Даша твердо знала это, как и то, что оставлять его одного — нельзя.

Она тоже схватила свою тарелку и села рядом с Морозовым:

— Макс, нам надо поговорить.

Он нехорошо усмехнулся:

— Вы что, сговорились? Приемный день по четвергам.

— Я очень боялась за тебя, — Даша протянула руку, чтобы накрыть его пальцы, но парень отстранился. — Где ты был? Почему ничего не хочешь рассказать?

— А ты, солнце, мне ничего рассказать не хочешь? — он испытующе уставился на нее.

На секунду Даше показалось, что Макс знает о ней и об Андрее… На одной чаше весов — новая любовь, на другой — старая привязанность.

— Нет… Ничего, — произнесла она уже не так уверенно.

— Вот и я не хочу.

Он уткнулся в тарелку, и девушке не оставалось ничего иного, как пересесть обратно, к ребятам.

* * *

Маша пришла на кухню едва не плача. Неужели Максим откажется даже выслушать ее? Это ведь жестоко! Она виновата только в том, что когда-то не уследила, и его забрали от нее. Совсем крошкой. Она-то и видела его всего раз, в роддоме… А потом искала всю жизнь. Только это придавало сил, помогало сохранить рассудок, не погрузиться во мрак спасительного безумия.

«Я не сумасшедшая. Я не сумасшедшая», — повторяла себе Маша, сидя в обитой войлоком комнате сумасшедшего дома. Только мысль о нем, о ее мальчике, спасла ее тогда… А теперь…

От двери послышались решительные шаги.

— Мария, мне нужно поговорить с вами, — сказал рядом с ней голос Виктора Полякова, — пожалуйста, — обратился он к работникам кухни, — оставьте нас на пару минут.

Они вышли, а Маша попыталась взять себя в руки. Похоже, пришло время платить по счетам.

— Маша, я очень хочу услышать разумное объяснение — зачем ты взяла мои деньги и угнала мою машину, — Виктор Николаевич остановился напротив нее. — Полиция искала Максима две недели. Если ты знала, где он, если знала, что у него проблемы с отцом, то почему не сказала мне?

Она медленно закрыла кран, посмотрела, как вода воронкой стекает в трубу, и только потом тихо попросила:

— Простите…

— И это все? — он поднял брови, выражая крайнюю степень недоумения.

— Виктор Николаевич, я очень виновата, но мне нечего вам сказать.

— Разумеется, о чем говорить? Вероятно, стоит подождать, пока ты угонишь самолет или ограбишь банк… — усмехнулся Поляков, но тут же стал серьезным. — Маша… Я не знаю причины твоих странных поступков, но так нельзя… Ты воспользовалась моим особым к тебе отношением…

— Это у вас с Еленой Сергеевной особые отношения, — прервала она.

— Маша, все совсем по-другому… — теперь тон Виктора стал мягким, почти просящим.

— Вы сделали свой выбор, — жестко произнесла она, — так зачем говорить об особом отношении.

— Потому что это на самом деле так…

* * *

Максим Морозов сидел на диване в холле школы. Рядом с ним восседал адвокат его отца. Сам Петр Морозов стоял рядом, опершись на спинку дивана, и наблюдал за сыном.

— Вот, ознакомься, — адвокат протянул парню лист бумаги с отпечатанным на принтере текстом. — Здесь вопросы, которые тебе может задать следователь.

Максим внимательно прочитал написанное и нахмурился.

— Вопросы? По-моему, здесь только ответы, — он взглянул на отца. — Пап, мы можем поговорить с тобой наедине?

— Я пока оставлю вас, — адвокат захлопнул свой чемоданчик и поднялся.

— Пап, ты заставляешь меня давать ложные показания… — проговорил Макс, дождавшись, когда адвокат уйдет.

— Максим, я не заставляю, я прошу! — Петр Морозов сел рядом с ним. — То, о чем я прошу, сделал бы ради отца любой сын!

Максим чувствовал себя немного неуверенно.

— Мне кажется, мы можем договориться… — пробормотал наконец он.

Отец явно оживился.

— Чего ты хочешь? — спросил Петр уже по-деловому — так, как привык улаживать рабочие вопросы.

