Но вот девица осеклась и уставилась на нее настороженно.
— Что вы намерены делать?
Маша молчала.
А пауза затягивалась. Наташа не выдержала первой.
— Как вы не поймете, что он любит меня! Меня! — она ткнула себя щепотью в грудь, голос дрожал от волнения. — А вы… Вам же он безразличен! Так дайте нам быть вместе. Дайте ему немного счастья. Он и так лучшие годы вам отдал!
Лучшие годы…
А она? Была с ним рядом, когда ему было трудно, тащила, когда он падал. Детей ему родила. Конечно, сейчас Торопов богат и влиятелен, а ты уже не та.
Сорок пять лет — не двадцать. Больно кольнуло. Ведь по живому. Нож в спину воткнуть и хладнокровно поворачивать.
Но ничего этого Маша не собиралась объяснять, просто смотрела на нее. А у той, кажется, запал кончился, потому что спросила она уже другим тоном:
— Будете препятствовать?!
И тут Маша, словно очнувшись, медленно выдохнула и сказала:
— Нет, конечно. Ты получишь Торопова, раз уж вы все равно спите вместе. — И добавила, глядя ей прямо в глаза: — А вот деньги его — нет.
Злой взгляд сделался у девушки, она поджала губы:
— Фу, какая вы жестокая. Настоящее чудовище.
Маше стало откровенно смешно.
Ну да, конечно, она чудовище. Не хочет войти в положение, понять, помочь молодой паре, стоящей на пороге создания счастливой семьи. Она негромко рассмеялась, откидывая назад голову.
— Вы бессердечная. Как можно с таким цинизмом говорить о муже? О человеке, который прожил с вами двадцать пять лет? — миловидная девушка осуждающе прищурила светло-серые с зеленью глаза. — Для вас он всего лишь кошелек! Конечно. Вы же никогда не любили Павла, только его деньги!
А Маша все смеялась и смеялась и не могла остановиться. И этим, кажется, нервировала несостоявшуюся невестку, а ныне соперницу, еще больше. Хотя, какие они соперницы? После того, что здесь всплыло, ей биться уже не за что. Биться она будет за другое.
— Вы никогда не знали его настоящего, потому что он вам не был нужен! — не выдержала Наташа, повысила голос. — Он становится собой только со мной!
— Это точно, — проговорила Маша, перестав смеяться.
Потом сложила руки над столом и перевела на девушку взгляд.
— Что ж мы все обо мне, Наташенька? Давайте теперь немного о вас.
Та замолчала, с недоверием глядя на нее.
Хотелось сказать: «Ну извини, девочка, что не оправдываю твоих ожиданий. Ничего личного, деловой подход». Но вслух она сказала другое:
— Думаю, вы уже прикидывали с Павлом Всеволодовичем, как будете жить дальше? Так ведь, Наташенька?
— Ну… — она поджала губы.
— Это же очевидно, что вам надо будет где-то и на что-то жить. Как ты понимаешь, дальнейшее наше совместное проживание с Павлом, как и твое с Колей, неприемлемы. Каковы дальнейшие планы?
Недоверчивый взгляд достался Маше, потом несостоявшаяся невестка оглянулась на дверной проем, в котором некоторое время назад скрылся Павел, и поерзала на стуле.
— Павел Всеволодович ведь уже озвучил. Развод.
Тут Маша была согласна полностью. Двадцать пять лет брака, семья, мужчина, который был дорог, — все полетело к черту зараз. Внутри все противно тряслось, но Маша прекрасно держалась. Не будет истерики, не будет слез. Сил у нее хватит на все.
— Да, конечно, — она отодвинула в сторону мешавшую чашку и сцепила пальцы в замок. — Но ты же должна понимать, что будет раздел имущества. Суды. Все это, возможно, затянется на годы.
— Да, мы думали об этом. Квартира — тут без обсуждений, вы сами понимаете, что должны освободить ее, — Наташа подалась вперед и тоже положила руки на стол. — И у вас с Павлом Всеволодовичем взрослые дети. А взрослые дети при разводе не могут претендовать на долю совместно нажитого имущества.
