Северин не слышал байки про лебедей, но о чем речь, примерно догадался. И то, что Арина верит в нечисть, это тоже хорошо: значит, она сможет войти в их команду… Хотя нет, лучше не надо. Хочет ли Северин, чтобы его любимая рисковала собой, как они в тех подвалах или вот как сегодня?.. Думать было трудно. Пот заливал глаза, нещадно щипал кожу, а от жара и без того больная голова разламывалась на тысячи кусочков.

Интересно, что бы сделал на его месте отец?..

— И ты думаешь, банник нас до смерти упарит? — спросила Александра, обращаясь непосредственно к Арине. — И нет никакого способа спастись?

— Хорошо бы подношение какое-то… Например, хлеб с солью… И сразу бы поклониться, разрешения попросить… — отозвалась девушка.

Жар все крепчал, хотя казалось, куда уж там. Мысли путались, а говорить становилось все труднее и труднее.

— А что ты знала и молчала? Что сразу не поклонилась? — набросилась на Арину Динка.

— Я… я думала, что обойдется… — пробормотала девушка. — К тому же не хотела выглядеть сумасшедшей. Что бы вы подумали, если бы я стала всем углам тут кланяться?..

— Значит, ты сохраняла лицо, а нам теперь из-за тебя умирать! — Казалось, еще секунда, и девочка ударит мнимую виновницу.

— Не горячитесь, девочки, тут и без того не холодно, — прогудел археолог, каким-то образом еще сохранявший присутствие духа.

Из угла донесся тихий смешок, от которого, несмотря на жару, пробирал мороз.

— Вот вы ссоритесь, а ему это и надо. Он-то и радуется, — заметил Глеб, направляя туда свет фонарика.

В углу, разумеется, никого не было.

— Ты знаешь, как можно спастись? — спросила Александра. Ее голос звучал еле слышно, чувствовалось, что девушка едва говорит.

— Лучше бы убежать, пятясь задом наперед, и позвать овинника или домового… — пробормотала Арина.

— Убежишь тут! Дверь крепкая, я уже пробовал, — сообщил Глеб.

— И даже я, — признался Семен Николаевич.

Северин попытался подняться, но не смог и только застонал от отчаяния и боли.

Смешок послышался уже из другого угла, а потом дико захохотало изо всех углов бани.

«Это будет последним, что мы услышим… Какая глупая смерть», — сквозь наплывающее безразличие подумалось Северину.

— Смотрите, смотрите на пятно! — заорала вдруг Динка, освещая стену фонариком.

Пятно, похожее на горбатого гнома, действительно разрослось во всю стену. И вдруг дрогнуло, отлепилось от стены. Теперь пленники видели перед собой огромное черное и лохматое существо с длинными волосами-патлами и непропорционально огромными руками. Эти руки тянулись к ним, словно хотели обнять всех разом.

Вот тебе и крохотный старичок!..

— С нами крестная сила!.. Да святится имя Твое, да придет царствие Твое… — забормотал археолог слова молитвы и торопливо перекрестился.

— Не поможет, — прошептала Арина. — Погодите-ка… — Она приподняла лежащую у нее на коленях голову Северина и осторожно опустила на пол. — Я… Я попробую…

Она встала и шагнула вперед, загораживая собой других.

— Ты уверена? Ты знаешь, что делаешь, — попытался остановить ее Глеб.

Арина не ответила. Но и без того было ясно: что бы она ни собирались сделать, другого шанса у них нет.

— Мне нужно что-то острое. Быстро, — сказала девушка.

— Держи, — протянула ей что-то Александра.

На ладонь Арины лег крошечный, фактически игрушечный ножик. Таким засов не проковыряешь — понятно, почему братки его не отобрали.

Но для ее целей и этого было достаточно. Не тратя времени на слова благодарности, Арина вдруг изо всей силы резанула себя по запястью и, махнув рукой в сторону зловещей черной фигуры, быстро-быстро что-то забормотала.

