Но вот девица осеклась и уставилась на нее настороженно.

— Что вы намерены делать?

Маша молчала.

А пауза затягивалась. Наташа не выдержала первой.

— Как вы не поймете, что он любит меня! Меня! — она ткнула себя щепотью в грудь, голос дрожал от волнения. — А вы… Вам же он безразличен! Так дайте нам быть вместе. Дайте ему немного счастья. Он и так лучшие годы вам отдал!

Лучшие годы…

А она? Была с ним рядом, когда ему было трудно, тащила, когда он падал. Детей ему родила. Конечно, сейчас Торопов богат и влиятелен, а ты уже не та.

Сорок пять лет — не двадцать. Больно кольнуло. Ведь по живому. Нож в спину воткнуть и хладнокровно поворачивать.

Но ничего этого Маша не собиралась объяснять, просто смотрела на нее. А у той, кажется, запал кончился, потому что спросила она уже другим тоном:

— Будете препятствовать?!

И тут Маша, словно очнувшись, медленно выдохнула и сказала:

— Нет, конечно. Ты получишь Торопова, раз уж вы все равно спите вместе. — И добавила, глядя ей прямо в глаза: — А вот деньги его — нет.

Злой взгляд сделался у девушки, она поджала губы:

— Фу, какая вы жестокая. Настоящее чудовище.

Маше стало откровенно смешно.

Ну да, конечно, она чудовище. Не хочет войти в положение, понять, помочь молодой паре, стоящей на пороге создания счастливой семьи. Она негромко рассмеялась, откидывая назад голову.

— Вы бессердечная. Как можно с таким цинизмом говорить о муже? О человеке, который прожил с вами двадцать пять лет? — миловидная девушка осуждающе прищурила светло-серые с зеленью глаза. — Для вас он всего лишь кошелек! Конечно. Вы же никогда не любили Павла, только его деньги!

А Маша все смеялась и смеялась и не могла остановиться. И этим, кажется, нервировала несостоявшуюся невестку, а ныне соперницу, еще больше. Хотя, какие они соперницы? После того, что здесь всплыло, ей биться уже не за что. Биться она будет за другое.

— Вы никогда не знали его настоящего, потому что он вам не был нужен! — не выдержала Наташа, повысила голос. — Он становится собой только со мной!

— Это точно, — проговорила Маша, перестав смеяться.

Потом сложила руки над столом и перевела на девушку взгляд.

— Что ж мы все обо мне, Наташенька? Давайте теперь немного о вас.

Та замолчала, с недоверием глядя на нее.

Хотелось сказать: «Ну извини, девочка, что не оправдываю твоих ожиданий. Ничего личного, деловой подход». Но вслух она сказала другое:

— Думаю, вы уже прикидывали с Павлом Всеволодовичем, как будете жить дальше? Так ведь, Наташенька?

— Ну… — она поджала губы.

— Это же очевидно, что вам надо будет где-то и на что-то жить. Как ты понимаешь, дальнейшее наше совместное проживание с Павлом, как и твое с Колей, неприемлемы. Каковы дальнейшие планы?

Недоверчивый взгляд достался Маше, потом несостоявшаяся невестка оглянулась на дверной проем, в котором некоторое время назад скрылся Павел, и поерзала на стуле.

— Павел Всеволодович ведь уже озвучил. Развод.

Тут Маша была согласна полностью. Двадцать пять лет брака, семья, мужчина, который был дорог, — все полетело к черту зараз. Внутри все противно тряслось, но Маша прекрасно держалась. Не будет истерики, не будет слез. Сил у нее хватит на все.

— Да, конечно, — она отодвинула в сторону мешавшую чашку и сцепила пальцы в замок. — Но ты же должна понимать, что будет раздел имущества. Суды. Все это, возможно, затянется на годы.

— Да, мы думали об этом. Квартира — тут без обсуждений, вы сами понимаете, что должны освободить ее, — Наташа подалась вперед и тоже положила руки на стол. — И у вас с Павлом Всеволодовичем взрослые дети. А взрослые дети при разводе не могут претендовать на долю совместно нажитого имущества.

