— Дженис, — шепчет Эшли.

— Дорогая, все в порядке, — пытается успокоить ее Джордж.

Почти весь персонал лагеря «Открытая страна» — квиры, кроме спасателей и работников кухни, которые должны иметь сертификаты местного штата, а найти среди местного населения работников, да еще и квиров, трудно (по крайней мере, так объяснил нам это Марк несколько лет тому назад), вот Джоан и прибегает к услугам компании по подбору кадров. Разумеется, она наблюдает за этими работниками. «Она способна распознать гомофоба за сто ярдов, — утверждает Марк. — А иначе как объяснить ее постоянно усталый вид?»

Потому многие спасатели — натуралы. Даже Дженис Анкэс с ее длинными лавандовыми кудрями и кольцом в губе, которая старше нас всего на год. Прошлым летом Эшли была достаточно близка с ней. Не в сексуальном смысле, а просто слегка влюбилась в нее. А небольшая влюбленность в девушку-натуралку означает, насколько я могу судить, большие страдания в течение всего лета.

— Да все в порядке, — заверяю я Эшли. — Она — твой друг. Ты же пережила свое увлечение, верно? — В ноябре Эшли прислала каждому из нас длинное письмо с рассказом об этом.

— Ну да, — соглашается Эшли. — Просто… я не думала, что она опять будет здесь. Думала, она проведет лето с бабушкой и дедушкой в племени мохеганов. Так она мне сказала.

— Ну, наверное, обстоятельства изменились, — предполагаю я.

— Она машет нам, — говорит Джордж. — Давайте помашем ей в ответ.

Сделав это, мы идем дальше.

— Просто я не хочу повторения, — жалуется Эшли. — Собираюсь сохранять дистанцию. Буду с ней вежлива, но не стану ее лучшей подругой, как в прошлом году.

— Хороший план, — одобрительно киваю я.

— Мы поддержим тебя, — обещает Джордж.

— О’кей, — Эшли подтягивает лямку черного купальника с изображениями черепов. Мы минуем ограждение бассейна и раздевалки, подходим к воде, и Джордж ныряет. Я тут же замечаю Хадсона. Он в синем купальном костюме, то есть, я хочу сказать, плавках. Я прыгаю в воду прежде, чем он замечает меня, и потому он не видит мои не вполне соответствующие моему новому имиджу плавки. Вода чуть холодновата, но воздух теплый, находиться в бассейне очень приятно, и скоро я погружаюсь в воду по шею.

— Дорогой, продемонстрируй свои мышцы, — советует Джордж. — Он направляется сюда.

Хадсон действительно плывет к нам, его темные волосы прилипли ко лбу. Рядом с ним Брэд, и очень скоро они предстают передо мной, Эшли и Джорджем. Я довольно долго лицезрею Хадсона без рубашки — выступающие, но не слишком, кубики брюшного пресса, сильные плечи, на которых, должно быть, очень хорошо спать, — а он, в свою очередь, изучает меня, проходясь взглядом по дорожке волос, идущей от пупка вниз. Я краснею и ныряю, а несколькими секундами позже снова оказываюсь на поверхности.

— Вы двое любуетесь друг другом? — спрашивает у них Джордж.

— Я любуюсь тобой, — отвечает ему Брэд.

— Стоит твоему телу немного обрасти волосами, и тебя начинают замечать, — объясняет Джордж Эшли. Она тем временем, не обращая на нас никакого внимания, смотрит на Дженис.

— Я, Джордж, заметил тебя еще до того, — заверяет Брэд. Джордж слегка удивляется тому, что он знает, как его зовут. — Тебе идет волосатость. Мне бы хотелось лизнуть…

— Иногда чем меньше, тем лучше, дорогой, — перебивает его Джордж. — Но все равно спасибо. — Он улыбается и моргает, демонстрируя свои ресницы. Брэд закусывает нижнюю губу, а потом тоже улыбается.

— Не стоит благодарности. Как вы провели этот год? — интересуется он, и Хадсон говорит ему:

— Брэд, Дал здесь новенький.

— Кто, Дал? — переспрашивает Брэд.

