— Думы других знавать тебе пока рано, — прошептал Никодим, — ты на Песнь Весны так много сил потратила, что на день слегла. Но грядущий холод ты чуешь хорошо, даже слишком… — Волхв немного помолчал и совсем тихо произнёс: — Может, даже из-за него ты и захворала. Знать бы, почему именно тебе Боги открыли дар…

Мирослава убрала руку из ладоней старца.

— Что сейчас было? — тревожно спросила она. От утреннего спокойствия не осталось и следа.

— Не знаю, — пожал плечами старец. — Что было — тебе виднее.

— Но вы же за руку меня взяли, и я с закрытыми глазами всю избу видела! А когда хотела поближе рассмотреть обиду сестры, вы сами меня обратно позвали!

Услышав речи Мирославы, матушка всплеснула руками, а Забава ахнула и прикрыла рукой рот.

— Да, — Никодим ответил на немой вопрос хмурого отца Мирославы. — Твоя дочь открыла в себе Силу Велеса. — Волхв посмотрел на Ивана. — Отравила её не медовуха, а Песнь, которую Мирослава пробудила в себе. Потому юная волхва ничего и не помнит. — Старец вновь посмотрел на испуганную Мирославу. — Как только сила к тебе вернётся, — сказал он ей чётко, — вспомнишь всё, что было на празднике.

— Так Мирослава в том не виновата? — спросила Забава, и Никодим посмотрел на неё.

— Я не знаю, что приключилось у вас на Красной Весне, — ответил волхв. — Я только Силу в Мирославе почувствовал и немного направил её. Сильной ворожеёй станешь. — Волхв хмуро взглянул на поражённую Мирославу и вновь обратился к Забаве: — Но твои сердечные мучения кто угодно за версту учует. — Забава залилась краской, нахмурилась. — Скажу только одно — насильно мил не будешь. Встретишь ещё своё счастье, только подождать тебе надобно. — От этих слов Забава ещё больше нахмурилась и снова повернулась к прялке.

— Как так, старец Никодим, — обратился к волхву Иван, положив руку на сердце, — ни у меня, ни у жены волхвов в Роду не было. Откуда у дочки сила Велеса?

— Сила Велеса есть у каждого человека, — ответил старец. — Её открыть надобно. Видимо, благодаря Свагоре у Мирославы получилось.

— Старец Никодим, получается, каждый может быть волхвом? — робко спросила Мирослава.

— Каждый, — согласился Никодим. — Только люди разучились слышать Песнь своей души.

— Но что открыло во мне силу Велеса?

— Когда вспомнишь, тогда и расскажешь, — улыбнулся Никодим и посмотрел на родителей Мирославы: — Вы должны отправить вашу дочь в Свагобор учиться. Её сила редка, её развивать надобно. — Волхв чуял холод, что овевал дух Мирославы и которому юная ворожея не противилась, видя в нём благо и спокойствие. Но ни ей самой, ни её родным волхв не поведал о том — если Мирослава обручится с вечностью и научится обращаться с Даром Велеса, холод может отступить.

Услышав про Свагобор, матушка Добромира отрицательно покачала головой, а Забава с воодушевлением посмотрела на старца. «Если сестру обручат с вечностью, если сделают её волхвой и она примет обет безбрачия, — думала Забава, — Вель точно обратит на меня внимание».

— Вы хотите, чтобы дочка мир покинула? — ахнула Добромира.

— Я тоже против такого, — поддержал жену Иван. — Я бы лучше Мирославу за Веля просватал, нежели в келье на всю жизнь запирал.

— Почему же в келье, батюшка? — спросила Забава, и все посмотрели на неё. — Есть же лесные волхвы, которые путешествуют по Свету с проповедями. Пусть и моя сестрица мир посмотрит.

— Твоя сестра мирской жизнью жить должна, должна Род продолжать, — покачал головой Иван. — Надеюсь, ты говоришь это не из-за Веля, дочка.

— Да кто такой Вель? — возмутилась Мирослава. — Не помню я его совсем!

— Не помнишь, говоришь? — Забава не выдержала и встала. — Не помнишь, почему я тебя на праздник звала, когда ты идти не хотела? — Мирослава отрицательно качала головой. — Конечно, не помнишь! — подбоченилась Забава. — Не помнишь, как с ним полночи танцевала, обнималась и лобызалась? — Мирослава в ужасе смотрела на сестру. — И теперь подобное волхвованием называется, да? — Забава, вытерев слёзы, зло смотрела на Никодима, который с сочувствием глядел на девушку.

— Успокойся, дочка! — строго сказал отец и, переведя взгляд на Мирославу, проговорил: — А с тобой мы позже поговорим. И так перед старцем Никодимом, — Иван положил на сердце руку, — стыдно.

— Нечего стыдиться, — мягко ответил Никодим, видя, что Мирослава тоже готова расплакаться. — Сила Звёзд порой и не на такие безумства толкает. Потому и учатся обращаться с даром Велеса в Свагоборах, потому волхвы и обручаются с Вечностью.

— Дар Велеса! — дерзко воскликнула Забава. — Сила Звёзд!

