— Какая бестактность! — нашлась, наконец. Расправила плечи, вздернула подбородок и поправила платье.

— Не помню, чтобы приглашал вас.

Сникла.

— Вы правы.

Хотела откланяться, но взгляд зацепился за портрет графа. Мора снова захихикала и, подгадив вдоволь, исчезла.

Перевела взгляд на незнакомца, снова на портрет, опять на незнакомца. Зрелище не такое удручающее, как я полагала. Да, определенно пошел в матушку.

Я беспомощно протянула:

— Ну, нет…

— Ну, да, — разбил надежды сэр Ортингтон. — «Леди Игида», стоит полагать?

Прокашлялась, степенно кивнула и представилась.

— Леди Джулия Ортингтон.

Милая улыбка, руку можно не подавать, если мужчина сидит, а ты в перчатках. Вообще, по этикету ему бы следовало подняться, но сэр Ортингтон красноречиво показал, где он этот этикет видел. Ради меня он и задницы от стула не оторвет, ведь там у него правила хорошего тона.

— Порочное пятно в нашей родословной. Наслышан, — мужчина небрежно отшвырнул газету со мной на обложке и поджал губы. Его презрительный взгляд блуждал по мне, словно выискивая те самые пятна. — Напомните, кто ваш отец?

Ладно. Дама я не гордая. Передо мной возможный билет домой. Воспользуюсь, сомну и выкину.

Я осмотрела кабинет будущего графа, пытаясь составить о нем представление: высокомерен, обижен жизнью и вымещает это на других, а в остальном — темная лошадка. Загадок в нем больше, чем звезд на небе. Кабинет просторный, но без излишеств. Украшения, портреты родственников, статуэтки любимых собачек — ничего такого. Портрет графа, как портрет президента, «маст хав» в кабинете любого чиновника. Вряд ли они с отцом близки. Шкаф уставлен обычными книгами — политэкономия, древний язык, законы… стоп! Большая книга проклятий и противодействий! Рефлекторно облизнулась и повернулась к поддельному дальнему родственнику:

— Я здесь не за этим!

Мужчина медленно откинулся на спинку кожаного стула. Атмосфера накалилась. Взгляд его потемнел, черты лица заострились. Прямо коршун, а не человек! Потянуло холодком. С магией я сталкивалась редко, но покалывание на кончиках пальцев, скольжение воздуха по коже, словно невидимое касание, ни с чем не спутаешь.

— Что вы себе позволяете?! — возмутилась, когда бесплотная рука скользнула мне под юбку. — Ipsitum!

Яркая вспышка захлебнулась коварной ухмылкой на губах сэра Кристиана. Простенькое заклинание защиты даст в лоб незадачливому вору или насильнику, но не боевому магу. Впрочем, сэр намек понял, щупальца убрал, небрежно кивнул на стул, посчитав меня достойной нескольких минут его драгоценнейшего времени. Устроилась на краешке кожаного сиденья и обозначила проблему:

— Помогите мне снять проклятье.

— Какое?

Не только грубиян, но еще и тугодум! Терпи, Маша, просто терпи! Это билет до дома, но даже не в плацкартный вагон до Дальнего Востока. Это хуже! Сидячее место возле тамбура, пропахшего дешевым табачным дымом и туалетом!

— Это же очевидно! — стиснула сумочку, чтоб не нахамить.

— Мне — нет.

— Вы, вообще, проклятийник?

— Чего вы ждали от нашей встречи, леди Ортингтон? — на последнем слове он мазнул по мне брезгливым взглядом. Разве что губа не дернулась!

— Разгадки. Но, очевидно, я не по адресу. Вы даже не видите моего проклятья!

— Вы прокляты мудрованием, не больше, — отмахнулся он, утратив ко мне интерес. Куда больше его занимали бумаги, испещренные заковыристыми символами. Не местными, кстати! Вытянула шею, чтобы рассмотреть получше, но в меня ударил ледяной взгляд.

— Вы слышали о хороших манерах или из принципа ими не пользуетесь?

— А вы слышали о суровой правде или предпочитаете сладкую ложь? — невозмутимо парировал сэр Кристиан, вернувшись к записям.

— Каждый видит, что хочет. Вы предвзяты!

— Скажите это зеркалу — не мне! — он подчеркнул несколько слов и отложил лист. Кажется, сарсонский язык. Очень древний. В поисках заклинания, которое вернет меня домой, я перерыла множество талмудов. И так сложилось, что все они на сарсонском.

— Значит, это ваше профессиональное заключение? — проговорила машинально, пытаясь вчитаться в символы. Сложно, когда они вверх головой.

Мне ответили долгим красноречивым взглядом, посылающим туда, куда приличным леди ходить не пристало.

— Может, вы сядете ко мне на колени, чтобы лучше рассмотреть? — раздраженно заметил виконт.

С губ едва не сорвалось «а можно?!».

