Новый год настаёт

Знаю, что для людей 31 декабря — один из самых счастливых дней в году. Это время волшебства, подарков и чудес. А ведь для животных это тоже праздник. Прежде всего живота. Тут главное не переесть, а то будете как Тюлень:

— Я так объелся на прошлый Новый год, что потом два дня встать не мог. Провалялся в заброшенном доме, думал, совсем духом изойду.

— А я от фейерверков, петард и шума чуть с ума не сошёл, — поделился с нами Барбос.

Он-то до этого лета в городе жил, только потом его сослали «на пенсию» в деревню. Так вот в Новый год вывели собачку на улицу, пусть погуляет с людьми. Да не каждый человек знает, что животные салютов ваших как огня боятся. Тут и заболеть немудрено. Будьте ж повнимательнее к братьям вашим меньшим. И уж точно во время фейерверков не стоит тянуть нас на улицу. Мы-то и со стороны, через окошко, полюбоваться можем.

Я вот помню свой первый Новый год. В квартире шумно было, не протолкнуться, а потом все ушли. Думал, наконец-то тишина, посплю, но не тут-то было. За окном как начало бахать, стрелять да греметь. Думаю: конец, гром небо разламывает на части. Да какой же гром в декабре? Выглянул осторожно в окно — а там небо озаряется яркими брызгами. Красиво, надо признаться, но глаз от страха дергался ещё пару часов.

— А я не помню про Новый год, — возмутился Багет-младший.

— Да куда ж тебе помнить? — захохотал Бродяга. — Ты же родился только летом!

Вот в таком настрое встречали мы утро 31 декабря. А днём заглянули к нам гости. Светочка в нарядном платье со звёздочками, Марину я еле признал: серьга в носу, бровях и бог ещё знает где. Причёска, как говорит Валентина: «Отдохни, моя расчёска». А по мне так «лайк». И снова в телефоне что-то тычет, разговаривает с экраном и мило лыбится.

Тут в дверь громко постучали. Светочка насторожилась:

— Ой, кто там?

А мы слышим, как Федька когтями по стеклу скребёт, значит, человек неизвестный пришёл. Да ещё и подвывает. Не человек, а Федька! Тут уже я растерялся, что сей позывной означает, но приготовился.

Маринка двери открыла, и на порог вошёл дед. Да не просто дед, а Дед Мороз! Да-да, мои хорошие, настоящий Дед Мороз. Красная шуба, шапка, борода из ваты, видимо. Что-то от неё куски отваливаются. Да ещё и мешок большой за собой тянет.

— Эге-гей, что не встречаете Дедушку Мороза? Я тут к вам с самого Северного полюса шёл, — прогремел пришелец.

— Угу, а олени где? — ухмыльнулась Маринка, не отрываясь от телефона.

— Ой, Дедушка Мороз! А я песню подготовила, — пролепетала Светочка.

— А я тоже подарок хочу! — приласкался Тюлень.

Ох и подхалим кошачий.

— А ты станцуй! — подсказал я Тюленю.

— Ну что, проведёте гостя в дом? — продолжил громовым голосом Дед Мороз.

— Да-да, конечно, дедушка, проходите, — сказала Светочка.

А далее у нас было не то цирковое, не то театральное представление. Но скажу одно: мой пресс подкачался от смеха.

Когда Светочка спела, Дед Мороз начал раздавать подарки, причём Маринке почему-то за просто так. Ну как, она пару селфи с ним сделала, и всё. Тюлень и прыгал, и скакал, и на одной лапе стоял.

— Тебе к Куклачёву надо, — смеялась даже Маринка, — какой дрессированный.

А за усилия свои получил Тюлень в подарок и шапочку новогоднюю, и кошачью кисточку с мячиком и мятой. Не понимаю, что это, но Тюленю явно понравилось. А Бродяге вручили мягкий мячик, который внутри звенел, как погремушка детская.

— Будешь лапки свои грязные чистить о мячик, — неуловимо знакомым голосом сказал Дед Мороз, потом откашлялся и добавил: — А вот и тебе подарочек.

И вручил мне авокадо! Хотел было обидеться, да решил не портить всем настроение. Это ж надо такое издевательство — коту авокадо, да ещё и зимой!

Тут Бродяга-младший подбежал, выхватил подарок мой и давай лизать!

— Как вкусно! Там же мятный шарик внутри. И полезно, и вкусно.

— Посторонись! — отогнал я наглеца. — Это мой авокадо! Или моё? Ой, шарик, совсем меня запутал! Брысь!

