Екатерина Барсова

Змей в саду Ватикан

Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья —
Бессмертья, может быть, залог!

А. С. Пушкин

Пролог

...

Италия. Наши дни.

Они шли гуськом друг за другом. В какой-то момент казалось, что эта процессия будет идти бесконечно долго. Но нет, услышав легкий звук, похожий на дребезжание далекого колокольчика, все остановились. В темноте никто не видел друг друга: лица были скрыты масками. Притом — самыми разнообразными: доктора Чумы, Коломбины, Арлекина, ведьмы с длинными черными волосами, привидения — белое лицо со впадинами для глаз, под которыми — темные круги.

Они были на улице в большом парке, который тянулся от ворот замка до освещенного входа. Сейчас все сгрудились около фонтана: струи воды то устремлялись вверх, то опадали вниз.

— Все здесь? — Голос, который принадлежал высокому мужчине в маске средневекового монаха, был глубоким и звучным.

— Похоже, да, — откликнулся другой, пониже ростом.

— Это хорошо. Вы знаете, зачем мы собрались здесь?

Невнятный гул голосов был ответом.

— Придется пояснить…

По толпе как будто прошел тихий ветер, и все, как по команде, замолкли. Журчание фонтана послышалось сильнее. Теперь он звучал как музыка.

Она подумала, что сколько ни была на этих собраниях — в первый раз голос предводителя был таким торжественным. Видимо, он и впрямь собирается сказать нечто важное.

Хотелось пить, и она провела языком по губам. Стоящий рядом мужчина невольно покосился на нее. На секунду женщине стало смешно. Она отступила ближе к кипарисам и еле слышно вздохнула.

Вечер, уже перешедший в ночь, был изумительным. Обволакивающее нежное тепло, звезды, запах цветущих трав и деревьев, которые нагрелись за день… «Как хорошо», — подумала она.

— Все ли здесь? — спросил мужчина.

— Вроде да, — голос ответившего был звонким и молодым.

Невольно она усмехнулась. Молодой человек всего не понимает, и ему еще предстоит многому научиться. Но придет время, и он все узнает, если, конечно, окажется способным учеником. Но глупые или несообразительные люди обычно отсеивались сразу… Другие не прибивались к ним. Селекция была жесточайшей. Она подумала, что люди даже не подозревают, насколько тщательный отбор они должны пройти, чтобы быть принятыми в это общество, закрытое для всех. «Негоден». Отбраковка «материала» идет давно, но не все догадываются об этом.

И такая постановка дела — единственно верная и правильная. Нельзя знать много и сразу. Знание — тоже ослепляет и приводит в недоумение. У людей обычно возникает вопрос: как? Это возможно или нет? А потом они начинают задавать другие вопросы, и их система взглядов постепенно приходит в иной порядок. Они начинают понимать, что по-другому быть не может. Но до того, как они станут понимать, проходит время, и у них меняется ракурс, точка зрения. У кого-то это происходит быстрее, у кого-то — медленнее.

И еще она подумала, что поставка картин немного задерживается. Надо бы понять — в чем дело…

— Тогда приступим? — Ей показалось, что председатель смотрит прямо на нее: женщина подобралась и сосредоточилась. — Вы знаете, что я хотел бы начать с хороших новостей, но их пока нет.

Разговор шел на английском языке, хотя состав присутствующих был разнороден. Здесь присутствовали представители всех национальностей: русские, англичане, итальянцы, французы, поляки, чехи…

— Наоборот, я хотел бы предостеречь от излишнего оптимизма… Он здесь абсолютно неуместен. Нужно готовиться к худшим временам. — Теперь в его голосе звучала едва уловимая тревога.

И она передалась женщине. Она прекрасно знала, что зря этот человек панику сеять не станет. Он никогда не говорил слов попусту или просто так. У него все было точно выверено и рассчитано. И то, что сейчас он отрицал оптимизм, говорило о многом. И прежде всего о том, что в мире действительно что-то уже происходило, но главные изменения ждали впереди. Она и сама это ощущала…

— Перед нами стоит задача: сконцентрироваться на дальнейшем развитии нашего Делания. Это требует хладнокровных мозгов и очищения всего организма. Если один из органов начинает гнить или разлагаться, то возникает угроза всем нам.

Его глаза в прорезях маски ярко сверкали в свете фонаря, горящего неподалеку.

— Только внимание и преданность нашим идеалам способны вывести нас всех к новому этапу, поднять к свету, о котором мы так много говорим.

При этих словах он воздел руки вверх, призывая к особому вниманию к своим словам.

Женщина подобралась. Она понимала, что скоро грядут изменения, и весьма серьезные…

Через десять минут все закончилось… Теперь они должны будут пойти в замок и продолжить общение. Но самое главное было уже сказано. Здесь.

