— Зачем же Мору спасать Кощея Полоза? — спросил жену Веслав.

Василиса села на постели напротив мужа.

— Затем, зачем и Полоз поработил Агнию, а потом, с помощью неё, и твоего дядю, — вздохнула Василиса. — Ты же помнишь слова Искрена о том, что война Богов ещё не окончена. Ты говорил, что Драгослав заключил союз с Мором. А Мор ещё в Золотом Веке заключил союз с Полозом.

— Ты думаешь, что видения тебе посылают Боги, а не Мор? — спросил Веслав.

Василиса пожала плечами.

— Кто бы мне ни посылал сны, я чувствую, что это — правда, — шептала она. — И… и сегодня я видела… — Царица замолчала и опустила голову.

— Что ты видела? — обеспокоенно спросил Веслав и обнял жену. Василиса некоторое время молчала, гладя его руку.

— Мор забрал меня, — сдавленно сказала Василиса.

— Что? — едва дыша, переспросил царь.

Василиса молча кивнула.

— Мор забрал меня в Неявь. — Она подняла взгляд на мужа. — Грядёт тёмное время, родной, — прошептала сквозь слёзы Василиса, и у Веслава сжалось сердце. — Пряжа Макоши всё ещё запутана.

— Тебе надо поведать о своих видениях волхвам, — ответил Веслав, но Василиса отрицательно покачала головой.

— Я спрашивала волхвов, являлся ли им Семаргл, — нахмурилась она. — Старцы мне сказали, что с тех пор, как пала ворожба Полоза, Боги вновь замолчали.

— Может, волхвы, как и ты, боятся говорить?

— Я бы почувствовала ложь, Веслав. Они мне говорили правду.

Царь молчал. Веслав верил Василисе, и слова жены его страшили. Что делать? Собирать войска? И против кого идти? Отправиться в Мёртвый Город людям не по силам, ветра Смерти убьют каждого, кто дерзнёт приблизиться к входу в Царствие Мора.

На протяжении пяти с половиной лет, которые прошли со дня коронации, Веслав старался держать в боевой готовности дружину, укреплял рубежи граничащих с морем княжеств. Царь проводил и Соборы волхвов, на которых велел служителям Богов обращаться к Семарглу, в надежде узнать, какую месть ждать от Змия. Но пёс не являлся волхвам. И Боги молчали. Волхвы же были убеждены в том, что Веслав беспокоится зря: Боги позволили ему предстать перед самим Алатырём, Перун даровал свой меч, которым царь одержал победу. Полоз не вернётся, говорили волхвы. И Веслав верил старцам. Верил до тех пор, пока у Василисы не начались страшные видения. Чувствовал царь, что ужасы являются жене неспроста. А сегодняшний её сон… Веслав вновь ощутил тот ледяной страх, который мучил его в юные годы. Неужели Драгослав и правда остался жив там, на краю миров? Неужели… Веславу невольно вспомнились слова Искрена о том, что Иглу с заключённой в ней Душой Кощея Полоза забрал Мор; Агния же сделалась свободной, ведь силу Мора она не приняла. Выходит, Мор спас Драгослава, как и видит Василиса.

Веслав крепче обнял жену.

— Волхвы думают, что мы одержали окончательную победу, — наконец проговорил царь. — Если ты расскажешь в Свагоборе свои видения, может, волхвы смогут истолковать их и сказать, что делать.

— Истолковать сны я и сама могу, а что делать, никто не знает, Веслав. Даже сами Боги.

— Боги знают, — мрачно сказал Веслав. — Но Они ждут нашей воли, нашей силы — я запомнил их урок. Ведь Они хотят оставить нам целый мир.

— Тогда, — Василиса обернулась на хмурого Веслава, — тогда Боги вновь незримо поведут нас. Просто, наверное, ещё не пришло время, — прошептала царица, целуя мужа. Веслав хотел возразить, но Василиса не позволила ему сказать.

— Ну, душа моя, вот и прибыли мы в Солнцеград, — улыбнулся Мухома Фросье, которая вместе с их дочкой Ясной шла рядом с Зайцем по белокаменному причалу столицы. — Отправлял я бересты [Береста — верхний слой (белая наружная часть) коры берёзы. На Руси бересту использовали как материал для письма. В Сваргорее название «береста» закрепилось для писем в целом и стало их синонимом. В Сваргорее писали не только на бересте, но и на пергаменте. Также была известна и бумага, созданная из древесины примитивным способом — ручным размолом массы деревянными молотками в ступе и вычёрпыванием формами с сетчатым дном.] Веславу, ждёт нас царь.

За Мухомой и его семьёй к парадным вратам столицы шёл их слуга Осьмуша — нескладный долговязый юноша, который нёс вещи князя Волыньки и его жены, и два княжеских витязя.

— Как думаешь, про Агнешу сразу скажем им? — тихо спросила Фросья. Заяц испуганно взглянул на жену.

— Я, душа моя, вообще не хочу говорить эти басни глупые, — признался Мухома.

— Ты сам знаешь, что не басни это! — возмутилась Фросья.

Мухома покорно кивнул.

— Тогда сразу всем поведаем, в трапезной, — решительно сказала Фросья. — Сегодня царь устраивает торжественный обед, как писал тебе в бересте, и Гоенег с Белозёром, которые теперь веденеями стали, тоже пусть послушают.

