Глава 9

— Марго, не позорь меня.

Она удивленно вскинула брови.

— Положи эклер и дай мне руку.

Марго подчинилась. Игорь нежно отер ее пальцы салфеткой, затем подвинул к себе тарелочку с десертом и порезал эклер на кусочки. Марго покраснела. Боже, она даже не подумала, что брать эклер рукой в ресторане — не по этикету. Какой ужас. Ну вот, теперь он точно подумает, что она неотесанная деревенщина.

— У тебя такие длинные пальчики, как у пианистки, — прошептал Игорь, заметив ее смущение. — Ты играешь?

Нет, она никогда не училась музыке. Мама хотела отдать ее в музыкальную школу со второго класса. Но не успела. Отец ушел, и Марго возненавидела все, напоминавшее о нем. Никакой игры. Она даже близко не хочет видеть пианино.

Отец сажал ее, совсем маленькую, на колени, и они играли в три руки. Она просто нажимала на клавиши, а он каким-то волшебством делал так, что треньканье превращалась в прекрасную музыку. А после вращался вместе с ней на винтовой пианинной банкентке, и она визжала от счастья. Тогда он разворачивал ее ручонку к себе, водил пальцем по ладошке, загибая пальчики и приговаривая «Сорока-воровка, кашу варила, деток кормила: этому дала, этому дала, этому дала и этому дала. А этому?». Марго с деланным ужасом заглядывала ему в глаза, и тогда он досказывал: «И этому, черноглазику, тоже дала, больше всех положила, чтобы рос во-от такой!».

Потом она накрыла его пледом, папино пианино. А когда чуть подросла — настояла, чтобы его отдали. Чтобы духу его в доме не было. Никакой музыки, теперь она будет заниматься боксом.

А во сне она до сих пор видит, как они играют с отцом, ей весело и страшно, и предчувствие беды надвигается все ближе, и вот уже он уходит за дверь, а она одна в лесу, там темно, а в кустах тихо рычит какой-то страшный зверь. Она хочет убежать, но пианино защемило ей руку крышкой, и держит, держит, и Марго с криком просыпается.

— Нет, не играю, — ответила она твердо, немного побледнев.

— А меня бабушка заставляла, — с улыбкой заметил Игорь.

— Та самая, с которой ты топил печку?

— Да. Запомнила?

Марго смущенно улыбнулась, и он легко коснулся губами ее руки.

— К черту этикет, — вдруг сказал он, и подцепил кусок эклера из ее тарелки. — Вкусно! Хочешь попробовать мой штрудель? Открой ротик.

Она снова послушалась, и Игорь аккуратно положил ложечку ей на язык.

— Кто твоя бабушка? — спросила Марго, которой стало неловко.

— О, известная была в свое время балерина. Венгерско-польских кровей, из рода очень знаменитых танцовщиков. Ее тетка танцевала у Дягилева, представляешь?

Он рассказывал о бабушкиной родне, пока Марго без аппетита тыкала вилкой в ненавистный эклер. Чертов десерт. Историю своей родни она знала только в общих чертах. Прабабушка и прадед по материнской линии были из Томска, города студентов. Работали на заводе, ничем особенно не выделяясь, а вот дочка их, Маша, Мария Федоровна, неожиданно воспылала любовью к математике. Поступила на мехмат местного университета, очень хорошего, надо сказать, и встретила Василия — москвича, который, будучи выгнан из МГУ за разгильдяйство, решил хлебнуть сибирской романтики. По окончании учебы дед, уже вполне остепенившийся, вернулся в Москву с бабушкой. Мария Федоровна в столице прижилась, сделала карьеру ученого, стала заведующей кафедрой. Истории остальных родственников были более чем банальными. Марго решила больше слушать и меньше говорить, чтобы, по известной поговорке, сойти за умную.

Наконец, с десертом было покончено, за ужин заплачено, а рука Марго, потянувшаяся к кошельку — отведена твердым взглядом Игоря. Они вышли на Тверскую, встретившую их холодными огнями и ледяным ветром, таким неожиданным после теплого весеннего денька. Марго съежилась в своем плащике. К счастью, до машины Игоря было недалеко.

— Хочу показать тебе старые семейные альбомы. Как ты к этому относишься? — спросил он, галантно открывая перед ней черную дверцу мерседеса. Внутри ее ждали стылые кожаные сиденья. Марго зябко поежилась. Игорь снял пиджак, и расстелил на кресле. Она одарила его благодарным взглядом и опустилась на теплую, приятно пахнущую дорогим парфюмом, ткань.

— С удовольствием, — ответила Марго, внутренне замирая. Сегодня она готова ко всему, не то, что в Питере.

* * *

У Игоря ее встретила огромная квартира с высокими многоуровневыми потолками, невероятной красоты полом и роскошным интерьером. Но прежде, чем Марго успела восхититься всем этим великолепием, на нее набросился черный пес, который чуть не сбил с ног. При этом он так неистово вилял хвостом, что она начала опасаться за целостность его сочленения с упитанным тельцем.