Сквозь головную боль и тошноту Северин разбирал только отдельные слова: «кровь не водица… моя сила… огонь мой брат, вода моя матушка… велю тебе…»

Все молчали, завороженные этим странным и страшным действом. Там, где, видимо, упали капельки крови, послышалось шипение, какое бывает, когда вода попадет на раскаленные уголья, а черная фигура вдруг стала стремительно уменьшаться.

Она таяла и таяла, пока на месте лохматого гиганта не возник маленький уродливый старичок, совершенно голый, с горбатой спиной и длинной, до самых колен, спутанной бородой. В точности такой, как представлял его Северин по отцовским рассказам.

— Огонь мне брат, а мать водица, и нечем нам с тобой делиться! — снова забормотала Арина.

В это же время послышался скрежет, будто кто-то открывает тяжелый запор, дверь натужно заскрипела и… открылась, впуская в баню лунный свет и свежий прохладный воздух, показавшихся всем пленникам сейчас слаще любого нектара.

Уродливый старичок поморщился, махнул костлявой рукой и пропал.

— Уходим, — выдохнула Арина.

Видно было, что она едва стоит на ногах — то ли от духоты, то ли от пролитой крови. Кровью действительно пахло, и, как осознал Северин, крепко.

— Глеб! Она истекает кровью! Помоги ей! — пробормотал он, пытаясь подняться хотя бы на колени.

Голова отчаянно кружилась, а тело мотало из стороны в сторону, как было однажды, когда Северин в одиночку выпил полбутылки водки.

К счастью, Глеб понял друга, а Семен Николаевич уже подхватил Арину на руки и тащил ее из бани, на свежий воздух.

Баня стояла у самой кромки леса, на заросшей травой и бурьяном поляне. Рядом громоздились остатки давно сгоревшего дома, сквозь который уже проросли и тянулись к небу молодые деревца. Округляющаяся луна, видная уже почти наполовину, висела низко над горизонтом, заливая все призрачным неверным светом.

Археолог, передав потерявшую сознание Арину Глебу, помог выбраться Северину, и теперь все бывшие пленники лежали на лужайке, с наслаждением втягивая свежий воздух, и никак не могли надышаться. Воздух, который обычно вдыхаешь, не замечая и не придавая ему никакого значения, стал сейчас благодатью, самой великой на земле ценностью.

Пока Северин приходил в себя, Глеб и Семен Николаевич живо перебинтовали запястье Арины, использовав для этого полосу, оторванную от рубахи, и привели девушку в чувство.

— Ты прости, что я кричала на тебя… Я сама не понимала, что делаю… — извинилась, присев перед ней на корточки, Дина.

— Все нормально, — прошептала Арина. — Главное, что выбрались…

— Кстати, а кто открыл нам дверь? — вспомнил вдруг Глеб.

И действительно! Они совершенно забыли, что кто-то отодвинул засов и выпустил их, несмотря на недовольство банника. Кто-то, находящийся по ту сторону двери…

— Может, кто-то из студентов? — предположил археолог, но тут же покачал головой, и сам понимая невозможность этого.

— Кто бы это ни был, он действовал на нашей стороне и… спас нас, как и Арина, — твердо сказала Александра. — И еще. Думаю, лучше уйти отсюда как можно скорее. Не дожидаясь возвращения тех, кто нас запер… или… еще кого-нибудь.

Северин тоже уже начинал думать, что этот кто-нибудь может оказаться гораздо опаснее братков.

— Лагерь в той стороне. Я проведу вас, — проговорил он, еще морщась от головной боли.

Они добрались до лагеря минут за пятнадцать — оказывается, их увезли не так уж далеко.

Студенты, ставшие свидетелями прибытия братков, по большей части не спали.

— Наконец! — кинулись они к вернувшимся, и на Семена Николаевича тут же набросились наиболее впечатлительные девицы, описывавшие, как же они испугались и ЧТО им пришлось пережить. Белобрысая Аня даже всплакнула от переизбытка чувств.

Археолог только усмехался. Бедные девочки, они и не представляли, что именно пришлось пережить ИМ.

