Глава 8

Я думала, что Олег уже мне сделал больно и хуже быть не может, но я ошиблась. От его слов на миг все плывет перед глазами, я вскакиваю со стула, все внутри сжимается, и это не негодование, нет. Это что-то намного более страшное.

— Как ты можешь, Олег? Это достойно врача, по-твоему?

Холодов скрещивает крупные руки на груди, едва заметно ведет плечом.

— Тебе решать. Я помощь предложил. Ну что ты смотришь? У тебя ведь нет денег, Яна.

— Помощь?! Ты издеваешься или ты всем мамам больных детей такое предлагаешь? Да ты… ты просто…

— Успокойся! — гаркнул так, что сердце зашлось в груди. — Истерики твои тут никого не волнуют. Не нравится мое предложение — иди у отца своего ребенка денег проси.

— У Саши нет отца!

— Что и требовалось доказать. Столько разных версий, ты сама никак не определишься, где твоя правда. Думай, Яна. У меня операция.

— Да чтоб ты сгорел, Холодов! Нечего думать мне. Я лучше под поезд лягу, чем под тебя! — выпаливаю, резко разворачиваюсь и выбегаю из его кабинета, проносясь мимо опешившей секретарши.

Вытираю слезы, чтобы Саша не видела. Гнев просто переполняет. Мало того, что дочь не признал, так еще и такие условия ставит. Нет у Сашеньки отца, лучше пусть никого не будет, чем такой, как Холодов.

А может, и не нужна дочке никакая операция, кто его знает. Может, Олег сказал о ней специально, чтобы сделать мне больно, показать, где он, а где я.

— Собирайся, Сашуль. Идем.

— Я уже здорова?

— Обследование закончилось.

Наспех ее вещи собираю. Холодов даже таблетки не удосужился выписать, а значит, нет там ничего серьезного. Он только пугает меня. Как же я его ненавижу, боже, этот мужчина сломал мне жизнь, еще и потешается над этим.

— Вы куда? Что случилось? — спрашивает одна из мамочек, а я ответить даже не могу толком. Колотит всю, и перед глазами его презрительная усмешка. Смотрит на меня как на шваль какую-то. Сволочь.

— Мы сдали все анализы, и нам пора домой.

На последние копейки заказываю такси, чтобы довезти Сашу на машине. Через час мы уже дома, можно сказать, что сбежали из больницы.

Квартира съемная, небольшая, но теплая. У Саши тут своя маленькая комнатка есть, большего нам не надо, и помощи от него нам тоже не надо.

Предложение Олега больно кольнуло. Мы ведь были мужем и женой когда-то, пусть и недолго. Как он может, как… Неужели совсем не любил или тогда ему так сильно мозг промыли, что теперь иначе как шлюху Олег меня не воспринимает?

Так пусть тогда к мамочке своей идет, сыночек ненаглядный, а мы с Сашей и так справимся, не нужен нам никто.

И только когда дочь засыпает, я ложусь в холодную постель и обхватываю себя руками. Неужели мне двадцать четыре? Всего или уже двадцать четыре? Боже, я не чувствую себя женщиной, я вообще порой не чувствую ничего, кроме “надо”.

Надо на работу, надо Сашу покормить, надо ее из садика забрать, надо по счетам платить и за квартиру. Надо, надо, надо!

А когда же будет “хочу”? Когда я смогу позволить себе то, что хочу, когда я смогу почувствовать то, что хочу или хотя бы заслуживаю?

Я не чувствую себя молодой женщиной, какая-то старуха, нервная и дерганая, я не помню, когда в последний раз испытывала оргазм.

С ним. С Холодовым получалось, а самой никак. Один раз даже ревела в ванной. Саше было два года, а я аж дрожала, затыкая себе рот ладонями, чтобы не выть в голос. Не могу сама я, ничего не получается.

С ним одним только раскрепощалась, мне было хорошо, были оргазмы у меня с Олегом, а сама как деревянная, сама себя стесняюсь, а после родов и подавно забыла обо всем.

Почему-то мутило от одной только мысли, что кто-то чужой ко мне прикоснется, кто-то кроме мужа — мужа, который смотрит на меня как на шлюху.

Так и засыпаю в слезах, а утром Саша меня будит. Прыгает по постели, как маленький мячик. Все же лучше дома ей, а не по больницам шататься, там одни только стрессы. Даже не представляю, как Холодов вообще выдерживает такую работу, хотя почему я вообще думаю о нем? Пусть вон жену свою в постель приглашает, а не меня.

— Мам, я подумала и решила, что хочу папу увидеть, — невинно хлопая глазками, щебечет моя птичка.

— Мы это обсуждали уже. Папа далеко.

В последнее время Саша все чаще про отца спрашивает, и чем взрослее она становится, тем сложнее мне выдумывать для нее очередную историю.

То ее папа был летчиком, то суперзвездой, то путешественником. Все что угодно уже ей говорила, лишь бы не правду. Лишь бы не сказать, что папа ее драгоценный маму когда-то взашей прогнал без рубля в кармане, а теперь что творит… думать даже не стану.

— Ну мам! У Даши есть папа. И у Вадика тоже. А мой где?