— Забери меня из этой школы, — попросил Макс, глядя на отца. — И больше никаких пансионов. Я окончу школу экстерном и поступлю в институт. Я хочу жить дома…

— Хорошо. Но при одном условии… — Петр сделал интригующую паузу, — по воскресеньям ты будешь ходить со мной на футбол.

— Идет! — согласился Максим, едва веривший собственным ушам. — И еще… Если ты хоть раз ударишь меня…

— О чем речь! — Морозов-старший довольно засмеялся. — По рукам!

— По рукам, — после короткой паузы согласился Макс.

* * *

Еще с утра Анна Михайловна обещала, что после уроков ребята увидят сказку, поэтому весь день класс пребывал в возбужденном состоянии.

И вот наконец все было готово. Надя и Алиса сидели в первом ряду, уставившись на сцену, где стояла ширма кукольника, и ждали обещанного спектакля.

Андрей, Рома и Даша остановились у дверей класса, залюбовавшись на малышей. Но сказка заставила ребят забыть обо всем.

Сказка оказалась страшной. В ней девочка по имени Валюша попала в заколдованный лес. Последовав за огонечками, она зашла в самую чащу, где бедную девочку поджидало злое чудовище. Чудовище схватило Валюшу, утащило под землю и посадило в железную клетку.

— Огоньки! Как в лесу, там, где снимал Темыч! — испуганно отметил Ромка.

— И железная клетка под землей… Вы думаете, это совпадение? — Даша посмотрела на обоих парней, но похоже, те вовсе так не думали.

После окончания спектакля ребята подошли к кукольнику. Это был полноватый мужчина средних лет и совершенно непримечательной наружности.

— Скажите, — окликнул его Андрей, — а кто написал эту сказку про светлячков?

Кукольник улыбнулся.

— О, я изучаю фольклор, — сказал он с заметной гордостью, — и часто езжу по селам. Эту историю мне рассказали в деревне километрах в пяти отсюда.

— Что именно рассказали? — насторожилась Даша.

— То, что в вашем лесу нельзя гулять в одиночку. В темноте на деревьях просыпаются светлячки и манят детей в лес. Кто идет за огоньками, больше не возвращается.

— Но почему? И кто тогда рассказал о светлячках? — спросил Рома.

— Так это же фольклор. Сказка! — удивленно пояснил кукольник, собирая свой чемоданчик. — Простите, ребята, мне пора.

— Надо бы посмотреть то, что отснял Тема, на большом экране… Что там за светлячки… — задумалась Даша, и остальные с ней тут же согласились.

Однако они не успели.

В комнату Савельича въехал новый математик. Насколько смогли разглядеть ребята, он был еще довольно молод и импозантен. Настоящий мужчина — не то что тот горбатый сухарь, что слинял из школы несколько дней назад, прямо посреди учебного года. Но бог с его внешностью — главное: вход на чердак оказался закрыт!

Глава 21. Демонстрация

Душевая — неплохое местечко, чтобы покурить без свидетелей и подумать. Максим так и поступил, сидя у стены на корточках.

Но и тут ему, как оказалось, не удалось побыть в одиночестве. Не успел он выкурить и половину сигареты, как дверь открылась, и вошла Маша со своей тележкой.

— Застукала? — хмуро поинтересовался Макс, туша сигарету об пол. — Заложи меня директору, получишь с полки пирожок.

— Послушай меня, — она подошла, встала напротив него, — я ради тебя стала воровкой, рисковала работой. Ты не смеешь со мной так обращаться!

— А Байрону про меня птичка начирикала? — с иронией поинтересовался Макс.

— Он следил за мной. Ты попросил о помощи — я помогла, — Маша посмотрела на Морозова: по глазам видно — не верит. — Ладно, не хочешь мне верить — не надо.

— Допустим, я тебе верю, — вдруг остановил он. — Ну что ты так завелась? Я даже готов извиниться. Все равно недолго торчать в этом долбаном интернате. Отец забирает меня отсюда.

— Ты что, согласился давать показания в его пользу? — испугалась Маша.

Макс достал новую сигарету и закурил — и вправду теперь плевать, узнает Байрон или не узнает.

— Буду жить дома, и больше никто не сунет свой длинный нос в мои дела, — сказал Максим, с наслаждением затягиваясь.