Чуть не погрызлись с малым, но Дед Мороз достал и ему игрушку. Федька посмотрел на всё это и лишь съехидничал:

— Тоже мне подарки!

— Ну вот и тебе сюрприз, — сказал Дед Мороз и протянул Федьке, не поверите, рыбку сушёную! Настоящую. — Слышал я, ты любитель таких деликатесов.

Каждый из нас получил ещё порцию кошачьего пирога, да-да, до ужаса вкусного. А к вечеру отправились мы во двор. Хороводы вокруг ели водить.

В дом нам, конечно, тоже ёлочку нарядную Валентина пыталась поставить. Да не тут-то было. В первый же день под неё залез Багет, потом Федька захотел сорвать блестящий шарик, а в завершение Бродяга, увидав, как мигает гирлянда, бросился на ёлочку-красавицу. Та с грохотом и треском упала на пол, а из-под неё с воем и визгом выскочили Багет и Федька.

— Да уж, не получилось, — вздохнула Валентина, заметая иголки и осколки от игрушек. — Будете во дворе любоваться новогодней красавицей.

А мы что? Мы не против. Гирлянда празднично мигает на ели. Снежок красиво кружится в хороводе, прямо как мы. И даже музыка слышна от соседнего дома. Не такая противная, когда хочется уши лапами зажать, а спокойная и радостная.

И так на душе хорошо, светло и празднично, несмотря на мороз и темноту. И все друг друга поздравляют.

— С Новым годом! — услышал я за спиной.

Повернулся, а там, блестя глазами в темноте, стояла Ангора.

— С Новым годом! — промурлыкал я.

Колючее кресло

Утром Нового года пожаловали к нам гости снова. Я наблюдал, как Тюлень играется с дедморозовым подарком, Барбос что-то заунывно выл, и тут Федька скатывается с чердака с радостным визгом. Чёрная Пантера только приоткрыл глаза и дальше продолжил себе дрыхнуть, а сын его с Бродягой на кухне что-то грызли.

— Ух, ну неплохо-неплохо вы тут всё устроили, — входя в дом, сказала маман Светочки.

На плечах у неё болталась меховая накидка серого цвета, точь-в-точь как несколько шкурок Тюленьевых. Я подмигнул ему: мол, смотри, будешь много есть, на вторую шубейку пойдёшь. Он фыркнул и нахмурился.

— Вот я что и говорю. Куда бездомных этих заморышей ни посади, всё равно будут когти выпускать да шипеть!

— Да что ты! Они у нас совсем как домашние стали, как Маркиза твоя, — оправдывалась Валентина.

И тут мы заметили, что маман держит в руках кошачью переноску. Не клетку там какую-нибудь, а обыкновенную мягкую сумку, цветами вышитую. А из неё поглядывает на нас подруга наша городская теперь уж — Маркиза. Сумку поставили на пол, и кошка нехотя выползла. Осторожно переступая с лапки на лапку, помахивая хвостом, Маркиза обошла нашу гостиную, поморщилась и вздохнула:

— Да, друзья, с запахом тут что-то делать надо.

— Ну уж, простите, барыня-сударыня, что не подготовились, — промяукал Федька. Он-то ещё с прошлых времён на Маркизу был в обиде.

— Да вполне себе норм, — принюхался Тюлень, облизывая лапы.

— Ох, господа, знали бы вы, какой запах у меня в доме! Меня и кормом элитным потчуют, и к стилисту кошачьему возили, даже один раз на выставку кошек чуть не отправили, — хвастливо рассказывала Маркиза о прелестях своей жизни.

— Ага, а сидишь в четырёх стенах, как заключённая, — добавил Федька.

— Я вас умоляю, какое же это заключение? Это спокойная и приятная жизнь.

Тюлень тяжело вздохнул: он бы с радостью присоединился к такому образу жизни, но, как говорится, лучше синица в руках, чем журавль в небе.

— Нас и тут неплохо кормят, — ответил Тюлень.

— Да-да, понимаю… — недоверчиво сказала Маркиза и поплелась на второй этаж.

— Тоже мне, королевна, — не унимался Федька.

А тем временем в дом заскочил Нельсон — собакоподобное существо, ну вы помните. Барбос от неожиданности лизнул собачку в нос, та чихнула и потрясла головой.

— Здр-р-ра-а-авствуйте! Др-р-ру-у-узья! — пропищало существо.

— Приветствуем, — лениво отозвался Чёрная Пантера.