Миша Прохоров, надежда отечественной археологии, изъяснялся менее эмоционально и более по делу. Он рассказал, что после того, как Семена Николаевича и пятерых ребят увели, студенты собрались на военный совет. Кто-то высказывался за то, чтобы немедленно бежать в полицию, наиболее отчаянные, хотя таких нашлось немного, предлагали последовать за пленниками и попытаться отбить их. Но при детальном обсуждении и то и другое предложение было признано нереальным. Никто из историков не умел ориентироваться в лесу, тем более ночью. Поэтому, после короткого спора, было решено дождаться утра, а уж потом добираться до города, чтобы обратиться в полицию. К местному полицейскому из ближайшей деревни доверия у студентов, после случая с лопатами, уже не было.

— Мы рады, что все обошлось, хотя нашей заслуги в этом и нет, — закончил рассказ Миша.

Значит, засов отодвинул не кто-то из студентов. Но кто?.. По-прежнему загадка.

Вопрос, что же делать дальше, встал со всей неотвратимостью. Ясно одно: нельзя оставаться на прежнем месте, тем более что и курган, как понял Глеб и подтвердил Семен Николаевич, уже открыл все свои тайны: разбойничий сундук был прикопан прямо на древнеславянском захоронении — под ним обнаружились раздробленные кости и несколько бусин. Добытчики зипунов мало интересовались историей и спрятали свой клад в кургане, потому как место приметное. Может, если хорошенько поискать, нашлось бы еще что-то полезное в археологическом плане, однако Секиры здесь не было — это точно.

Семен Николаевич, будучи в городе, связался с Евгением Михайловичем, и тот выслал ему новые координаты предполагаемого места нахождения артефакта. Судя по карте, это был остров.

Пока шли разговоры, Северин сидел, прислонившись затылком к старому дубу, и чувствовал, как уходит, словно стекает в землю, боль. Лес всегда давал парню силы, не подвел и теперь.

— Как ты? — Глеб отошел от костра и присел на корточки рядом с другом.

— Лучше. — Северин сорвал земляничный лист и засунул его черешок в рот. — Надо уходить. Местные братки ни за что не поверят, что золота у нас нет.

— Но они, скорее всего, все равно не оставят нас в покое. Пойдут за нами.

— Вот поэтому мы с тобой и должны их остановить. — Северин сказал это и сам удивился, как спокойно и просто прозвучали эти слова. Без всякого пафоса — уж кому-кому, а им не до пафоса, это точно.

— И как же? — Глеб смотрел без недоверия, заинтересованно.

— У бани. Они придут туда за нами, а мы устроим засаду, нападем сзади и обезоружим.

Друг кивнул.

— А в это время лагерь уже снимется с места, — добавил он, тоже срывая какую-то былинку. — Мы догоним их, когда избавимся от преследователей…

Северин не думал так далеко, но в свою очередь согласно кивнул.

— Теперь главное не переоценить свои силы. — Глеб с тревогой посмотрел на Северина. — Уверен, что все нормально и ты сможешь действовать?

— Уверен. — Парень резко поднялся на ноги. Голова еще слегка, чуть заметно, кружилась, но он сумел не покачнуться, чтобы не показать свою слабость. Северин был уверен, что на этот раз полностью справится.

О плане было тут же сообщено Семену Николаевичу и девушкам, среди которых как-то сама собой оказалась и Арина.

Археолог оглядел приятелей внимательным взглядом и, к некоторому их удивлению, не стал спорить.

— Я слышал, что вы соображаете, что делаете, — сказал он. — Так что действуйте. Через полчаса подгонят мою «ласточку», а там сразу с места снимемся — что время зря терять. Встретимся где-то здесь, — толстый палец уткнулся в точку на карте.

Северин понимающе кивнул. Не потеряются.

Уговорить девушек было сложнее. Динка, например, так и рвалась в бой.

— Сейчас лучшая помощь от нас будет та, если мы не станем мешать, если нас не придется выручать, спасать, защищать, — просто объяснила ей Александра, и девочка понурилась, признавая правоту подруги.

Арина же подошла к Северину и, положив руки ему на плечи, заглянула парню в глаза.

— Я в тебя верю. Возвращайся, — едва слышно прошептала она. Ее дыхание огнем опалило щеку, и Северин понял, что сделает все, что угодно, совершит любые немыслимые подвиги, чтобы вернуться. Не просто вернуться, а вернуться к ней!