Квартира? Маша невольно улыбнулась. И дети.

Это она сейчас говорит о их с Пашей детях. И конкретно о Коле, в квартире которого до последнего дня жила.

«Ну и лох ты, сыночек…» — мелькнула мысль. Потом подумала: сама хороша. И содрогнулась. Единственное, что сейчас давало Маше не согнуться, а держать хребет ровно, это то, что у них с мужем секса не было уже достаточно давно. Конечно, у него же были «деловые встречи и командировки»!

Только это, а то бы ее сейчас просто выворачивало. Правда, поднимали голову и другие мысли, но она их сейчас отсекла.

А девушка между тем продолжала:

— Но если есть маленькие дети, то при разделе стороне, оставшейся с ребенком, положена большая доля в совместно нажитом имуществе.

Ах какой вопрос поднимался!

— Постой, постой, — перебила ее Маша. — Ты беременна?

Наташа осеклась и совсем по-девичьи наивно захлопала глазами.

— Так да или нет?

Потому что эта милая девушка спала и с ее сыном. Анализ ДНК тут ничего не даст, потому что он в любом случае покажет родство. Но! Маша готова была выделить долю ребенку сына, своему внуку. А ребенку этой куколки от Паши — нет. И пусть ее кто угодно осудит.

— Нет, — наконец проговорила Наташа, у нее вырвался непроизвольный жест. — Но я надеюсь, он у нас будет.

Маша кивнула, глядя на свои скрещенные пальцы.

— Очень хорошо.

Потом вскинула на нее взгляд.

— А теперь послушай меня, Наташа. Хочу, чтобы ты знала. Рассчитывать ты можешь только на Пашину зарплату. Остальное — извини, придется выкусить.

Девушка пятнами пошла.

— Но есть же адвокаты! Мы этого так не оставим.

— Конечно, не оставим, — Маша нехорошо усмехнулась. — Вещи свои из квартиры моего сына сегодня же вынеси. И не вздумай лезть к нему в постель, поняла?

— Что? Да как вы…

Девушка сморщилась, припухлые, как у ребенка, розовые губы задрожали, а глаза налились крупными слезами. Она заплакала. Заплакала и стала звать:

— Паша, Паша!

Торопов появился сразу, прямо как под дверью подслушивал. Взглянул на Машу укоризненно и стал успокаивать свою молодую любовницу:

— Ну что ты, что ты…

А она прильнула к нему и еще больше заплакала.

— Она… она… на меня такое… Она зла-а-а-ая…

Прямо незаслуженно обиженное невинное дитя.

— Какая ты все-таки, Маша, — проговорил сурово.

— Ага. Ты знал, какая я. А теперь забирай из моего дома свою юную любовницу.

Маша встала из-за стола, отошла к окну и повернулась к ним спиной, скрестив руки на груди. Послышался звук отодвигаемого стула, шаги, она бросила не оборачиваясь:

— Вещи я тебе передам, сообщишь адрес. До свидания.

* * *

Наконец все стихло.

Она еще некоторое время стояла у окна, смотрела в темноту. Потом сделала несколько важных звонков. И под самый конец последнее — набрала номер Ангелины, дизайнера. Та сразу ответила:

— Да, Мария Александровна, я могу уже сейчас сбросить вам варианты. Если что-то…

— Спасибо, Ангелина. Хорошая работа. Но я звоню сказать, что все варианты отменяются.

— Отменяются?

— Да, свадьба не состоится. Но я вам оплачу все, что вы сделали. Пришлите прайс. И конечно, будут премиальные.

В трубке некоторое время висело молчание, наконец девушка-дизайнер проговорила:

— Жаль. Но мне было очень приятно работать с вами.

Разговор прервался.

А она так стояла у окна, глядя на свое отражение в стекле. Слезы текли, она их смахивала, но слезы не кончались.