— Дочь, успокойся! — Иван тоже встал со своего места.

Забава вытерла слёзы и гневно посмотрела на сестру.

— Тьфу! — плюнула она в пол и, несмотря на негодование отца, который хотел, чтобы Забава села на место, покинула горницу, громко хлопнув ведущей в сени дверью. Мирослава закрыла лицо руками и, не выдержав, заплакала.

— Я не делала того, о чём говорит сестра, — тихонько сказала она, не отрывая от лица рук. — Я не могла так поступить!

— Я думаю, твоя сестра говорит правду, — мягко ответил Никодим, и Мирослава, опустив руки, заплаканными глазами посмотрела на волхва. — Но в том, что она говорит, нет ничего дурного. Забаве нравится Вель, но ему, видимо, по нраву ты.

— Но я даже не помню его, — прошептала Мирослава.

— Ничего, вспомнишь, когда твоя слабость пройдёт и силы вернутся, — заверил Мирославу Никодим. — А твоя сестра ещё встретит своё счастье.

— Я не хочу его вспоминать, — отрицательно покачала головой Мирослава. — Если бы я его любила, то уж точно не забыла. — Мирослава посмотрела на родителей. Отец вновь сидел рядом с матерью на лавке у окна. — Я хочу уйти в Свагобор.

— Дочка, одумайся! — Добромира сложила руки у груди. — Ну, поцеловалась ты с Велем в праздник, мы тоже в юности с отцом тайно встречались, пока родители не узнали. — Добромира посмотрела на мужа, ища поддержки. Иван кивнул и продолжил:

— Нас тоже побранили, а потом на брак благословили. А с Забавой я сам поговорю.

Мирослава отрицательно покачала головой:

— Я хочу в Свагобор, папа. Я сегодня видела комнату сквозь закрытые веки. Видела обиду Забавы — чёрное облако вокруг её головы! Видела себя со стороны! Мне никогда не забыть такого! — Мирослава умоляюще глядела на родителей. — Я хочу учиться ворожбе!

Добромира обхватила голову руками.

— Не хочу благословлять тебя на уход из мира. — Она умоляюще глядела на Мирославу. — Хочешь, хоть завтра тебе свадьбу с Велем сыграем!

— Не в Веле, матушка, дело, и не в Забаве. — Мирослава посмотрела на мать и перевела взгляд на отца. — Я сама хочу учиться ворожбе!

— Её желание искренне и чисто, — поддержал Мирославу Никодим, и Добромира с Иваном обратили взоры на старца. — Причина же вашего желания не в заботе о дочери сокрыта, а в нежелании её отпускать. Вы так не хотите того, чтобы Мирослава вас покидала, что готовы просватать её за незнакомого вам человека! — Никодим укоризненно покачал головой, и Иван нахмурился. — Но даже если она выйдет замуж — она уйдёт от вас. У неё будет свой дом, своя жизнь. Когда приходит время, детей надо отпускать. И её время пришло.

— Да, я не хочу дочку отпускать, — призналась старцу Добромира. — Если Мирослава будет с Велем жить, она тут, рядышком будет, — тихонько добавила она.

— Матушка, почему ты меня не слушаешь? — удивилась Мирослава. — Не люблю я Веля вашего, я даже не помню его!

— А вдруг ты с этой Силой Велеса не только праздник, но и любовь забыла? — предположила Добромира.

— Тогда, матушка, та любовь была ненастоящая и меня от неё Боги уберегли!

— Думаю, дочка, тебе надо встретиться с Велем, — не оставлял попыток отец. — Вдруг вспомнишь его? Он вчера несколько раз приходил, о тебе спрашивал. Даже сегодня с утра захаживал, до того, как я к волхвам отправился.

— Я не хочу с ним встречаться, отец! — возмутилась Мирослава. — Почему вы с матушкой не только меня, но и старца Никодима не слушаете?

— Мирослава, не горячись. — Волхв мягко посмотрел на Мирославу, а потом и на её родителей: — Давайте так решим. Я отвезу Мирославу в Половец, в Сестринский Свагобор, вольной послушницей. Пусть месяцок-другой поживёт с волхвами и решит, по нраву ли ей бытие ворожеи. Может, за это время и Веля вспомнит. Если затоскует её сердце — вернётся к вам, и свадьбу сыграете. А коли остаться решит — послушницей станет.

Иван и Добромира долго молчали, им не нравились слова волхва, не хотелось отпускать дочку так далеко — в столицу княжества, что находилась на другом берегу Половодского озера. Да и было страшно обоим за неё — ни Иван, ни Добромира не ведали о жизни волхвов, отчего та им виделась тяжёлой, полной ограничений, неясных сил и тоски. А если дочь так и не научится обращаться с ворожбой, что тогда будет? Лучше бы она дома осталась и забыла о волхвовании так же, как она забыла о празднике. Заверения старца Никодима о том, что не нужно бояться за дочку, родителей Мирославы не утешили. И только к вечеру Никодим уговорил обоих отпустить Мирославу в Сестринский Свагобор.