Когда свечи были зажжены и на белоснежных скатертях стояли изысканные блюда, слуги торжественно распахнули двери трапезной перед царём и его гостями. Правящая чета Сваргореи и приближённые Короне гости сели за стол, напротив которого на небольшом возвышении располагалась сцена.

Сквозь разноцветную мозаику окон лились мягкие лучи вечернего солнца; отсветы от пламени свечей играли на золотой росписи багряных стен и начищенном столовом серебре. В зал прошли музыканты и, поклонившись царю и царице, расположились на сцене. Заиграла нежная музыка, и слуги стали обслуживать пирующих людей. Ясна вновь пряталась за мать, а Любозар не хотел сидеть за столом, желая пройти к музыкантам, и Яра с Яромиром с трудом удерживали непоседливого сына.

Гоенег сидел подле Василисы, а Белозёр — рядом с Веславом. Хоть Гоенег и потерял крепость тела, сделавшись под стать своим годам, его взгляд был по-прежнему остр; глаза сухонького Белозёра ещё больше украсили морщины. Веслав даровал старикам титулы веденеев, но ни охотник, ни рыбак так и не занялись государственными делами. Зато оба давали молодому царю житейские советы, и именно они предложили Веславу вновь собрать своих друзей. Гоенег сильно переживал за дочь, но, как и Веслав, не представлял, что делать. Гоенег знал, что, по просьбе Василисы Яра обращалась за помощью к сестре покойной травницы Настасьи (Настасья умерла от старости год назад) — Малуше, но её рецепты не помогли. Гоенег даже уговорил Василису сходить в Свагобор, волхва-врачевательница которого прописала царице травы, что должны были справиться с её кошмарами. Но и это не помогло. Не помогло и снадобье волхвов Велейных островов, которое Гоенег купил у купцов, обещающих, что чудесный отвар поможет деве стать матерью. И сейчас бывший охотник видел, что, несмотря на старания музыкантов и встречу с давними друзьями, царица оставалась печальной. Василиса, конечно, улыбалась, но её улыбка была вымученной. О своём последнем видении Василиса не сказала отцу, просила Всеслава никому не говорить. Царю не понравилось желание жены молчать о таких важных вещах, однако он исполнил её просьбу.

Мухома, который понял, почему царь устроил торжественный приём, собрав только самых близких (других князей и веденеев, как думал Мухома, на обеде не было), искренне пытался развеселить Василису. Его душевные порывы были не всегда уместными, и Фросья несколько раз одёргивала мужа за его попытки рассмешить царицу не очень культурными байками.

— Василиса, — Фросья положила руку на сердце, — не серчай на Зайца. Он порой не очень дружен с головою.

— Как ты говоришь, душа моя?! — наигранно воскликнул Мухома. — Я же князь теперь!

— Князь, — усмехнулась Фросья. — Если бы с титулом ещё и воспитанность даровали!

— Это тебе бы точно, Мухома, не помешало бы, — подтвердил Яромир, всё ещё старающийся уговорить сына сидеть спокойно.

— Не серчаю я на Зайца, — понимающе ответила царица и кротко улыбнулась. — Не ругай его, Фросья.

— Видишь! — улыбнулся Фросье Мухона. — Сама царица за меня заступается!

За столом рассмеялись. Ясна наконец оставила подол платья матери и своими большими глазами посмотрела на смеющихся людей.

— Как поживает Агнешка? — спросила Василиса Мухому, и князь чуть не подавился. Фросья сердито взглянула на мужа и перевела взор на Василису, которая, почувствовав неладное, хмуро смотрела на Зайца. Царь тоже внимательно смотрел на князя Волыньки.

— Василиса, — заговорила Фросья, когда поняла, что муж не хочет отвечать. — Ты знаешь, Агнеша очень любил лес. — Княгиня смотрела в хмурые глаза царицы. — Агнешка сначала рассказывал, что общался в лесу с женщиной, — теперь и Гоенег с Белозёром обратили взоры на Фросью. — Затем сын рыбака Тихона уверял всех, что встретился с лесным народом.

— С лешими? — удивлённо переспросила Василиса.

Мухома и Фросья кивнули.

— Агнеша говорил, что у него появился друг из леших, — ответил Мухома. — Говорил, что этого его лешего Индрик послал. Кроме меня сыну рыбака никто не верил, — добавил князь.

— А что ещё Агнешка говорил, Мухома? — спросил Веслав.

— Он говорил, что… — Заяц бросил взгляд на Фросью, которая ему кивнула. — Он говорил, что Индрик передал, будто грядёт тёмное время для Света. Агнеша молвил, что Царь Зверей звал его ради важного дела, а когда я пытался узнать, ради какого дела, юноша мне не сказал. — Фросья кивнула словам мужа. — Я даже пытался отправиться вместе с Агнешкой к лесному народу, говорил сыну Тихона, что знаком с Индриком, да только мальчик не слушал меня, — сокрушался Заяц. — Сам Тихон не слушал меня, всё к волхвам в Половодье сына везти собирался, пока… пока Агнешка не пропал.