— И ты ему поверил? Ему нужны твои показания, а не ты! — горячо заговорила Вершинина. — Он отправит тебя в другой пансион, вот увидишь!

— Не отправит.

— Да плевал он на любой уговор! Ты же сам это знаешь! Не делай этого, Максим! Прошу тебя, не делай!..

Макс поднялся и, вновь затушив сигарету, двинулся к двери. Вот невезуха — нигде не найти покоя!..

Вскоре Максима позвали. Прибыл следователь. Елена Сергеевна на правах нового директора пригласила его, Максима, и адвоката Морозовых в свой кабинет… в бывший кабинет Полякова, где уже произошла некоторая смена обстановки, свидетельствующая о появлении нового хозяина.

Петр Морозов остался у дверей. Он нервно расхаживал по коридору и, встретившись взглядом с неугомонной уборщицей, в раздражении отвернулся.

— Пожалуйста, присаживайтесь.

Елена Сергеевна сделала приглашающий жест, однако как раз в эту минуту телефон на столе разразился мелодичными трелями.

— Извините, сейчас, — директриса сняла трубку и заговорила уже в телефон: — Да, это я. Добрый день… Мы подготовили все документы для перевода. Морозов Максим Петрович… Все правильно. Вышлю курьерской службой сегодня же… Да, пишу… Школа-пансион «Ясные зори». Спасибо.

Максим слушал ее и не хотел верить своим ушам.

Такое ощущение, что у него вдруг выбили из-под ног почву. Дышать стало трудно, а в ушах навязчиво застучали молоточки: тук-тук-тук, тук-тук-тук!

— Максим! Вы меня слышите, Максим?.. — окликнул его следователь.

— Да… — теперь он точно знал, что расскажет им все. Про то, как отец систематически избивает эту крашеную мымру, свою сожительницу. Про то, что его боится, наверное, весь дом. Скрывать что-либо теперь не было никакого смысла.

* * *

Они стояли в коридоре и обсуждали, как бы достать ключи от бывшей комнаты Савельича. И пай-мальчик Авдеев среди них. Он тоже не представлял, что делать. Зато Морозов представлял.

Маша нашлась как по заказу. Увидев его, обрадовалась.

— Ты молодец! — разулыбалась она. — Я слышала, что ты не пошел у отца на поводу.

— Конечно, не пошел, — Максим сделал шаг к ее столику, на котором заметил связку ключей. В данный момент его не интересовало, почему уборщицу волнуют его дела, главное — заполучить желаемое.

— Максим, обещай мне, что впредь…

Он уже взял интересующий ключ и быстро сунул его в карман.

— Послушай, мамочка, — обернулся он к Марии, — тебе не кажется, что ты опять зарываешься?.. — и он, насвистывая, двинулся по коридору.

* * *

— Пока мы не достанем Темкин мобильник, мы ничего не узнаем про светлячков, — все еще вздыхал Ромка.

— Ну что, застряли на переправе? Учитесь, пока я здесь! — Макс ловким движением фокусника раскрыл ладонь, на которой лежал ключ.

— Макс, откуда? — захлопала глазами Даша.

— Чувак, полный респект! — похвалил Ромка.

Морозов был доволен. Где бы они все были без него!

Дождавшись, когда новый математик, Каверин, куда-то усвистел, ребята проникли на чердак и подключили Темкин мобильник к Викиному ноутбуку.

— Чуваки, это анриал! — послышался знакомый голос.

И тут за Темкиной спиной мелькнул силуэт.

— Убийца! — с ужасом выдохнула Даша, хватаясь за спинку стула, на котором сидела Вика.

— Погоди-ка, — попросил Ромыч. — Приблизь…

С минуту он рассматривал картинку.

— Нет, это не убийца, — наконец сообщил Павленко. — Это пугало. Мы видели его в тот вечер.

— Так ты знаешь это место? — взвилась Дашка. Парень кивнул. — Пойдем туда прямо сегодня, после уроков!

— Кстати об уроках, — вспомнил Андрей, — кажется, сейчас химия начнется. Никто не хочет ее посетить?..

Никто не хотел, но пришлось. Вика захлопнула ноутбук, и ребята спустились вниз. В холле, на первом этаже, царило оживление. Перед информационной доской собралась целая толпа.

