меня не стесняться.
«Главное, не расплакаться, — твердила себе Анна, — главное — не раскиснуть».
— Ну… — протянула она. — Ничего особенного. Как всегда.
— Бьет?
Анна энергично покачала головой.
— До этого еще не дошло. Пока, — уточнила она. — Но ни за что ручаться нельзя.
— Пьет?
— Как сапожник. И почти каждый день.
— Да. Проблема. — Елена наклонила набок голову, но Анна видела, что ее мысли витают где-то далеко. Однако в самом деле было бы смешно, если бы популярная ведущая решала проблемы отца-алкоголика, которого видела последний раз год назад. Все понятно, у нее — своя жизнь.
Анна сглотнула.
Кухня блестела красивой плиткой, источала запахи — было уютно, приятно. По контрасту с промозглой улицей здесь царило блаженное тепло. Еда таяла во рту, и Анна почувствовала себя пригревшейся бездомной собачонкой. Деник приоткрыл один глаз и посмотрел на Анну. «Появилась тут на мою голову, — казалось, пытался сказать он ей. — Конкурентка за внимание моей хозяйки».
Елена протянула руку и потрепала собаку по холке.
— А так у тебя все в порядке? Как работа? Как жизнь в целом?
«Жизнь в целом» была хоть вой. Работа составляла для Анны все, а вот жизнь в целом не складывалась. Подруг и близких знакомых не было, единственная в прошлом подруга Ника Полетаева жила в благополучно-глянцевой Швейцарии; кавалеры на горизонте никак не проявлялись. Про житье-бытье с папенькой можно было даже не распространяться — все ясно и так.
— Нормально, — буркнула Анна, отправляя в рот кусок утки.
— Я рада! Ты где работаешь?
А вот это было интересным вопросом. Формально Центр по изучению актуальных проблем российской истории XX века под звучным названием «Стратагема» существовал, и в то же время его как будто бы и не было. «Такая вот заковыка», — как любил говорить ее шеф, Василий Курочкин. Финансирования не поступало вот уже три месяца, и Анна отчаянно проедала скудные запасы сбережений. Василий хорохорился, но было видно, что он и сам ожидает в любой момент закрытия «актуальной и важной структуры», — по любимому выражению Курочкина. И если бы не сегодняшний грант… В глубине души Анна еще не могла до конца поверить в это. Вот придет она завтра на работу, а Василий ей и объявит, что на самом деле гранта никакого нет, ребята ошиблись и все возвращается на круги своя.
— Работаю в Центре исторических исследований при одном академическом институте. Работа интересная, я заместитель директора центра.
Это была чистая правда, учитывая, что работников в центре всего двое. Она и Василий. Вернее, в другом порядке: Василий и она.
— Как ты живешь вообще?
На этот вопрос нужно было отвечать подробно. Анна с шумом втянула в себя воздух.
— Живу, работаю, в выходные тусуюсь с друзьями или хожу в кино.
— Даже так! — Елена внимательно посмотрела на Анну своими прозрачно-зелеными глазами. Кажется, она ей не поверила…
— Да, у меня все нормально, правда-правда. Можно еще кофе?
— Вдруг не уснешь?
— У меня и так бессонница.
— Вот видишь, к чему усугублять ее?
Анна хотела сказать, что она уже влюбилась в запах кофе и во вкус… Но промолчала.
— Ладно, раз хочешь кофе — пей кофе. И не говори, что я не предупреждала… Он у меня отличного качества, итальянский…
— А как ты?
Елена повела плечами, и сделала это так красиво, что Анна невольно залюбовалась ею. В ее сестру было невозможно не влюбиться. Вся страна любовалась Еленой утром, когда она вела телепрограмму «Утренний драйв» — спокойная, женственная, с лебединой шеей, светло-рыжими волосами и этими необыкновенными прозрачно-зелеными глазами. Программа строилась по типу всех информационно-развлекательных программ. Немного информации: политика, экономика, культура, гость в студии на злобу дня, музыка и напоследок обязательно что-нибудь душевно-культурное: выставка, книжная новинка, гастроли зарубежных знаменитостей.
Анна редко смотрела телевизор. Но все же иногда включала «Утренний драйв», смотрела передачи с интересом, но каждый раз после окончания оставался легкий привкус грусти. Видеть сестру было приятно, но вместе с тем — тяжело. Хотелось увидеть ее не на экране, а в жизни. Просто посидеть, потрепаться о чем-то своем, девичьем, поймать взгляд, улыбку, сказать всем: «А это — моя сестра!» Но Елена была далеко — на экране, почти недосягаема, и Анна с раздражением каждый раз давала себе зарок больше не пялиться в ящик, но спустя какое-то время нарушала данное себе слово.
А вот сейчас она сидит напротив Елены и внутри нее зарождается странное чувство родственности. Хотелось протянуть руку и погладить сестру по щеке. Но Елена близко и вместе с тем далеко…
— Как я? — переспросила Елена и наморщила нос. Как-то смешно. По-детски и совсем не по-звездному… — По-разному. Если ты думаешь, что моя жизнь — сахар, то ошибаешься: вечные придирки и замечания со стороны начальства, сделано не то, не так… Можно было лучше… В спину дышат конкурентки — молодые, нахальные, готовые на все. Абсолютно на все, без всяких устоев и правил. Гладиаторши… А я… Я уже не так молода. И в любой момент меня могут заменить.
Елена не жаловалась, а просто беседовала с ней. Как с сестрой. И Анну переполняло чувство гордости…
— Кофе остыл.
Анна посмотрела в чашку. Напитка оставалось уже на дне. Но вот сейчас она сделает этот последний глоток, и придется идти в комнату, и разговор с Еленой оборвется на полуслове… А ей так хочется сидеть здесь и слушать звук Елениного голоса.
— А можно еще кофе?
— Третью чашку?
— Ага! Давно не пила такого вкусного кофе. Сто лет.
— Понятно…
Третья чашка кофе стоит перед ней. Но дело в том, что Анна больше не может сделать ни глотка. Кофе сейчас польется у нее из ушей. Но она все-таки делает новый глоток.
— А как твоя личная жизнь? — задает вопрос Анна и тут же пугается. Так пугается, что ей кажется: наступившая тишина сейчас оглушит. Она слышит, как посапывает Деник, как хлопнула дверь лифта — далеко, но словно рядом, а за окном тонко поет ветер. Она боится посмотреть в лицо Елены и отводит взгляд в сторону.
Вот сейчас Елена рассердится и выставит ее за дверь. Или просто перестанет разговаривать, встанет и уйдет, красиво поведя плечами. А она, Анна, опять останется одна…
Она иногда читала в Интернете про личную жизнь Елены. Ей приписывали разные романы, иногда папарацци фотографировали ее с разными мужчинами и утверждали, что это очередной бойфренд теледивы. Но вот уже как год никаких свежих новостей не было…
— Можно сказать, что никак. Но разговаривать на эту тему я не хочу. Точка. — И она легонько забарабанила пальцами по столу.
Анна подняла голову и встретила взгляд Елены. «Не лезь на эту территорию, — сигналил этот взгляд. — Не надо».
Елена проводила Анну в комнату со словами.
— Отдыхай, спи и вообще живи пока здесь.
Перед сном Анна еще раз в памяти перебрала день: он был ярким, необычным, с сюрпризами. Такие кульбиты! Вася говорит, что им дали грант, эта новость сама по себе тянет на сенсацию. А теперь Елена вдруг предложила пожить у нее! Чудеса, да и только. А ведь день начался неудачно. Поругалась с отцом… Но потом все переменилось.
А вдруг у нее в жизни началась счастливая белая полоса?