Ну не-е-ет… Я не против существования мышей. Но желательно за десятки километров от меня. Та мышь, что подослали дети, заговоренная — а потому пока ее мелкие зубы не вонзятся в мою шею и не высосут всю кровь, явно не успокоится.

Зачем маленькой мышке моя кровь я не знала, но в моей голове все рисовалось именно так.

На этом мы с Корином Дагмером пожелали друг-другу хорошей ночи и, как ни в чем не бывало, разошлись по своим комнатам.

2. Глава, в которой герои присматриваются друг к другу

Комната, которую выделили для приехавшей гувернантки, была выше всяких похвал: с тремя высокими окнами, светлыми гардинами, в светло-голубых тонах, с новой мебелью. Просыпаться в такой — невероятное блаженство.

Потянувшись, я сверилась с часами. Поспать удалось всего ничего, я никак не могла избавиться от мысли, что слышу, как скребутся по полу маленькие коготочки, как раздается в ночи едва различимый писк, в котором отчетливо слышится “Я тебя виж-ж-ж-жу!”.

Но на любую заговоренную мышку найдется заговоренная нечисть в воплощении кота. Он просто обязан расправиться с грызуном. Этим я себя и успокаивала.

Вот только встав с постели, я обнаружила Котоффа Седьмого разлегшимся на прикроватном коврике в обнимку с… палкой колбасы. Изрядно пожеванной, но вполне узнаваемой. Конечно же, светлому ковру такое соседство с едой не понравилось

— Да ты не Котофф, ты Скотофф какой-то! — буркнула я.

Интересно, на что он рассчитывал? У кота ни желудка, ни вкусовых рецепторов не наблюдалось, однако в колбасу он вцепился с маниакальной преданностью. Судя по всему, мышь лишь раззадорила аппетит. Стоит найти ее тельце и упокоить с миром, пока дети не проснулись.

Умывшись и одевшись, я приступила к задуманному. Заодно решила разведать территорию поместья.

Три этажа, порядка десяти гостевых спален, четыре просторных зала общего пользования, в одном из которых я обнаружила рояль, огромная библиотека и крыло для слуг. Для столь богатых и влиятельных аристократов — так обозначила бабуля — даже скромно, но при том уютно и оформлено со вкусом.

Вот только мыши я нигде не обнаружила. Даже на кухню заглянула, заодно поздороваться с кухаркой и ее помощницами.

— Все, вы уже уезжаете? — по-своему поняла она мой утренний заход.

— Нет, — удивилась в ответ. — С чего бы?

Каюсь, о работе гувернанткой я никогда не мечтала. Вот только и выбора у меня не было.

— Думала, уже к вечеру эти маленький мерзавцы вас доконают. Вы ж юная совсем, — простодушно отозвалась кухарка по имени Пэм.

— Юная и крепкая, — уверила ее я. И захотела перевести тему. То, что детей слуги не любили и опасались, еще вчера бросилось в глаза. От этого отчего-то было неприятно. — Через сколько нам надо быть готовыми к завтраку?

— Завтрак мы подаем к восьми, мисс, — отозвалась одна из подопечных Пэм, молодая темноволосая девушка с открытым чистым взглядом. Она пока мне нравилось больше всех. Хелли, вроде.

А времени до завтрака оставалось всего ничего. Не стоит с первого же официального дня работы нарушать режим. В академии говорили, что режим — основа всех основ.

— Благодарю! — добродушно улыбнувшись, я решила идти будить детей к завтраку.

Сегодня будет тяжелый день.

* * *

А теперь настало время к подготовке плана мести. Месть должна быть яркой, хлесткой и… воспитательной. Я не ставила цели обидеть этих детей или задеть, я просто принимала их правила игры. Хотят шкодить? Я поддержу, но по-своему.

Насколько мне известно, с ними не задерживалась ни одна из нянь. Самый долгий срок — месяц. Я же попробую побить этот рекорд, в этом и заключалось мое пари с бабулей.

Перед тем, как сюда отправиться, у меня с ней состоялся жаркий спор. Я убеждала ее, что быть гувернанткой попросту не смогу, она напоминала о наследии семьи, о важности “нашей” работы. В конце беседы она все тем же сдержанным и холодным тоном предложила:

— Давай так, Аннета. Сможешь продержаться в три раза дольше, чем предыдущая гувернантка, будешь заниматься, чем хочешь. Хоть языками, хоть художествами своими, хоть некромантией.

— И сколько она продержалась? — с подозрением поинтересовалась я, понимая, что придется согласиться. Мои аргументы разбились о стену бабушкиной стойкости.

— Месяц.

— Мне надо продержаться всего три месяца? — я обомлела от неверия в собственное счастье.

— Зря ты полагаешь, что всего. Дети там и правда не простые.