Небо уже начинало светлеть — медлить нельзя, вскоре за ними могли прийти, а надо было еще подготовиться и занять наиболее выигрышные места. Поэтому оба парня, наскоро попрощавшись с друзьями, двинулись в обратный путь.

На полянке, где стоял сгоревший дом, было по-прежнему пусто и тихо, лишь дверь старой бани едва поскрипывала, покачиваясь из стороны в сторону.

Смотреть на старую баню не хотелось, она вызывала у Северина какой-то животный первобытный ужас, возникающий в самой глубине его существа. Местная братва, надеющаяся поживиться золотом, — это было понятное и простое, на этом Северин и решил сосредоточиться.

— Для начала наведем маскарад, — сказал Глеб и, закрыв дверь бани, задвинул щеколду.

По тому, как быстро друг все это проделал, Северин понял, что и Глебу не по себе.

— Что будем делать, когда план удастся? — спросил он, понимая, что говорить нужно твердо, не допуская сомнений в собственном успехе. — Свяжем их и оставим здесь?

Глеб задумчиво покачал головой, занимая место по одну из сторон бани.

— Нет, они слишком быстро могут освободится… Ну или найдут их слишком быстро. Боюсь, нам придется ответить зубом за зуб… — И он многозначительно покосился на казавшееся таким старым и хлипким строение…

— Ты хочешь, чтобы мы заперли их здесь? — Северин удивленно посмотрел на товарища.

Глеб избегал его взгляда.

— Понимаешь, это единственный способ отделаться от них наиболее ммм… гуманно. Эту, казалось бы, хлипкую дверь не смогли высадить ни я, ни Семен Николаевич. И ты, я уверен, несмотря на свою силу, не смог бы. А что касается ужасов… Во-первых, эти уроды сами их заслужили — не делай другим то, что не порадовало бы тебя самого. А во-вторых, уже утро, вряд ли банный имеет сейчас силу. До ночи еще уйма времени, и мы поступаем с ними гораздо милосерднее, чем они с нами. У них еще есть шанс выбраться…

— Милосерднее? — усомнился Северин. — Но бандиты, запершие нас, наверняка не знали, что делается в этой бане после полуночи. А мы…

— Не будем гадать, знали они или не знали, — перебил его друг, — это не важно. Лучше определись, на какой ты стороне. Пойми, речь идет не только о нас, но и о нашем задании и даже больше — о судьбе всего дела.

Северин промолчал. Он ненавидел пословицу о том, что цель якобы оправдывает средства. А еще он знал, что нет ничего страшнее людей, взявших себе правом судить и карать, делить остальных на волков и агнцев, убивать и жечь…

Вдали еле слышно заурчал мотор, предупреждая о приближающейся машине. Вовремя они с Глебом успели.

— Едут, — предупредил Северин и отступил под прикрытие одичавшей старой яблони, готовый в любой момент действовать, как они и договорились.

Черный джип въехал на поляну и затормозил.

Из нее вылезли двое — водитель и тот, кто сидел рядом с ним, — и направились к заброшенной бане. Оставалось надеяться, что внутри автомобиля никого не осталось.

— А они там тихо сидят, — заметил лысый, которого Северин видел вчера в лагере.

— Спят, наверное. Или замерзли. Что-то прохладно, — ежась, ответил его напарник, такой же плечистый и высокий детина.

— Замерзнуть в бане! Вот это фишка! — с готовностью заржал первый.

— А вот смеяться не надо. Если они и вправду замерзли, не оставив завещания с указанием места, где лежит золото, шеф нам башки открутит, — напомнил более серьезно настроенный товарищ. — Ну, доставай пистолет. Я сейчас дверь открою, а ты прикрывать будешь. От того бешеного чего угодно ожидать можно.

Северин понял, что говорят о нем, и улыбнулся.

Тем временем оба братка замерли у дверей бани. Они взяли на изготовку пистолеты. Один прицелился, уставив дуло в дверь, другой, встав боком к проходу, осторожно отодвинул засов. Оба бандита действовали правильно для того случая, если бы их противники находились за запертой дверью бани. Дверь со скрипом открылась…

— Не понял… Вроде никого. Они что, испарились, что ли?.. — пробормотал серьезный, заглядывая внутрь.