— Я не знаю.

— Знаешь, скажи!

— Он позвонит тебе. Одевайся, доченька.

— У тебя есть его номер? — Саша тут же оживляется, а я жутко просто жалею, что ляпнула, не подумав. Кто ей звонить-то будет? У меня нет мужчин знакомых. Мы только с ней вместе, да и не хочу я ее расстраивать. Даже не думала, что Саша так сильно зациклится на этой теме, обычно она ни к кому не тянется, кроме меня.

— Есть. Давай потом это обсудим. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — улыбается моя малышка, и ее глазки загораются. У меня же от сердца отлегает. Ничего там нет страшного, и никакая операция дочери не нужна. Как я вообще могла его слушать? Олег меня пугал, он просто издевался надо мной.

Полдня Саша в садике проводит, а я пытаюсь хоть как-то отработать и вечером ее забираю. Тащу ее небольшой рюкзак, Саша рядом идет, сжимая мою руку.

— Я хочу покататься на качелях, мам. Можно?

— Да. Только осторожно, — почему-то одергиваю себя, помня о ее нагрузках, о которых предупреждал Олег.

Саша улыбается мне и бежит к ближайшим качелям, вот только она не добегает до них. Всего каких-то три шага, и моя девочка останавливается, а после медленно оседает на колени, вызывая у меня адский холод внутри.

Глава 9

Скорая приезжает через десять минут, пока я сижу на лавочке с бледной как мел Сашей. Она руками меня обхватывает, а я едва не вою от страха. Моя доченька, моя маленькая радость.

Саша едва говорит сейчас, на груди у меня сжалась в комочек, и я не знаю, что с ней. Она рухнула, словно ее подкосило. Так резко, стоило ей начать бежать.

Нас привозят в тот самый кардиологический центр, из которого я сбежала сутки назад. Я сделала ошибку, не надо было так резко срываться, и что теперь будет — мне даже представить страшно.

На улице уже темно, и, как назло, сегодня дежурит Холодов. Мы даже не здороваемся. Он коротко переговаривается с доставившими нас сюда врачами, быстро осматривает Сашу, и ее отвозят на исследования.

Куда потом бывший девается, я не знаю. Сижу и жду, кусая кулаки, и только спустя полчаса выходит какой-то другой врач.

— Что происходит?

— У ребенка порок сердца. Вы знаете?

— Да.

— Почему вы тогда не лечитесь? Или у вас много дочерей? Тут операция нужна, это не игрушки. В следующий раз уже некого будет спасать, — сухо процедил этот врач и ушел к другому больному.

Я же украдкой вытираю слезы. Я знаю, что Холодов уже у себя в кабинете. Есть ли у меня выбор теперь? Нет. Есть ли гордость? Да, она пищит где-то сзади, вот только белые губы Саши и ее дрожащее тело в моих руках отодвигают все это на десятый план.

Секретарши вечером нет, я спокойно дохожу до самого кабинета Олега. Стучусь. Он отвечает сразу же:

— Да.

Задерживаю дыхание и нажимаю на ручку двери. Снова его холодный пронзительный взгляд синих глаз. Ждал ли Олег меня? Я не знаю, я уже ничего не понимаю.

— Я тебя не звал.

— Я сама пришла.

— Состояние Александры удалось стабилизировать. Свободна.

Даже не смотрит на меня. Вижу, как плескает себе коньяк в стакан, Олег чувствует себя здесь как дома, хотя да, это же его клиника.

— Долго молчать будешь? Что тебе надо, Яна?

— Саше стало хуже из-за меня. Ты знал, что так будет? Просто скажи.

— Я тебе уже сказал про риски. Что ты еще хочешь услышать от меня? Ты же у нас врач, как я вижу. Тебе виднее, как твоему ребенку будет лучше, — злорадствует. Ну конечно, этот дьявол в белом халате теперь празднует победу из-за того, что я ослушалась его и забрала ребенка из больницы.

— Помоги, Олег. Пожалуйста. Спаси нашу дочь! У меня нет таких денег на операцию. Честно, нет.

— Это не моя дочь. Почему я должен спасать твоего нагулянного ребенка? Я похож на мать Терезу?

Он пьян. Я вижу, как его взгляд потемнел, и машинально делаю шаг назад, когда Холодов поднимается и вплотную подходит ко мне. Еще миг, и он вжимает меня в дверь своего кабинета. Я же теряюсь, отворачиваюсь, но он не дает, ловит мое лицо большой рукой, невольно улавливаю запах его парфюма.

— Ты прав. Ты не должен. Ты не ее отец.

Держусь из последних сил, он не увидит моих слез. Холодов наклоняется ко мне, еще миг, и его ладонь накрывает мою грудь, с силой сжимает, а меня как будто током бьет. Нет пути обратно, так надо, пусть я себя и возненавижу за это, а его прокляну.

— Скучала по мне? — шепчет.

Его теплое дыхание опаляет шею, а меня аж ведет от его запаха. Ничуть не изменился, только сильно возмужал. Если раньше Олег был начинающим хирургом, то теперь он маститый врач, главный тут, а я… я всего лишь мама девочки, которую он не признал.