— Как? — удивилась Яра, и Любозар передразнил мать, так же удивлённо открыв рот. Но взрослые не обратили внимания на мальчика.

— Да вот так, — пожал плечами Мухома. — Отправился в лес и не вернулся. Правда, перед тем как уйти, Агнешка ко мне пришёл и попросил тебе, Василиса, кое-что передать. — Заяц испуганно посмотрел на царицу. — А я, глупец, сразу и не понял, что Агнешка тогда прощался…

— Он бы всё равно ушёл, — уверенно ответила Василиса, — ты не виноват. Что он передал мне?

Мухома обернулся на Фросью, и она накрыла своей ладонью его ладонь. Веслав нервно сжал в руках столовые приборы. Ясна тоже глядела на отца.

— Что он просил передать? — вновь спросила Василиса. — Не тяни, Мухома! Прошу!

Князь вздохнул и посмотрел на царицу.

— Знайте, я не хотел эти басни говорить… — признался он.

— Мухома! — Терпение лопнуло и у Веслава. — Скажи прямо как есть.

Князь долго смотрел на царя и царицу. Зайцу было боязно говорить о том, о чём он пытался мыслить как о байке юного мальчишки. Но чем больше Заяц думал о том, что поведал ему сын рыбака Тихона, тем яснее чувствовал, что юноша ничего не выдумывал.

— Агнешка сказал, что женщина из леса просила тебя не смотреть в видениях в Колодец, — наконец проговорил Мухома, и за столом воцарилось молчание. — Я не знаю, о каком Колодце толковал Агнеша, но…

— Что «но»? — едва дыша, спросила Василиса.

— Та женщина в лесу говорила Агнеше, что он заставит тебя смотреть, — ответил Мухома. — Ума ни приложу, о ком тут речь и что это за Колодец. И вот когда он наберётся сил, он пону́дит тебя смотреть, и ты должна не отвечать на его зов. Ибо если ответишь, то… — Заяц не выдержал и замолчал.

— Если я отвечу, то меня заберёт Мор, да? — закончила за Зайца Василиса, и Мухома кивнул.

— Околесица какая-то, да? — растерянно проговорил князь Волыньки.

— Ещё какая, — нахмурился Белозёр, обеспокоенно глядя на названого сына.

Василиса положила приборы и закрыла лицо руками. Веслав, невзирая на этикет двора, обнял жену.

— Я никому тебя не отдам, — заверил он Василису, но она только покачала головой.

— Если бы я тогда по-настоящему умерла, этого бы не было, — тихо сказала царица, и Гоенег всплеснул руками. «Отец Сварог!» — прошептал Белозёр, схватившись за сердце. Яра и Фросья ахнули. Ясна попробовала удивиться, как и взрослые. — Равновесие сил было бы сохранено: погибла Агния и должна была погибнуть я.

— Что ты говоришь, родная?! — ужаснулся Веслав. — Никогда так не говори! Даже Птицы спустились помочь тебе, твоя жизнь — дар Богов! И… я бы никогда не стал царём, не будь тебя рядом. Если бы ты тогда погибла, я бы ушёл к волхвам.

— Да, дочь, — кивал Гоенег, — послушай мужа, он дело говорит! И как ты можешь так думать, что тебе надо было… — Гоенег запнулся, — умереть?

Василиса опустила руки и посмотрела на собравшихся за столом родных. Тёплые свечи освещали просторный зал трапезной, играли музыканты и слуги подносили новые яства. Но казалось царице, будто ледяной холод её видений, что мучали её ночами, витает даже в Теремном Дворце. Она обернулась на мужа, который хмуро смотрел на неё, и попыталась улыбнуться.

— Я не прыгну в Колодец, обещаю, — заверила Василиса Веслава, и царь крепко сжал её ладонь. — Я не буду внимать Песне Мора.

— Подождите, — проговорил Яромир, — то есть то, что поведал Заяц, — не сказки мальчика, который наелся в лесу мухоморов?

— Папа, мухоморы не едят! — поправил отца Любозар, но Яромир, хмурясь, смотрел на Василису.

— Нет, — ответила ему Василиса. — Я вижу те сны, о которых говорит Мухома. — Царица посмотрела на замершего Зайца. — Это Колодец Мёртвого Града, который находится на Севере. К стене того Колодца Мор приковал цепями Драгослава. Кощей теперь слуга Неяви и царь Мёртвой Страны.

— Что? — хором спросили все, кроме Веслава, который сидел, понурив голову. Торжественный обед в кругу близких, которым царь хотел поднять настроение жене, только больше тяготил душу. Но, думал Веслав, Василиса хотя бы расскажет о том, что видит, остальным. И кто знает, может, Боги явят через кого-нибудь ответ. Даже Мухома принёс весть от самого Индрика, а это вселяет надежду на то, что Боги ещё помнят о людях.

— Я видела пленённого Кощея, — со вздохом ответила царица. — Его спас Мор. И Кощей звал меня.

— Отец Сварог… — еле вымолвил Заяц.

— Папа? — тоненьким голоском поинтересовалась Ясна, но Фросья приложила к губам палец, призывая дочку сохранять молчание. Ясна вновь спряталась за мать.