— Лаки, нельзя, — попытался прикрикнуть Игорь, но пес уже залез мордой под юбку Марго, нагло осуществляя то, что стеснялся сделать хозяин, а будучи выдворен, облизал ей руки по локоть. Потом с громким цоканьем унесся куда-то по коридору и мгновенно явился вновь с заслюнявленным плюшевым медведем, которым, по его мнению, должна была немедленно поиграть гостья.

— Лаки, фу! Успокойся, собакин.

Игорь оттащил пса, возбужденного встречей с незнакомым человеком дамского рода, и дал команду «сидеть».

— Прости, забыл предупредить. Это Лаки, мой пес.

— Какая это порода? — спросила Марго, постепенно приходя в себя после такой радушной встречи.

— Это не порода, это диагноз. Лабрадор.

Пес тем временем заскользил по паркету, съехал на брюхо, перевернулся на спину и засучил в воздухе лапами.

— Не ожидала, что у тебя есть собака. Ты ни разу про него не рассказывал.

Игорь провел ее на кухню в стиле «лофт» с двумя окнами, кухонным гарнитуром с всякими шкафчиками-печками, посудомоечной машинкой, плитой, обеденным столом и бокалами, подвешенными кверху донышками, светлым кожаным угловым диваном на сером ворсистом ковре, со столиком по центру и панелью на стене. Он налил красного вина, которое показалось ей даже лучше, чем в ресторане. Лаки все время терся рядом.

— Из-за него мы с Нинель и расстались, — сказал Игорь, почесывая песика за ухом. — Наверное, он стал последней каплей. Она не хотела собаку, а я, как всегда, сделал по-своему.

Марго тоже протянула к собаке руку. Игорь поймал ее, погладил длинные розовые пальчики, и поднес их к губам. Легкий рукав платья податливо скользнул вниз, оголяя предплечье. Он хотел поцеловать ее в нежную подлоктевую ямочку, но Марго вдруг отстранилась.

— Извини, тут Лаки облизал. Где у тебя руки помыть? — застенчиво пробормотала она.

Пока она ходила в ванную, Игорь выговаривал псу:

— Испортил такой момент, дурья башка. Что смотришь? Даже не думай, позже пойдем. Потерпи.

Между тем, Лаки начал проявлять некоторое беспокойство. Он привык гулять в это время, а тут его, похоже, выводить не собирались. Игорь дал ему сушеное свиное ухо, которое должно было отвлечь на время, и принес на кухню семейные альбомы с фотографиями.

Вернулась Марго. Ванная комната поразила ее размерами, блеском и безукоризненной чистотой.

— Кто у тебя убирает? — спросила она.

— Домработница. Моет, готовит, и гуляет с Лаки, когда я в командировке.

— И стирает, и гладит рубашки, — добавила Марго.

— Нет уж, простите. Кое-что я не доверяю женским рукам. Рубашки — это святое, — шутливо ответил Игорь. — Я обещал тебе показать бабушку.

Они склонились над пожелтевшими снимками. Их головы коснулись, Игорь обнял ее. Марго еле заметно вздрогнула, но придвинулась поближе. Игорь перевернул страницу.

— Это Дягилев? — спросила Марго.

— Да. А вон там, на заднем плане — бабушкина тетка. Красавица!

Дягилев на снимке смотрел на сцену таким мужским, плотоядным взглядом.

— У них что-то было? — заинтересовалась Марго.

Игорь хмыкнул.

— Как можно?! Он же гомосексуал. Ты что, не знала?

Марго покраснела. Ну вот, опять! Конечно, она что-то слышала, но забыла. И так некстати ляпнула.

— На кого же он так смотрит? — решила не сдаваться она.

— Как ты подметила его взгляд, а я раньше не замечал, — задумчиво проговорил Игорь. — Это загадка. Возможно, на Вацлава Нижинского. Бабушка и про него рассказывала, со слов тетки, конечно. Но в кадр объект вожделения не вошел.

Игорь убрал прядь волос со лба Марго, и поцеловал ее. Она запустила руки в его гриву, он покрыл жаркими поцелуями ее лицо и стал продвигаться ниже. Марго сползла на диван, приняв горизонтальное положение, и закрыла глаза, отдаваясь страсти. Вдруг он горячо лизнул ее в ухо. Запахло псиной, Марго вскрикнула. Это вконец истосковавшийся Лаки решил напомнить о себе. Он встал передними лапами на сидение и, поскуливая, стал толкать хозяина носом в живот.

— Лаки, уйди, — попытался отогнать пса Игорь.

Но не тут-то было. Животное хорошо знало свои права, и отставать не собиралось. Марго сделалось смешно.

— Надо с ним выйти, — сказала она, высвобождаясь из объятий.

— Черт, — не удержался Игорь. — Ладно, прости. Я быстро. Через пятнадцать минут буду. Тяжело дыша, он направился к себе в комнату, и скоро вышел в джинсах, готовый к прогулке. Марго стояла в дверях, в своем невесомом платьишке.