— Да, — соглашаюсь я, отвинчивая крышку, — мы устали. Я едва могу сидеть на парах с открытыми глазами. Мое тело похоже на один большой синяк. Я живу и дышу предстоящими матчами в плей-офф. Каждый вечер перед сном только и делаю, что обдумываю различные стратегии. — Делаю маленький глоток. — Но мы сами на это подписались, и награда уже не за горами. Игра с Принстоном будет одной из самых тяжелых за весь сезон.

— Я не переживаю из-за Принстона, — самодовольно ухмыляясь, отвечает Коби. — В этом году мы уже выигрывали у них.

— Но тогда сезон только начался, — замечаю я. — За это время они значительно выросли. В четвертьфинале разгромили Юнион.

— Ну и что? — Коби пожимает плечами. — Мы тоже выиграли свою серию.

Он прав. В прошлый уикенд мы сыграли как никогда хорошо. Но сейчас мы в полуфинале. Все дерьмо только начинается.

— Четвертьфинал закончился, — напоминаю я парням. — Сейчас же, если мы проиграем, то сразу же вылетим.

— После такого сезона, какой мы провели? — говорит Дмитрий. — Нас отберут в национальный турнир, даже если мы вылетим из финала конференции.

— И ты поставишь на это весь сезон? — с вызовом спрашиваю я. — Разве не будет лучше получить гарантированный пропуск?

— Ну да, ты прав, но…

— Но нет уж, — перебиваю я его. — Я не хочу, чтобы мы надеялись исключительно на статистику наших игр. Мы должны надрать задницу Принстону в эти выходные. Поняли?

— Да, сэр, — отвечает Дмитрий.

— Да, сэр, — эхом повторяют за ним парни с младших курсов.

— Я же просил вас не называть меня «сэр». Господи боже.

— Ты хочешь, чтобы мы называли тебя «Господи боже»? — Брукс невинно хлопает ресницами.

— Нет. Я хочу, чтобы вы выиграли. Чтобы мы выиграли. — И мы уже так чертовски близки к этому, что я практически ощущаю вкус победы.

Прошло… черт, да я даже не знаю, сколько лет прошло с тех пор, как Гарвард выигрывал чемпионат НАСС [Национальная ассоциация студенческого спорта, NCAA (англ.). — Здесь и далее примеч. переводчика.]. Я еще не учился здесь, это точно.

— Когда «Кримзон» [Гарвард Кримзон», Harvard Crimson (англ.) — спортивная команда Гарвардского университета.] в последний раз выигрывали в «Ледяной четверке»? — спрашиваю я Алдрика, нашего командного знатока. Он как говорящая энциклопедия — ему известно все о хоккее, даже самые незначительные мелочи.

— В тысяча девятьсот восемьдесят девятом, — отвечает он.

— В восемьдесят девятом, — повторяю я. — Прошло уже почти тридцать лет с тех пор, как мы называли себя национальными чемпионами. «Бинпот» [Beanpot (англ.) — турнир по хоккею, проводящийся между командами основных четырех вузов, расположенными вблизи Бостона, штат Массачусетс: Бостонским университетом, Гарвардом, Бостонским колледжем и Северо-Восточным университетом. // 1. ПОСЛЕДНЕЕ ОБЪЯТИЕ МАМЫ ] не в счет. Финалы в конференциях не в счет. Нам нужен главный приз.

Я снова обвожу взглядом комнату. К моему раздражению, Маккарти снова уткнулся в телефон, отстраненно кивая головой.

— Чувак, ты хоть знаешь, что делали с моим членом, когда ты прислал сообщение о собрании? — жалуется Брукс. — Скажу так, был задействован шоколадный сироп.

Несколько парней одобрительно загудели.

— А ты всего лишь хотел произнести перед нами речь из «Чуда» [Спортивная драма режиссера Гэвина О’Коннора о подготовке и триумфальном выступлении американской хоккейной сборной на Олимпийских играх 1980 года в Лейк-Плэсиде.]? Ну, тогда мы все поняли, — говорит Брукс. — Нам нужно выиграть.

— Да, нужно. А что нам не нужно, так это отвлекаться. — Я бросаю многозначительный взгляд на Брукса, а затем останавливаюсь на Маккарти.

Похоже, я застал его врасплох.

— Что?

— Тебя это тоже касается. — Я смотрю прямо ему в глаза. — Хватит развлекаться с дочкой Чеда Дженсена.

На его лице появляется испуганное выражение. Но мне не стыдно из-за того, что я сдал его с потрохами; хотя, как по мне, в нашей команде об этом знали абсолютно все. Их с Бренной интрижка была для него как знак почета. Нет, он не трепался об этом в раздевалке, но в то же время только и говорил о том, какая она красивая.

— Слушайте, конечно, не мне говорить вам о том, что и кому делать с вашими членами, но речь идет всего о нескольких неделях. Уверен, вы сможете удержать их в своих штанах на это время.

— Значит, теперь никому нельзя трахаться? — ошеломленно спрашивает третьекурсник Джона. — Потому что если так, то тогда сам позвони моей девушке и скажи ей об этом.

— Удачи, капитан. Ви — настоящая секс-машина, — с усмешкой говорит Хит, имея в виду девушку Джоны.

— Нет, погодите-ка! А разве не ты вчера уходил из бара с горячей рыжеволосой красоткой? — требовательно спрашивает Коби. — Ведь получается, что у тебя дела расходятся со словами, брат.

— Душой кривить — черту служить, — мрачно заявляет Брукс.