— Категорически запрещается закрываться во всех помещениях школы, включая туалетные комнаты, — прочитал Авдеев первый пункт в висевшем на доске объявлении. — Что это за ерунда?..

— А как вам это: «Категорически запрещается бегать по коридорам. Категорически запрещается включать музыку в спальнях и общественных местах школы», — зачитала Вика.

Подобных пунктов набралось больше десятка, а под этим позорищем красовалась подпись вступившей в новую должность Елены Сергеевны Крыловой.

— Мы что, в тюряге?

— Что за бред! — слышались со всех сторон недовольные голоса.

— Дарья Старкова, Виктория Кузнецова, Максим Морозов, Андрей Авдеев и Роман Павленко, зайдите в кабинет директора, — послышался в громкоговорителе голос самой Елены.

Ребята переглянулись. Их одноклассники и дети помладше расступились, давая им дорогу. Сейчас их пятерка походила на пятерку приговоренных к казни декабристов. Насмешки и страх сменило явное уважение — теперь они словно символизировали всех несправедливо угнетенных школьников.

Елена Сергеевна сидела за столом Виктора Николаевича, чувствуя себя абсолютно по-хозяйски.

— А, пришли, — небрежно бросила она ребятам. — Максим, Даша, Рома, Вика, вы исключены из школы. Надеюсь, это станет для вас серьезным уроком.

— А я? — спросил Андрей, с удивлением не услышавший собственного имени.

— Принимая во внимание твои семейные обстоятельства, тебе разрешили остаться в школе, чтобы не разлучать с сестрой. Хотя это не означает, что ты избежишь наказания, — холодно отчеканила Елена. — Можете идти.

Они вышли из кабинета. Это был конец!

Вика почувствовала его всей душой.

Пока, пока, светлое будущее, здравствуй, захудалая районная школа. И ни-ка-ких перспектив. Не стоило ввязываться в эту историю, ой не стоило… Она бросила быстрый взгляд на Макса Морозова. Мрачен, но не то чтобы сильно расстроен. Смотрит на Дашку. А она — на Андрея. Интересная цепочка получается.

— Ну что, думаю, идти на химию не имеет смысла. Тем более урок уже начался, — сообщил Макс.

— Я думаю, пока мы еще здесь, надо все-таки сходить на то место, которое заметил Ромка, — предложила Даша и поежилась. — Пойду переоденусь.

— Иди, — Вика с тоской посмотрела вслед подруге. Хорошо Дашке: родители и так найдут для нее тепленькое местечко, и вообще о чем ей горевать, когда ее любит Макс? Интересно, почему одним все, другим — ничего?.. Для одних жизнь — сплошной праздник, а другим приходится страдать.

«Интересно, почему для кого-то жизнь — сплошной праздник, а другим приходится страдать?» — думала Даша, идя по коридору. Этих страданий она уже напилась по самое немогу. А как больно ранил холодный, почти презрительный взгляд Макса! После того, как они столько лет были вместе…

Даша вошла в комнату, быстро натянула свитер, провела расческой по волосам. Из зеркала на нее смотрела симпатичная, уверенная в себе девушка. Ах, если бы так было на самом деле!

Решение зайти в комнату к парням возникло стихийно, и Даша поняла, как оно верно, когда увидела там в одиночестве сидящего на кровати Макса. Сейчас, без свидетелей, перед которыми можно порисоваться, он казался несправедливо обиженным ребенком.

Даша села рядом, обняла его за плечи.

— Макс, не переживай так, — прошептала она, — вот увидишь, отец найдет тебе другую школу. Тебе не придется жить с ним.

Он отмахнулся, вытирая кулаком слезы.

— Я хотел жить с ним, понимаешь! А он просто использовал меня! Да, он подонок, сволочь, я его ненавижу, но он — мой отец! Отец, понимаешь?!

В его голосе слышалась такая глубокая горечь, что сердце сжималось от жалости.

— Куда мне идти? Я совсем один! — с отчаянием выкрикнул Макс.

Даша прижалась к нему, обхватив ладонями его залитое слезами лицо.

— Нет, не один, — сказала она, глядя в его глаза, — у тебя есть я.

