Екатерина Романова

Вне отбора: алые небеса

Элия ла Фрей

Лека мешала чай серебряной ложечкой и с кислой миной слушала щебетание сестры. Беки битый час восторгалась солдатами, раскинувшими лагерь неподалеку от нашего поместья, и мечтала, как один из них обязательно обратит на нее внимание.

— Перестань, Бека! — истерзанная ложечка, наконец, звякнула о блюдце и обронила на белоснежную скатерть несколько капель. Ну вот, снова стирать, иначе перфекциониста в мачехе, перекосит! — Рано или поздно принц объявит отбор, и я стану королевой. Неужели ты думаешь, я позволю сестре выйти замуж за какого-то там солдата! Да от них пахнет хуже, чем от калош Элии!

Девчонки захихикали, глядя в мою сторону. А я что я? Стою прямо, изображаю канделябр и делаю вид, что меня постигла глухота: внезапная, необратимая, на оба уха. Мало ли, какую глупость сморозят эти тетери. Нервных клеток на них не напасешься, а в них, между прочим, живут мои нервные царги и не высыпаются совсем!

— А с чего ты решила, что принц выберет тебя? — Беки взбила смолянисто-черные кудри и надула губки.

Будь отец умнее, давно спросил бы себя, в кого пошла его третья дочь. В семье худых блондинов не могла родиться черноволосая толстушка. Да и внешность Леки, откровенно говоря, вызывает вопросы.

— Может быть, принц любит солидных девушек?

Солидных — это с тройным подбородком, ожирением второй степени, косоглазием и настолько вредным характером, что мухи, пролетая мимо Беки, падают замертво и истерично дрыгают лапками. А уж мухи, как известно, знают толк в доведении до белого каления. Это вам даже не царги.

Двери столовой распахнулись, впуская хозяйку дома, и сестры, словно по команде, выпрямились. Беки неуклюже опрокинула чашку и фыркнула в мою сторону:

— Элия, чего стоишь? Убирай! Из-за тебя пятно останется! Вечно слуги под ногами мешают, мама! Можно с этим что-то сделать?

«Например, можно похудеть и не махать локтями?» — подумалось мне, когда промакивала салфеткой жасминовый чай.

— Беки, перестань молоть чушь, — строго проговорила леди ла Фрей, которая на самом деле никакая не леди ла Фрей. Всего лишь простолюдинка, удачно выскочившая замуж за скорбящего графа. Удачно для себя, разумеется, нам с этого никакой выгоды. — У меня великолепные новости! Пришло письмо из дворца.

— Меня, наконец, пригласили?! — вскочила Лека, смяв худыми пальцами поясок платья. — Ну же, мама, не тяни!

Гордо вскинув подбородок, леди ла Фрей — высокая тощая женщина, похожая на цаплю (да простят меня благородные птицы) — манерно разломала сургучную королевскую печать, вынула листок, развернула…

Все это заняло полминуты, за которые Лека едва не получила сердечный приступ, Беки сгрызла два ногтя, а я успела оттереть пятно от чая и снова прикинуться канделябром.

— Девицы семьи ла Фрей приглашаются на первый этап Королевского отбора в Цветочную резиденцию. Явиться надлежит всем девицам, старше восемнадцати, наделенным магическим даром не ниже пятого уровня и сохранившим невинность. Косым, хромым, больным и порченым особам просьба не беспокоиться.

— Чем их косые-то не устроили! — зычно возмутилась Беки.

— Наследственность, дорогая сестренка! — взволнованно выдохнула Лека, которая, к слову, вот уже четыре месяца порченая, но усиленно скрывает это. — Наследники престола должны вызывать благоговейный трепет, а не панику у подданных! Только подумай, что ты можешь дать королевскому потомству?

— Да я кровь с молоком! Да у меня просто кость широкая…

— Харя у тебя широкая, и желудок размером со свиную лохань! — не выдержала сестра.

— Да ты! Да я… Хамса облезлая! — зашипела Беки, покрываясь красными пятнами. И разразился бы очередной бедлам, не раздайся в коридоре быстрые шаги. Я отскочила от стены и кинулась навстречу отцу.

— Папа!

— Элия! — резко осадила мачеха и вскинула руку. Ленты ледяной силы опутали по рукам и ногам, заставляя повиноваться. — На место!

Опустив голову, я послушно вернулась к стене, изображать ненавистный канделябр. В особо плохие дни, когда сестрам наскучивает сплетничать и смотреть в окно, они заставляют меня и в самом деле изображать этот проклятый канделябр, бросаясь остатками еды всякий раз, когда им кажется, что я играю недостоверно.

— Как поживают мои любимые девочки?

Наконец, в столовую, широко улыбаясь, вошел отец. Он крепко обнял жену, которая телячьих нежностей не переносит, и поспешила поскорее выпутаться из его объятий. Лека и Беки скромно поцеловали отцовские руки и вернулись к матери, выпытывать подробности письма.

— Элия!

В присутствии папы мачеха не рисковала применять магию, и я радостно повисла на отцовской шее, целуя его заросшие щеки.

— Вы себя не щадите, отец! Три недели в разъездах! Отощали, в чем душа держится?

