— Узнаешь? — спросила она.

Ит кивнул.

— Джессика, — констатировал он. — Приехали…

— Какая Джессика? — удивилась Лийга. — Это Елизавета Штерц, певица. Очень известная.

Скрипач забрал у Ита телефон, увеличил изображение максимально, насколько это было возможно, и принялся разглядывать.

— На Джессику она действительно более чем похожа, — сказал он через полминуты. — Не стопроцентно, но похожа.

— Рыжий, тут и русский язык сам на себя похож не стопроцентно, — заметил Ит. — Видимо, в здешней реальности она получается вот такая. Любопытно. Но…

— Что — но? — спросила Лийга.

— Её тут не должно быть. Она уже была, — Ит задумался. — Не понимаю.

— О чём ты? — поторопила Лийга.

— Лий, когда мы были в локациях Альтеи, мы уже видели «принцесс», понимаешь? Алге Рауде и Бетти Джей, — объяснил Ит. — И «наблюдателей» мы тоже видели, Варвару Агапову, и Вэй Киую. Если мы говорим о сигнатуре Стрелка, то Джессика, в любом виде, как «принцесса» здесь появиться никак не может.

— А ты уверен, что она здесь сейчас появилась в качестве «принцессы»? — спросила Лийга. — На сто процентов уверен?

Ит задумался.

— Скорее нет, чем да, — признался он. — Чёрт её знает. Но сходство очевидное. Кто она такая, ты сказала?

— Певица. Вета Штерц, — объяснила Лийга. — Сетевая певица, выступает она мало, больше дает концерты онлайн. Хотя во всяких тусовках тоже присутствует. У меня довольно часто проскакивают в просмотрах её анонсы, но это понятно, я же смотрю женские вещи, а она их довольно часто рекламирует.

— Очень интересно, — Ит задумался. — Возникает закономерный вопрос: как они познакомились, и почему она делает ему такие подарки? А ещё — каким из своих трёх имен он ей представился?

— Хм, — Скрипач покачал головой. — Действительно, ты прав. Ари — это он утащил ещё со времен той экспедиции на Альтее, когда мы за ним вчетвером по лесу бегали. Ариан — это его настоящее имя, или то, которое мы знаем, как настоящее. А в паспорте мы его записали Андреем, чтобы не объяснять милиции про всяких Арианов с Ари. На фиг надо. А теперь вопрос в студию: кто он для этой Штерц? Ит, может, монетку бросим?

— Знаете, а я бы поставила на Ари, — сказал вдруг Лийга.

— Почему? — повернулся к ней Скрипач.

— Пытаюсь понять, чем он её зацепил до такой степени, что она ему машины дарить начала, — объяснила Лийга. — Причем через очень непродолжительное время после знакомства. И у меня получается, что зацепить он её мог только чем-то ну очень необычным.

— А как же секс? — прищурился Скрипач.

— Уж что, а секс для неё точно не в новинку, — Лийга вздохнула. — Нет, с этим, думаю, у неё и до него всё было в порядке. Тут что-то другое.

— Согласен, — кивнул Ит. — Тут что-то действительно более интересное. Но отношения между ними есть, если кто-то не заметил.

— Думаешь, есть? — нахмурилась Лийга. — Почему ты так решил?

— В окно посмотри, — посоветовал Ит. Там, у входа в салон, Ари как раз обнимал девушку, причем весьма недвусмысленно. — Есть, конечно. Ну что, досматривать шоу с выдачей машины будем, или домой?

— Будем, — решительно сказала Лийга. — Никогда в жизни не видела выдачи машин. Рыжий, купи ещё кофе, только который холодный, — попросила она. — Как же мы будем смотреть шоу без кофе?

Ит вытащил из кармана телефон, нашел какой-то сайт, и сейчас быстро его просматривал. Нахмурился, покачал головой.

— Ты чего? — спросила Лийга.

— Ей тридцать два года, — сказал Ит. — Ари, по крайней мере, по паспорту, моложе почти на семь лет. И внешне выглядит весьма недурно. Но всё равно, возраст и любовь тут явно ни при чем. Ребята, у меня какое-то…

— Ит, если ты сейчас скажешь про нехорошее предчувствие, я тебе за шиворот вылью кофе, и скажи спасибо, что он холодный, — сердито сказал Скрипач. — У меня тоже нехорошее предчувствие, а самое скверное, что я не понимаю, почему. Ну, парень. Ну, подцепил где-то богатую девицу. Ну, встречаются они. Ну, покупает она ему тачку. А в то же время…

— А в то же время у меня ощущение, что в меня воткнули занозу, — вздохнул Ит. — Давай, выливай кофе. Мой шиворот к твоим услугам.

— Ой, ну тебя, сиденье в машине изгадишь только, — отмахнулся Скрипач.

— Если вы закончили ругаться, то идите смотреть, там начинается, кажется, — позвала Лийга. — Боже мой, они нацепили на машину золотой бантик!

— У богатых свои причуды, — пожал плечами Скрипач. — То ли ещё будет. Не исключено, что эта самая девица выйдет с корзиной фруктов на голове.

— Это было бы слишком, — заметила Лийга.