Резко выпрямилась и еле сдержалась от крепкого русского словца, так подходящего ситуации. Но, увы, к незнакомым словам ортингтонцы относятся осторожно, я бы даже сказала, нервно. Не далее как на прошлой неделе горел костер по унитазному королю. Сэр Бродвейн, желая выделиться, заказал для магазина вывеску «сантехника» вместо «санитарная техника», за что и был сожжен, как возможный попаданец. С другой стороны, идея сработала. Выделился, прославился и разбогател. Посмертно, правда…

А жгут нас из-за мятежников. Лет десять назад в ходе научного эксперимента, русские ученые прорубили портал и заслали в него дружелюбный отряд с фугасами и автоматами. Тэйлионцам, понятное дело, гости не понравились. Автоматы захлебнулись магией. В общем, пришельцы кинулись врассыпную, попытались ассимилироваться, вызвали подмогу. Но тэйлионские маги портал залатали. Сколько моих соотечественников осталось на Тэйле — неизвестно, прибыли ли новые — непонятно, есть ли еще пространственные дыры — не выяснено. Но теперь во всех бедах принято винить попаданцев. Хотя, как по мне, соотечественники ни при чем. С политикой графа остается позавидовать его живучести.

— Что ж, я напрасно потратила время.

— Мое, — заметил мужчина, не отрываясь от манускрипта. Древнего, как пирамиды Хеопса! Цивилизация Сарсонов давно вымерла, оставив после себя несколько древних книг о магии и естествознании, неприличную наскальную живопись и пару заразных болезней.

Виконт передернул каждую мою фразу! Каждую!!!

Хлопнула дверь.

Билет до дома смят и отправлен в мусорную корзину.

Примета с Морой опять сработала.

И… я хочу этот манускрипт!

Опомнилась только у дома. Поняла, что сижу на ступеньках беседки и смотрю, как волны разбиваются в пену о камни. Также и мои надежды разбились о безразличие и надменность сэра Кристиана. Если тебя обидела жизнь — это не повод обижать других!

Я держала в руках шляпку, позволяя ветру забавляться с атласными лентами. Волосы растрепались, подол платья испачкался, на душе — скверна, все сущее — бренно.

К хорошему быстро привыкаешь. На Земле тебя могут высмеять, могут нахамить, причем в такой форме, что не отмоешься, пихнуть, опять-таки, не проблема. Я привыкла, выходя из дома, надевать панцирь с шипами. Если кто и кинется — не беда, сам же и поранится. Но Тэйла лишила меня панциря. Перед леди открывают двери, ей протягивают руку помощи, даже когда не нужна. Улыбки, иногда даже искренние, — непременный атрибут наравне со шляпкой и веером. Если тебя захотят задеть, то сделают так филигранно, что и не сразу поймешь, а иногда еще и спасибо скажешь. Только дома дойдет, что, вроде как, оскорбили… Но с сэром Кристианом не в бровь, а в глаз! Один его вид — уже оскорбление! Надменный, высокомерный, угрюмый! Даже не поднялся, когда я вошла. Хорошо, не вошла — ввалилась, но представилась же потом. Мог бы встать, родственники как-никак.

— Ненавижу! — прорычала, сжимая в руках многострадальную шляпку.

Слуги толпились неподалеку и шушукались. Мое поведение сбило их с толку, но у меня все надежды рухнули — имею право! Неужели теперь не вернуться домой?

Никогда — страшное слово! Оно ввергает в уныние. А уныние хуже болота.

Подняла взгляд. Сквозь ветви цветущих вишен меня ласкало такое же, как на Земле, солнце. Такое же небо взирало лазурной бездной, посеребренной вуалью облаков. Тот же ветер, та же вода в реке, даже бархат травы, щекочущей пятки — тот же. Но все же — другой.

Тоска крепчала.

Прямо Тургеневская безысходность.

Сзади послышались тяжелые шаги. Эрик. Полуогр, полуразумное существо. Его поступь — тяжелую, медленную, не спутать.

— Леди, я не мопс, но ради вас — готов и на такое! — заверил он.

Усмехнулась, представив, старательность Эрика на письменном столе виконта. Сэр Кристиан надменно заломит бровь и попросит не озоровать. Ибо он слишком занят, чтобы проявить хоть капельку человеческих эмоций.

— Боюсь, кабинет сэра Ортингтона не выдержит такого мародерства. Но спасибо за заботу.

— Могу. Правда! Вы только попросите…

Огр говорил плохо, думал тоже не очень, но его непосредственность подкупала. Он потоптался на месте и вернулся к остальным. Больше никто не решался, но присутствие друзей ободряло.

Хлопнули двери, застучали каблучки Кэролайн по деревянному крыльцу.

— Что за собрание?! — воскликнула женщина. — Леди любуется водичкой!

— Леди, а, может, и правда, в водичку его? Там и полюбуетесь? — оживился огр.

— Святой Охис, Эрик! Кого ты собрался утопить?

— Но я же…

— За работу, живо! — Кэролайн хлопнула в ладоши, разгоняя собравшихся. — Ну же! Вас это тоже касается, Самюэль.

Дворецкий со свойственной ему выдержкой промолчал и удалился.