Отец осунулся, даже скулы заострились, а под синими глазами залегли сероватые мешки. Он хоть спал?

— Ты знаешь, сейчас сложные времена, дочка. Крейн ужесточает правила торговли и требования к заводам. Становится все сложнее держать прежние цены и договариваться с контрагентами.

— Но ведь он прав! На прошлой неделе умер еще один работник. Пыль забивает их легкие, неужели нельзя что-нибудь придумать? А дети! Папа, я вычитала в журнале, что можно сшить для них особые…

— Элия! — осекла леди ла Фрей. — Перестань донимать отца своими глупостями! У нас есть более важные дела. Алан, Леку пригласили на королевский отбор.

Мегера, то есть, Мерида — мачеха моя которая, передала отцу письмо. Взгляд ее ледяных глаз впился в меня жалящими сосульками, наказывая за своеволие. Стиснула зубы от нахлынувшей боли. Если бы только снять эти треклятые браслеты, я бы ей так ответила!

— Я уже и не надеялась на приглашение, — пропела она. — В тридцать-то пять лет, решился, наконец! Он же наследник престола! Следовало подумать о невесте гораздо раньше.

— Все девицы, — произнес отец, дочитав письмо. Мачеха отвлеклась и боль схлынула. Я прислонилась к стене, выравнивая дыхание. Одурманенный ледяными чарами, отец не замечал издевательств жены. Он свято верит, что я слаба здоровьем и временами мучаюсь мигренью.

— Требованиям соответствует только Лека, — шелковистым голосом пропела мачеха, касаясь отцовской руки худыми пальцами, больше похожими на ветки сухой осины, чем человеческое тело.

— Но Элия тоже ла Фрей. Ей двадцать, она невинна, хороша собой и одарена сильной магией.

— Элия? А ведь я даже не подумала! — мачеха делано вскинула узкие пшеничные брови, отчего ее бледное лицо стало совсем уж безобразным.

Мерида невинно похлопала ресницами и ядовито улыбнулась, ввинчивая в меня иглы магии.

— Душечка, падчерица моя дорогая. Желаешь ли ты отправиться на отбор кандидаткой?

Боль скрутила внутренности тугим узлом, ледяные тиски сжали горло, сердце ударялось в грудь как сумасшедшее. Прядки на лбу взмокли от холодного пота. Не в силах терпеть, я пошатнулась и упала бы, не подхвати меня отец.

— Снова мигрень? — спросил он взволнованно.

Не мигрень, а мегера!

Я кивнула, сильнее стиснув зубы. Всего лишь потерпеть. Когда эта ведьма насытится — сама отпустит.

— Видишь, Алан. Она так слаба здоровьем, что не сможет участвовать. Да и вряд ли захочет. Королеве требуется отменное здоровье, чтобы выносить наследника. К тому же, Элия никогда не интересовалась ни балами, ни мужчинами. Так ведь, дорогая?

Я неопределенно кивнула, устраиваясь на диванчике.

— Хорошо подумала, милая? Это ведь Крейн. Ты же им восхищалась! Признаться, я в тайне надеялся, что однажды он пригласит и тебя на отбор, — отец смущенно улыбнулся. Мы не разговаривали о мужчинах. Единственное, что он мне твердо пообещал — отдать за того, кого я сама выберу.

— Ну, какая из меня королева, папа? — прошептала, урывками хватая воздух. — Мое место здесь.

— Если ты так хочешь, — растерянно ответил отец.

Закрыла глаза и кивнула, лишь бы мачеха, наконец, отстала. Боль прошивала ледяными волнами от головы до пяток, словно напоминая, что будет, если я ослушаюсь, если высуну голову и пойду против ее обожаемой Леки.

— Ну, раз так, я возражать не стану. Ты поможешь сестре собраться?

— Отличная идея! — вдохновилась мачеха, утратив интерес к издевательствам. Боль растворилась. Свернувшись калачиком, я пыталась прийти в себя и отдышаться. Если Мерида говорит, что это отличная идея, значит идея хуже некуда!

Когда мне в лицо плеснули ледяной воды — отец уже ушел.

— Чего развалилась? Слышала, что сказала мама? — строго спросила сестра, глядя на меня сверху вниз.

После магического воздействия я плохо воспринимала действительность и почти ничего не уловила из разговора. Кажется, меня отправляют с сестрой, ведь любая уважающая себя знатная девица обязана явиться с прислугой.

— У нас всего два дня на сборы! Не вздумай мне все испортить!

И не помышляла! Если Лека станет королевой, она и ее блистательная матушка, вместе с нагулянной Беки, дружно переедут во дворец. А я, наконец, смогу вздохнуть спокойно и займусь поместьем! Пока отец в разъездах, мегера разбазаривает отцовские богатства и шатается по балам, на одном из которых ее сияющая жемчужина — Лека — и распростилась с невинностью. Нам с отцом придется немало потрудиться, чтобы привести поместье в порядок. Всего-то и надо, три девицы с неуемным аппетитом, чтобы опустошить любую, даже самую богатую сокровищницу. Не завидую я королевскому казначею, если Лека победит в отборе. Лишь бы у нее хватило сил удерживать купол, а остальное — не моя головная боль.