— Это для тебя слишком, а для неё получится в самый раз, — Скрипач сел рядом с Лийгой. — Ит, садись, самое интересное пропустишь.

— Ох, рыжий, боюсь, что это далеко не самое интересное, — Ит вздохнул, и тоже сел за столик. — Что-то подсказывает, что самое интересное у нас ещё впереди.

_______________________

[1] «Чуан» — Chuán — корабль, традиционный китайский

Глава 5. Второе появление Даны Ким

Первую половину майских отдыхали и отсыпались, но потом Лийга заявила, что ей осточертел город, что она хочет на природу, а еще больше она хочет «к большой воде», поэтому… поэтому вы как хотите, а я пошла. Скрипач, конечно, никуда ей одной пойти не дал, предложил смотаться в какое-нибудь красивое место, подальше от города, и в результате через день они вдвоем уехали в снятый Скрипачом домик, стоявший на территории какого-то пансионата, расположенного неподалеку от Истринского водохранилища. Домик стоил просто безобразно дорого, но за меньшие деньги ничего найти не удалось, потому что сложно найти что-то недорогое во время майских праздников.

Ит не поехал. Тревога, которая посетила его во время наблюдения за покупкой машины, всё никак не проходила, к тому же он решил, что пару лишних дней посветит работе с только что открытыми кластерами — не самое веселое занятие, но вроде бы веселья никто и не обещал. Сложно. Очень сложно, к тому же во время работы остро ощущалось одиночество, к которому практически невозможно было привыкнуть. Ит тосковал по семье, очень тосковал, но уже давно запретил себе проявлять эту тоску внешне — каким бы то ни было образом. Нельзя. Запрещено. Точка. Ради рыжего нельзя, который и сам тоже тоскует, ради Лийги нельзя, потому что ни приведи мироздание кому-то пережить то, что она пережила, даже ради Ари, и то нельзя. Хотя какой он, к чёрту, Ари, этот хитрый старый лис, гость из осеннего леса, созданного в локации Альтеи? Он даже уже не Ариан, тот, из считок — с истрепанной, истерзанной душой, умевший тосковать и сочувствовать. Он теперь что-то совсем иное, и самое скверное, что он не спешит признаваться — ни в чём. Ни почему он сжег в каком-то неведомом костре того, прежнего Ариана, ни откуда он взял образ мальчика Ари, ни о том, кто такой Ари нынешний, старательно прикидывающийся молодым, беспечным, отвязным, и увлекающимся. Какие-то бесконечные маски и недомолвки. И ложь. Иту, который ложь не выносил органически, это обстоятельство не нравилось категорически. Снова и снова, ложь и недомолвки, недомолвки и ложь.

Открывая очередной кластер, Ит всегда первым делом искал хоть что-то сверх того, что относится к работе — и практически всегда находил. Обычно это было голосовое сообщение от кого-то из семьи, часто невнятное, сделанное наскоро, наспех, небрежно; зачастую эти сообщения были словно не в фокусе, размытые, ни о чём. Но он всё равно их ждал. Находил, слушал, а потом долго сидел, пытаясь разобраться в своих чувствах, потому что едва ли ни впервые в жизни он не мог понять, что именно ощущает, слыша родные голоса, и зная, что слышать можно, а поучить ответ — увы. Тоска? Ну да, разумеется, но появилось рядом какое-то абсолютно новое, ранее незнакомое ему чувство. Словно он перешел некий неведомый водораздел, и всё то, что было им, прежним, осталось там, на другом берегу, а на этом — возникло то, что он сумел увидеть, а вот идентифицировать пока не смог. Возможно, это была настоящая обреченность, истинная, тогда как все прежние ощущения обреченности из его прошлой жизни оказались мнимыми. Потому что тогда была надежда. Всегда надежда. И всегда — приходили. И помогали. Здесь и сейчас прийти и помочь было вообще некому. Совсем. Словно мы умерли, думал порой Ит, мы ведь действительно, по сути дела, умерли, и по какому-то досадному недоразумению попали на тот свет в компании этого… даже непонятно, как его называть. Это не Берег, потому что для таких, как они, Берег всё-таки не являлся последней чертой, как для прочих, но это… перед гранью, за грань, и туда, где ты не был, думал Ит, да, тут я не был, и лучше бы я тут не был никогда. Впрочем, подобные мысли и настроения он старательно от себя гнал, потому что давно уже понял: это путь в никуда. Если постоянно занимать себя такими мыслями, можно с легкостью себя уничтожить. А нельзя. Пока нельзя. Нужно продолжать. Нужно разобраться. По крайней мере, приложить все усилия, чтобы это сделать.

* * *

Два дня он просидел дома безвылазно, работая с новым кластером, а на третий обнаружил, что еда, оставленная Лийгой, закончилась, а из запасов дома — оставшийся после Нового года зеленый горошек в стеклянной банке, засохший батон, и кусок замороженного мяса. Да, в холодильнике стояли какие-то Лийгины баночки, но трогать эти баночки Ит не рискнул бы под дулом пистолета: баночки были экспериментальные, с какими-то мудреными специями, и лучше к ним не прикасаться, Лийга в гневе на многое способна.