Подавив стон, я поднимаю руку, чтобы заставить их замолчать.

— Я не говорил, что никому нельзя трахаться. Я имел в виду, что это вас отвлекает. Если вы не в состоянии справиться с собой, лучше этого не делайте. Джона, вы с Ви трахаетесь как кролики, но это никогда не влияло на то, как ты играешь на льду. Так что продолжайте трахаться, сколько вашей душе угодно. Но ты, — я снова сурово смотрю на Маккарти, — ты всю неделю косячил на тренировках.

— Ничего я не косячил! — возражает он.

— Сегодня утром во время отработки бросков по воротам ты не забил ни одной шайбы, — встревает наш голкипер Йоханссон.

Маккарти потрясен.

— Ты останавливал все мои шайбы. И теперь меня поливают дерьмом только потому, что ты классный вратарь?

— Ты наш лучший бомбардир после Джейка, — пожав плечами, отвечает Йоханссон. — Пару раз хотя бы ты уж должен был забить.

— А как Бренна виновата в том, что у меня выдался неудачный день? Я… — Маккарти замолкает и опускает глаза. Что-то мне подсказывает, что на его телефон пришло очередное уведомление о новом сообщении.

— Боже, ты сейчас доказываешь, что Коннелли прав, — ворчит один из наших нападающих Поттс. — Убери свой телефон. Большинство из нас хочет, чтобы это собрание побыстрее закончилось, и чем быстрее оно закончится, тем быстрее мы вернемся домой и откроем банку пива.

Я резко поворачиваюсь к Поттсу.

— Кстати, о пиве… Вам с Брэем закрыт вход на все вечеринки до дальнейшего распоряжения.

Уилл Брэй начинает упираться:

— Да ладно тебе, Коннелли!

— Согласен, пиво-понг — это весело, но вам двоим следует воздержаться. Черт подери, Поттс! У тебя уже начинает расти пивное брюшко!

И тут же все начинают пялиться на живот Поттса. Сейчас его хорошо скрывает толстовка с логотипом Гарварда, но я вижу этого парня в раздевалке каждый божий день. И знаю, что там под ней.

Брукс щелкает языком.

— Поверить не могу, что ты публично дискриминируешь Поттса из-за его фигуры!

Я хмуро смотрю на своего соседа.

— Ничего подобного. Я лишь указал на то, что все эти турниры по пиво-понгу снижают его скорость на льду.

— Это правда, — мрачно соглашается Поттс. — Я начал сдавать.

Кто-то фыркает.

— Все не так плохо, — подбадриваю я его. — Но тебе действительно стоит на пару недель отказаться от пива. А тебе, — пришел черед Уэстона, — воздержание тоже не повредит.

— Да пошел ты! Это секс дает мне мои суперспособности!

Я закатываю глаза. Когда Брукс рядом, мне часто приходится так делать.

— Речь не о сексе. Я имел в виду другие твои стимуляторы.

Он тут же сжимает челюсти. Ему, как и остальным членам нашей команды, прекрасно известно, о чем я. Ни для кого не секрет, что на вечеринках Брукс не отказывает себе в удовольствии что-нибудь принять. Он, конечно, очень осторожен в том, когда это делает и в каких количествах, но, думаю, ему лишь на руку, что некоторые препараты остаются в крови максимум сорок восемь часов.

Я не мирюсь с этим дерьмом. Совсем нет. Но указывать Бруксу, что делать, — это как говорить с кирпичной стеной. Как-то раз я пригрозил ему, что расскажу об этом тренеру, на что Уэстон ответил: «Давай, вперед!» Он играет в хоккей, потому что ему это в кайф, а не потому что он обожает этот вид спорта и хочет попасть в профессиональную команду. Брукс может уйти в любой момент, а угрозы не прокатывают с теми, кому нечего терять.

Он не первый, кто иногда балуется чем-то подобным, и точно не последний. Это лишь один из его способов развлечься, и Уэстон никогда не рискует до игры. Но на вечеринке после матча? Ему уже ничего не мешает.

— Если тебя поймают или что-то найдут в анализах, ты знаешь, чем это грозит. Так что имей в виду, ты должен быть чистым до тех пор, пока не закончится «Ледяная четверка», — сообщаю я ему. — Ты меня понял?

После длинной напряженной паузы он коротко кивает.

— Я тебя понял.

— Хорошо. — После этого я обращаюсь к остальным: — Давайте сосредоточимся на том, чтобы в эти выходные разгромить Принстон. Все остальное должно уйти на второй план.

Коби вызывающе ухмыляется.

— А от чего откажешься ты, капитан?

Я хмурюсь.

— В смысле?

— Ты созвал нас всех на это собрание. Сказал бедному Маккарти, что ему больше нельзя трахаться, а Уэстону как следует оттянуться на вечеринке, запретил Поттсу и Брэю участвовать в турнирах по пиво-понгу. Так скажи нам, что ты готов сделать ради команды?

Воцаряется тишина.

На мгновение я даже лишаюсь дара речи. Он сейчас серьезно? В любом матче я забиваю как минимум один гол. Если забивает кто-то другой, то обычно с моей подачи. Я самый быстрый игрок на Восточном побережье и чертовски хороший капитан.

Я открываю рот, чтобы ответить, но Коби начинает смеяться.

— Братан, ты бы видел свое лицо! — Он ухмыляется мне. — Расслабься. Ты и так делаешь немало. И ты самый лучший капитан из всех, что у нас были.