Квартира? Маша невольно улыбнулась. И дети.
Это она сейчас говорит о их с Пашей детях. И конкретно о Коле, в квартире которого до последнего дня жила.
«Ну и лох ты, сыночек…» — мелькнула мысль. Потом подумала: сама хороша. И содрогнулась. Единственное, что сейчас давало Маше не согнуться, а держать хребет ровно, это то, что у них с мужем секса не было уже достаточно давно. Конечно, у него же были «деловые встречи и командировки»!
Только это, а то бы ее сейчас просто выворачивало. Правда, поднимали голову и другие мысли, но она их сейчас отсекла.
А девушка между тем продолжала:
— Но если есть маленькие дети, то при разделе стороне, оставшейся с ребенком, положена большая доля в совместно нажитом имуществе.
Ах какой вопрос поднимался!
— Постой, постой, — перебила ее Маша. — Ты беременна?
Наташа осеклась и совсем по-девичьи наивно захлопала глазами.
— Так да или нет?
Потому что эта милая девушка спала и с ее сыном. Анализ ДНК тут ничего не даст, потому что он в любом случае покажет родство. Но! Маша готова была выделить долю ребенку сына, своему внуку. А ребенку этой куколки от Паши — нет. И пусть ее кто угодно осудит.
— Нет, — наконец проговорила Наташа, у нее вырвался непроизвольный жест. — Но я надеюсь, он у нас будет.
Маша кивнула, глядя на свои скрещенные пальцы.
— Очень хорошо.
Потом вскинула на нее взгляд.
— А теперь послушай меня, Наташа. Хочу, чтобы ты знала. Рассчитывать ты можешь только на Пашину зарплату. Остальное — извини, придется выкусить.
Девушка пятнами пошла.
— Но есть же адвокаты! Мы этого так не оставим.
— Конечно, не оставим, — Маша нехорошо усмехнулась. — Вещи свои из квартиры моего сына сегодня же вынеси. И не вздумай лезть к нему в постель, поняла?
— Что? Да как вы…
Девушка сморщилась, припухлые, как у ребенка, розовые губы задрожали, а глаза налились крупными слезами. Она заплакала. Заплакала и стала звать:
— Паша, Паша!
Торопов появился сразу, прямо как под дверью подслушивал. Взглянул на Машу укоризненно и стал успокаивать свою молодую любовницу:
— Ну что ты, что ты…
А она прильнула к нему и еще больше заплакала.
— Она… она… на меня такое… Она зла-а-а-ая…
Прямо незаслуженно обиженное невинное дитя.
— Какая ты все-таки, Маша, — проговорил сурово.
— Ага. Ты знал, какая я. А теперь забирай из моего дома свою юную любовницу.
Маша встала из-за стола, отошла к окну и повернулась к ним спиной, скрестив руки на груди. Послышался звук отодвигаемого стула, шаги, она бросила не оборачиваясь:
— Вещи я тебе передам, сообщишь адрес. До свидания.
Наконец все стихло.
Она еще некоторое время стояла у окна, смотрела в темноту. Потом сделала несколько важных звонков. И под самый конец последнее — набрала номер Ангелины, дизайнера. Та сразу ответила:
— Да, Мария Александровна, я могу уже сейчас сбросить вам варианты. Если что-то…
— Спасибо, Ангелина. Хорошая работа. Но я звоню сказать, что все варианты отменяются.
— Отменяются?
— Да, свадьба не состоится. Но я вам оплачу все, что вы сделали. Пришлите прайс. И конечно, будут премиальные.
В трубке некоторое время висело молчание, наконец девушка-дизайнер проговорила:
— Жаль. Но мне было очень приятно работать с вами.
Разговор прервался.
А она так стояла у окна, глядя на свое отражение в стекле. Слезы текли, она их смахивала, но слезы не кончались.