Пожалуй, это может быть даже интересно. Куда интереснее, чем если бы меня отправили к детям, которым еще с пеленок вдолбили палку в спину, чтобы сидели ровно, а вместо сказок на ночь зачитывали расписание на следующий день. “Подъем в шесть, зарядка в шесть двадцать, завтрак в семь, занятия по фортепьяно …” — гувернантки с таким подходом у меня тоже были. Бабуля тестировала на мне все возможные подходы, которые могли бы применить ее подчиненные.

Знай врага своего в лицо — это я тоже четко уяснила, потому прокрутила в голове все факты, что я знала о близнецах.

Семья Дагмеров была одной из самых крепких и дружных семей во всей империи. Они редко обращались к услугам гувернанток, предпочитая им семейное воспитание и приходящих преподавателей по особым наукам, хотя могли себе позволить хоть с десяток высококвалифицированных нянь. Они вели успешное дело по огранке магических накопителей, которыми пользовались во всей империи.

Вот только идиллия разрушилась в один момент — пожар в родовом имении унес жизни большинства представителей семьи. В живых остался только Корин Дагмер — младший из сыновей — и двое его племянников.

О том пожаре писали во всех газетах, трубили на каждом углу, потому мне было известно, что произошло пять лет назад. Поговаривали даже, что сам Корин приложил руку к поджогу, чтобы заграбастать себе все наследство.

Сплетни. К ним я всегда относилась равнодушно.

Близнецам было по семь лет, когда не стало их родных и близких — слишком взрослый и осознанный возраст для того, чтобы что-то не понимать.

По отношению к Джинет и Астору я не испытывала жалости — уверена, с их тяжелейшей биографией, они испробовали ее ложкой с горкой, только и успевай проглатывать — нет, никакой жалости, им это лишь навредит, окунет в боль прошлого. К этим детям у меня были другие чувства… что-то близкое, родное. Кажется, я чувствовала себя так же, когда потеряла маму. Тогда мне все казались чужаками, а мир виделся враждебным и недружелюбным.

Несмотря на множество комнат в поместье и сравнительно взрослый возраст детей, спали они в одной комнате.

— Доброе утро! — громогласно поставила их перед фактом, заходя в их спальню.

Тут буйствовал хаос. Декоративные подушки с кроватей были раскиданы по полу, у одного окна возвышалась целая куча разных игрушек, которыми явно не пользовались, у второго — гора книг.

— Мисс Вильборг? — сонно раздалось с мужской части детской. Из тонны смятых одеял показалась взъерошенная русая голова Астора. Он сонно на меня заморгал.

— Доброе утро, — повторила я, подходя к окнам и отдергивая шторы.

Мне на порядок было чхать с высокой башни, но в академии убеждали, что чистота в личных комнатах идет сразу после режима, то бишь подоснова всех основ. Но куда больше меня волновало, что близнецов следовало расселить.

Мало того, что они разнополые, так еще и с противоположной магией. Это мне “повезло” сочетать в себе несочетаемое, у Астора же ярко выраженный талант к целительству, а у Джинет — к некромантии. Если их внутренние энергии будут путаться, с чарами могут возникнуть проблемы.

— А… Как вам спалось? — с подозрением уточнил Астор.

— Прекрасно. Спала как… сытая мышь, — весело отозвалась я, стараясь не представлять мелкую тварюшку. — Джинет, просыпайся.

— Обычно она пропускает завтрак, — тут же сообщил близнец.

Ага, значит, не любит ранние пробуждения.

— Как жаль. Ведь у меня для нее настоящий сюрприз, — с наигранной жалостью протянула я, подходя к кипе подушек и одеял, под которой спряталась девочка. — Милая, просыпайся. Сегодня будет увлекательный день.

Отправив Астора умываться, я продолжила ласковые уговоры. С возрастом я стала той самой шибанутой птицей, которая просыпается рано и засыпает поздно, но в детстве тоже любила спать подольше. Как меня только не будили… И уговорами, и водой, и ультиматумами. Но по-особенному запомнилась та няня, что просто села рядом, ласково гладила меня по спине, приговаривая, что солнышку пора вставать.

Отчаявшись дозваться, я так и поступила.

* * *

Глава семейства — Корин Дагмер — сидел во главе стола. Джинет и Астор расположились рядом, по левую руку. Я же была удостоена чести усесться по правую руку от хозяина дома.

За столом царила тишина, прерываемая только позвякиванием приборов по тарелкам. Близнецы украдкой переглядывались, будто бы общаясь ментально. Внешность ангельская — русые волнистые волосы, чистые голубые глаза, легкий румянец на щеках — но теперь меня этим обликом не обмануть!

Очередная сушеная клубника в чае, слабительное в каше и обмазанный клеем стул — эти подставы я обошла играючи. Мысленно отметила, что успеть все это за столь короткий срок — талант!