Максим тоже потянулся к ней, прижал к себе, потянулся к ее губам…

— Андрюх, ну ты где пропадал? — приветствовал его Ромка. — Взял куртки? А Макс где?

— И Даша? — добавила Вика.

Авдеев отвел взгляд, отдал друзьям их одежду.

— Они не придут, — сухо сказал он. — Ну, что стоим, пойдем, что ли?..

Он не хотел думать о том, что только что видел. Что угодно, только не это.

Через потайной ход в библиотеке ребята выбрались в лес и вскоре были на той самой полянке, о которой упоминал Ромка.

— Вот здесь мы с Темычем сидели… — сказал Павленко шепотом, словно боялся потревожить покой зимнего леса.

Ребята огляделись. Вон и пугало.

Андрей включил телефон Артема, прокручивая запись.

— Это здесь. Отсюда он начал снимать.

— А где светлячки? — спросила Вика и тут же остановилась возле одного из деревьев. — Кажется, нашла!

— Да тут их полно! — крикнул Ромка.

Светлячками оказалась длинная гирлянда, которой некто обмотал ближайшие деревья. Интересно знать, с какой целью.

Следуя за «светлячками», они прошли до дерева с раздвоенным стволом. На его коре обнаружилась вырезанная ножом надпись: «Ира Исаева, 1979».

— Ира Исаева! Так вот о ком Темка говорил! — пораженно воскликнул Ромыч.

Андрей провел рукой по шершавой коре дерева.

— Погодите… что-то знакомое… Исаева… Где я недавно это слышал?

— Альбом с рисунками! — вспомнила Вика. — Там было имя — Игорь Исаев. Что, если Ира — его сестра?

— А вдруг ее тоже… это… — Рома опустил взгляд и вдруг отпрянул, словно увидел гадюку. — Крышка от мобильника!.. Блин, значит, это тут… Темку…

Все ребята уставились на блестящую крышечку, раздавленную чьей-то ногой.

В это время вдруг зазвонил мобильный Андрея.

— Андрей, где вы? — закричала в трубке Даша. — Тут, в школе, такое творится!..

* * *

Итак, пребывание в школе Андрея и Нади ему удалось отстоять, но в остальном Лена не собиралась ни на шаг отступать от указаний родителей. Похоже, она действительно боялась за новоприобретенное место и собиралась прогибаться так низко, как это потребуется.

Виктор сидел в своей комнате, бессмысленно перебирая какие-то бумаги. Требовалось принять какое-то решение. Уехать из школы он не может. Все далеко не так просто, к тому же он ни за что не бросит своих подопечных Авдеевых. Придется соглашаться на предложение Лены и занять ее бывший пост — пост завуча. Как же запутались их отношения!..

Что теперь делать и что делать с Марией?..

В дверь постучали.

— Войдите, — машинально пригласил Поляков и замер — в комнату вошла Маша.

Она казалась взволнованной, на щеках пылал легкий румянец.

— Виктор Николаевич… Я пришла рассказать, почему взяла у вас машину и деньги… — она подошла к нему и протянула какую-то вырезку. — Вот!

Он взял, еще не понимая, к чему это. «Из областной психиатрической больницы № 9 сбежала пациентка», — сообщала газета. Рядом помещалась фотография. Плохого качества, но все же на ней можно было узнать… Машу Вершинину.

Поляков недоуменно посмотрел на стоящую перед ним женщину. Напряженная, но решительно настроенная.

— Это я, — подтвердила Маша. — И я по-прежнему в розыске.

Виктор потер висок, подозревая, что тоже, должно быть, сейчас сойдет с ума.

— То есть ты лежала в психиатрической клинике и сбежала оттуда? — зачем-то уточнил он. — Ну, знаешь, с тобой не соскучишься!

— Я не сумасшедшая! — Маша покачала головой, не отводя взгляда. — Мне нужно было найти сына… Я родила в шестнадцать. Ребенка у меня сразу же забрали. Мой парень — его отец — продал мальчика Морозову, чтобы получить деньги на дозу.

Слова лились потоком, словно вода, прорвавшаяся сквозь плотину.

Виктору показалось, что он ослышался.

— Морозов? — переспросил он. — Максим Морозов — твой сын?