— Может, не надо при всех-то, — нахмурился Мухома. — Не только мы на царском приёме будем, может, князья ещё какие-нибудь, советники. Вся та свита, которая теперь за Веславом ходит.

— А сам-то ты теперь кто? — усмехнулась Фросья. — Тем более надо, князья князя послушают, за басню наш рассказ не примут, — уверенно проговорила Фросья и указала на ожидающего их царского извозчика, который с запряжённой лошадьми повозкой и двумя витязями ждал гостей царя подле левого обелиска сокола Рарога.

Веслав и Василиса в окружении свиты спустились по парадной лестнице Царского Терема навстречу Мухоме и его семье. Ни Василиса, ни Веслав не соблюдали вековых традиций, которые накладывали ограничения на жизнь правящей четы. И царь, и царица могли самостоятельно отправиться на торговую площадь или гулять по городу, как обычная пара, среди простого люда. Конечно, за Веславом и Василисой всегда следовали царские витязи, но охрану царь держал на расстоянии. Такое поведение царя и царицы только больше располагало к ним народ.

И сейчас, вместо того чтобы дожидаться в приёмных покоях, царь и царица вышли к гостям, на радость гуляющих на Царской Площади людей. Царь широко улыбнулся другу и крепко обнял Зайца.

— Сколько лет прошло, — улыбался Веслав, оглядывая княжеское платье Зайца. Мухома ещё больше располнел, а его рыжие волосы тронул пепел седины, — князь Волыньки! — покачал головой царь и перевёл взгляд на маленькую Ясну, которая пряталась за Фросьей, и помахал ей рукой, отчего девочка только больше спряталась за мать. Фросья по-прежнему оставалась пышущей здоровьем крепкой дамой.

— Ну же, — пыталась приободрить дочь Фросья. — Поздоровайся с царём и царицей!

Ясна отрицательно покачала головой и закрыла лицо маминой юбкой.

Василиса и Веслав рассмеялись и пригласили гостей в Теремной Дворец.

— Ну, а у вас когда? — тихо спросил Заяц Веслава, когда Василиса и Фросья с Ясной прошли вперёд и стали подниматься по ступеням Царского Терема. — Наследник будет у Сваргореи?

— Будет, — мрачно ответил Веслав и опустил взгляд. — Когда благословят Боги.

— Может, к волхвам, а?

— Обращались уже, — пожал плечами Веслав и вновь посмотрел на обеспокоенного Зайца. — Думаю, тут дело в видениях жены. Мор зовёт её с тех пор, как оберег спас её душу, — горько проговорил Веслав, и Мухома округлил глаза. — Но я Василису Мору не отдам. Я её никому не отдам, и другой жены мне не надо. Не получится у нас — Злата править будет, — заверил он друга. Заяц хотел было спросить Веслава, но царь предупреждающе покачал головой: — Потом поговорим. И прошу тебя, не говори об этом с ней, — царь кивнул в сторону жены. — Она очень тяжело это переживает.

Заяц кивнул, и они проследовали в приёмные палаты, которые в виде галереи обрамляли первый этаж теремного дворца. В приёмных палатах уже ждали Яромир и Яра с сыном Любозаром, которые остались жить в Солнцеграде. Яромир сделался царским веденеем и вместе с Вороном и военным советником Здебором участвовал в делах дружины. Несмотря на года, что сделали седыми волосы, богатырь был всё ещё крепок и меч бы уверенно держал. Яра почти не изменилась — счастье так долго ожидаемого материнства и спокойной столичной жизни будто сделали время не властным над нею — её волнистые русые волосы так и не украсила седина, а взгляд светился беззаботностью и миром бытия.

Яромир и Яра, оба в парадных одеждах, радостно приветствовали Мухому и Фросью, а Любозар пытался познакомиться с маленькой Ясной, которая вновь пряталась за мать, чем смешила взрослых. Привыкшая к спокойной деревенской жизни, княжна испугалась шумной и помпезной столицы и незнакомых людей, которые всё время желали с ней говорить.

Слуги проводили Зайца и Фросью в гостевой терем, который располагался за Теремным Дворцом. Между Царским Теремом и гостевыми теремами был разбит небольшой сад, в центре которого на небольшой площади искрился зачарованный фонтан. Гостевых теремов подле Царского Терема было три, и все они связывались между собой крытыми галереями на высоких арочных опорах. Позади гостевых теремов находился пруд, в котором раньше обитал Горыч, а сейчас жили благородные кьор. А за прудом и большим садом, что располагался за гостевыми теремами, на самой высокой выполненной в форме цветка с шестью лепестками площади Солнцеграда высился Перун.

К вечеру слуги богато украсили трапезную Царского Терема для торжественного обеда, который царь устраивал в честь своих гостей. Веслав ещё ранней весной отправил приглашение Мухоме, которого избрали первым князем Волыньки и дарованных короной деревне земель. Царь позвал и Яромира с семьёй, и Гоенега с Белозёром, что жили при дворе. Веслав хотел развеять тоску Василисы, которая из-за своих видений и тщетных попыток стать матерью совсем погрузилась в печаль. Ах, как бы ему хотелось вновь услышать её звонкий смех! Но сны царицы сводили с ума и царя, и Веслав вновь не знал, что делать. Самым страшным кошмаром царя было не то, что его дядю, возможно, спас Бог Неяви, а то, что однажды Веслав не сможет разбудить Василису. От подобной мысли, что Мор может забрать царицу, стыла кровь.