— Ух, тут у вас как интересно! И на улице даже для собак площадка такая здор-р-ро-о-овская строится. Я к вам погулять теперь почаще буду наведываться, — радовался Нельсон.

— Да, вот совсем не уживаются с Маркизой, — жаловалась тем временем маман на питомцев своих. — Драки, визги. Ревнуют друг к дружке. Даже и не знаю, что делать с ними. Квартира не дом, на улицу не отправишь.

Вот и приплыли. Маркиза — та ещё прохиндейка, мало того что в доверие к человеку вошла, так вдобавок и первого питомца выжить захотела. Ух, нехорошо.

— Пусть тут у нас погуляют, с другими животными пообщаются. Глядишь, и сдружатся, — улыбнулась Валентина.

Маркиза, спускаясь с лестницы, заметила сынка своего — Багета-младшего. Расплылась, словно облако, и давай облизывать «малыша»:

— Ох, такой худенький стал. Совсем тебе тяжко тут.

— Ну ма-а-а-ам, все же смотрят, — еле отвертелся Багет и с надуманным важным делом выскочил на улицу.

А Маркиза решила устроиться в кресле. Да, у нас тут большие кресла и диван огромный. Мы, конечно, как можем стараемся сохранять всё в опрятном состоянии, но сами понимаете. Когти чешутся порой внезапно, и тут, как ни крути, диван — штука для того и придуманная, чтобы котам удовольствие доставлять.

Федька притаился, я не успел и слова вымолвить, а Маркиза прыг — и в кресло. Да не в то, которое рядышком стояло, а в другое, подле окна. А там… И тут началось.

— Мр-р-р-р-р, — вскочила на дыбы Маркиза, позабыв о правилах этикета. — Да я, чтоб тебя! Что за подстава такая?! Ах вы, коты безмозглые! Да я, да я!!!

— Да ты Соню чуть не раздавила, — подбежал Бродяга к креслу.

Маркиза уже сидела на шкафу и яростно сверкала глазами. В комнату вбежали Валентина и маман, Нельсон удивлённо уставился на немую сцену.

В этот момент Маркиза то ли случайно, то ли специально скинула со шкафа ящик с цветочными горшками. Треск, стук, маман хватается за голову, а Валентина за сердце и плюхается на диван. Федька от неожиданности взметнулся по шторам на карниз, а я просто юркнул под диван. Сами понимаете, сейчас начнутся разборки из разряда «кто виноват и что делать». И получит каждый.

Но всё обошлось. Маман приказала Маркизе немедленно спуститься. Та, потупившись, побрела в кошачью сумку. Нельсон, открыв пасть, смеялся, чуть не капая слюной на пол.

— Пожалуй, повидались, и хватит. Мы уходим, — объявила маман и быстро удалилась.

Нельсон, подпрыгивая на тонких лапках и виляя хвостом, побежал следом, лишь бросив на прощание:

— Круто у вас! Пять минут в доме — и так весело! Покеды, ещё увидимся.

Про какие кеды он, я не понял, но вот Соню было жалко. Чтоб вы понимали, Маркиза сейчас как пять таких ёжиков. Не обижайтесь, дамы, но вот мне всегда было интересно, почему кому-то худому не зазорно сказать, желательно сделав при этом сочувствующее лицо: «Какой худенький…» А когда кто-то непомерно, можно сказать даже слишком толстый, скажешь ему, допустим: «Какой ты жирненький!» — и обиды не избежать. Этот кто-то потом вас до пятого колена будет вспоминать неприятными словами.

Отвлёкся я. Так вот, хорошо, что Соня наша, ежиха, спит днём. Так она почти ничего не почувствовала. Только фыркнула разок и снова задрыхла. Вот если бы она не спала, могла ещё и отпечатки своих маленьких, но острых зубиков оставить Маркизе сами понимаете где.

— Что ж ты тут уснула, ежичка моя, — ласково лепетала Валентина. — Тут эти оболтусы носятся, спать не дают. Того и гляди задавят.

А мы что? Мы же ничего. Прямо обидно стало. Покосился я на сапожки новые Валентины да перетерпел. Я ж всё-таки существо разумное, думающее. И мне тут ещё жить и жить.

Ну вот и прилетел

— Мороз и солнце, день чудесный! Ещё ты дремлешь, друг прелестный? — толкал Федька в бок Тюленя. — Проснись, красавица! Открой сомкнуты-ы-ы не-е-егой взоры…

Конец ознакомительного фрагмента