Когда она шла по тропинке между деревьями, ее окликнули.

Председатель слегка тронул ее за локоть.

— Я хотел сказать, — неожиданно голос стал хриплым. — Почему бы тебе не нарисовать все это?

— Что именно?

— Наше сегодняшнее собрание. Для истории. Фонтан, кипарисы, людей…

— Ты хочешь этого? — Она сделала ударение на слове «ты».

— Я предлагаю…

— Спасибо… Ведь есть время для размышления.

— Боюсь, что времени уже почти нет.

— Поняла. Но справлюсь ли я с поставленной задачей?

— Боже мой! В чем вопрос… Рисовал даже Черчилль подобные пейзажи, — сказал он, понизив голос. — Ну ты помнишь их? Особенно эту — с двенадцатью кустами и скульптурой?

— Конечно…

— Ну вот. — В голосе послышался смешок.

— Ты думаешь… — протянула она.

— Я знаю, — перебил он ее. — Просто знаю. Времена грядут тяжелые. Нам нужно обновление…

Она посерьезнела. Теперь она поняла до конца смысл сказанного. Предстоит большая охота.

Глава первая

Дама исчезает в полдень

Всякая тайна стоит ровно столько, сколько тот, от кого мы ее скрываем.

Карлос Руис Сафон

...

Москва. Наши дни.

Анна посмотрела на календарь. Сегодня 20 октября. День как день, ничем не выделяющийся среди остальных. Но сегодня у нее было какое-то дело? Или нет… На работе наблюдался легкий застой, что немного обескураживало. Все-таки она привыкла, что вал работы накрывает с головой. Это помогало не думать о собственных проблемах. В том числе и в личной жизни. С одним бойфрендом она рассталась, другим пока не обзавелась… Правда, в старину говорили не «бойфренд», а «сердечный друг». Так было вернее. Она откинула одеяло и спустила ноги на пол. А если твое сердце не занято, то в нем воцаряется холод и пустота.

На работу нужно к трем. Можно не спеша позавтракать и просмотреть новости…

Анна Рыжикова работала в историко-консультационном центре «Клио», где было всего двое сотрудников — она и ее босс, Василий Курочкин. Фирма занималась самыми разнообразными делами: от консультаций по истории до сложных расследований, связанных с семейными историями, уходящими в глубину веков. От заказов они старались не отказываться, понимая, что сегодня клиенты могут идти бесперебойно, а завтра — наступит тишина. Зазвонил мобильный.

— Алло! Анна?

— Ну да. Я! — пробормотала она.

— Это ваш сосед сверху… Матвей…

— А… привет!

Когда-то, кажется, в другой жизни она познакомилась с ним, когда распутывала одно дело, связанное с поэтом Николаем Гумилевым [Подробнее об этом в романе Екатерины Барсовой «Заветный ковчег Гумилева». // (Здесь и далее прим. переводчика) ]. У него еще завязался роман с Ритой Мазен, однокурсницей клиентки, которая обратилась к ним в «Клио». Рита тогда приехала из Израиля… Сейчас у них дело вроде шло к свадьбе… Во всяком случае теперь Матвей жил на две страны: Россию и Израиль. И часто возил с собой кота с чудным именем Пафнутий.

— Как дела?

— Слушай, — перебил он ее, — я к тебе по делу. Можешь подняться ко мне?

— Могу! Только не сейчас. Минут через десять-пятнадцать.

— Идет! Жду.

Когда Анна поднялась наверх, Матвей сразу распахнул дверь, словно ждал ее.

— Проходи на кухню.

Навстречу гостье выплыл Пафнутий и застыл.

— Хороший мой! — заворковала она. — Масенький.

Но Матвей, нахмурившись, как-то странно мотнул головой, говоря тем самым, что сейчас не до любезностей, есть дела и проблемы поважнее, чем ворковать с котом. Анна посерьезнела и пошла на кухню. Там сидели Ритка и незнакомая ей молодая женщина, которая постоянно всхлипывала и пила виски или коньяк, обхватив стакан руками.

— Не плачь! Саш. Сейчас тебе помогут.

Рита придвинула Анне табуретку:

— Садись!

— Да что тут происходит? В чем помогать надо?

— Сейчас все объясним. Есть будешь? Матвей только что пирог с курицей приготовил.

— Ну если пирог… — Матвей действительно потрясающе готовил. Он остался без родителей, долгое время жил один, не считая кота Пафнутия, и научился классно готовить. Просто пальчики оближешь. Кот материализовался возле нее и потерся о ногу. Анна нагнулась и погладила его.

— Ешь.

Перед Анной появилась тарелка с пирогом, который источал потрясающий аромат. Справа возникла чашка кофе.

— Саш, ты как? Сможешь говорить? Давай я расскажу. Не возражаешь? — обратилась Рита к незнакомой женщине.