Именно в этот момент Глеб и Северин, не сговариваясь, наскочили каждый на своего противника. Северин уложил бритоголового с одного удара. Противник Глеба успел повернуться и даже выстрелить, к счастью, мимо, прежде чем второй удар заставил его рухнуть на мокрую от росы траву.

— Заносим! — скомандовал Глеб и, видя, что друг еще немного сомневается, напомнил: — У них, в отличие от нас, еще есть шанс и масса времени в запасе. Вспомни: с нами студенты, и нам нужно оторваться.

Этот аргумент окончательно убедил Северина. Они с Глебом изъяли оружие и, обыскав карманы бандитов, вытащили оттуда ножи и зажигалки, а затем затащили обоих братков в старую баню и задвинули засов.

Дело сделано.

Глава 10

В дороге

Ребята встретили всю компанию в условленном месте. Правда, догонять им не пришлось — пришлось скорее ждать. И пока отряд Семена Николаевича приближался, Северин успел высказать Глебу все, что он думает об умении историков передвигаться по лесу.

— Нас… вернее, их этому не учат! — сдался наконец Глеб. — Слава богу, в партизаны не идти.

— А их бы в партизаны и не взяли, — покачал головой Северин. — Как и в охотники. От таких охотников вся дичь за километр разбегаться будет.

— Вот и хорошо, — улыбнулся Глеб, — зато никто не нападет. Ни волки, ни медведи. Кстати, Северин, а здесь водятся хищники?

— Конечно. Там, где от людей подальше. Кстати, нужно быть осторожными: места здесь глухие, и люди до сих пор частенько теряются.

— Ну с тобой-то, сын лесника, мы точно не пропадем! — улыбнулся Глеб.

Северин промолчал.

Он и сам не заметил, как ненависть к лесу и желание быть как все — то есть как одноклассники — истаяли, как тает на солнце первый непрочный снег. И вот они с отцом вновь шагают по нарядному утреннему лесу. Розовое солнце пробивается сквозь сплетение ветвей, где-то поют птицы… Мужчина и мальчик ступают так тихо и мягко, что их шаги не пугают лесных обитателей, и те, должно быть, принимают их за своих.

Они не разговаривают друг с другом. Когда отцу нужно обратить на что-то внимание сына, он останавливается и делает рукой знак. Северин смотрит и жадно впитывает в себя то, чему учит его лесная книга.

Вот примята трава — видно, здесь ступал кто-то крупный и довольно тяжелый. Мальчик наклоняется, чтобы рассмотреть поближе. В одном месте на земле четко отпечатался след лапы, похожей на собачью, но более крупный, четкий и словно вытянутый в длину. Это волк, судя по ширине шага, самец.

Они с отцом осматривают следы и двигаются дальше, чуть в сторону: зачем мешать хищнику охотиться. И тут оба отчетливо видят в грязи человеческий след. Отец хмурится, трогает пальцем еще не засохшую глину.

— Я сейчас, подожди, — просит он сына и уже бежит по следу.

Северин кивает. Мальчику понятно, что здесь недавно прошел браконьер и задача отца — поймать человека, прежде чем тот совершит что-либо непоправимое.

Северину не скучно в лесу. Он уже обнаружил заросли черники и ел ягоды, когда легкий шорох выдал, что на полянке кто-то есть. Мальчик поднял голову и столкнулся взглядом с желтыми волчьими глазами. Волк был матерый и старый. Он шел против ветра и теперь оказался на расстоянии прыжка от Северина. Мальчик отлично видел его желтые крепкие клыки. С минуту человек и хищник смотрели друг на друга, затем волк отвел взгляд, подошел к мальчику и лизнул его в щеку, обдав смрадно-жарким дыханием. Северин протянул руку и погладил зверя. Он видел, что волку это неприятно, но тот стерпел, признавая за мальчиком право быть равным себе, а возможно, где-то в глубине своей дикой души ощущая его необъяснимое, странное превосходство.