— Дорогой, — внезапно встревает Джордж, — почему бы нам не обсудить те чудеса, что пубертат сотворил с моим телом, на другом конце бассейна, на глубине?

— Да? — улыбается Брэд. — Конечно. — Я бросаю Джорджу благодарный взгляд. Надеюсь, он сможет удержать Брэда от того, чтобы тот разрушил мой план.

Они плывут прочь, и Эшли, не отрывая глаз от Дженис, делает то же самое, пробормотав:

— Я хочу поговорить с ней.

— Нет! Ты же сказала… — начинаю я, но тут Хадсон кладет руку мне на плечо — на мое обнаженное плечо, — и я на какое-то время лишаюсь дара речи. Поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Он улыбается. Глаза у него темно-серые, слегка отсвечивающие синевой, вода отражается в них, и они кажутся усыпанными блестками.

— Ну, — говорит он. — Я рад, что они оставили нас одних.

— Ага, — соглашаюсь я.

— Так значит, ты сделал каминг-аут совсем недавно? — спрашивает он, облокотившись на край бассейна и погрузившись в воду по шею. Я следую его примеру, и атмосфера становится более интимной — наши головы над водой, тела под ней, и благодаря игре света и тени создается впечатление, будто мы касаемся друг друга.

— Нет, — отвечаю я, — это случилось, когда мне было двенадцать. — Всегда проще придерживаться правды.

— Значит, твои родители не хотели посылать тебя в этот лагерь? Боялись, что здесь сплошные оргии и шоу трансвеститов? Мои этого боялись.

— Что-то вроде того, — вру я. Мои родители всегда ужасно радовались моему пребыванию здесь. Именно они отыскали этот лагерь и четыре года тому назад предложили мне поехать сюда. Но это можно объяснить и позже. А пока он будет считать, что я здесь впервые, и я не собираюсь разубеждать его.

— Я просто сказал им, что тут все так же, как в других лагерях. Вот только никто не будет бояться заходить в бассейн одновременно со мной.

— Кто может бояться этого? — удивляюсь я.

— Ну, скажем, некоторые ребята из моей школы. Я тоже совершил каминг-аут, когда мне было двенадцать. Точнее, все, кроме моих родителей, узнали о моей ориентации без моего на то желания. Это прошло не слишком-то гладко. Школа на задворках Западной Виргинии не может быть суперлиберальной. Так что здесь у меня что-то вроде… каникул. Ты понимаешь, о чем я?

— Конечно. В Огайо все то же самое. Но мне не приходилось так плохо, как тебе. Меня просто не замечали и продолжают не замечать.

— Мне трудно это представить, — вздергивает брови Хадсон, его колено под водой поглаживает мое, и я опускаю лицо, дабы он не заметил, что я покраснел.

— Тем не менее. И мне очень жаль, что тебя травили.

— Не то чтобы травили, — уточняет он. — Мне не нравится это слово, оно звучит чересчур уж драматично, словно я жертва. Но давай не будем говорить о таких вещах. Ведь мы с тобой в лагере для квиров! И все у нас хорошо.

— Ага, — говорю я. Наши колени теперь плотно прижаты друг к другу. — Все замечательно.

Джордж внезапно, как пушечное ядро, плюхается в воду в нескольких футах от меня и Хадсона, и нас обдает брызгами. Брэд вытворяет то же самое с правой стороны. Джордж с прищуренными глазами подплывает к нам.

— Где Эшли? — спрашивает он.

— Она пошла… — Тут я вспоминаю, что она вытворила, и это так огорошивает меня, что кажется, я вот-вот пойду ко дну. — Она разговаривает с Дженис. Я пытался остановить ее, но у меня не получилось.

— Похоже, ты не очень сильно старался, — Джордж уже вылез из бассейна. — Пошли, надо прекратить это.

— Подождите, в чем дело? — не понимает Хадсон.

— Прости, — говорю я, следуя за Джорджем. — Она взяла с нас обещание.

— Может, мне пойти с вами?

— Нет, — возражает Джордж. — Ты будешь отвлекать нас.

— Возвращайтесь скорее. — Хадсон скрещивает руки на краю бассейна и кладет на них голову.

— Хорошо, — отвечаю я. — Или увидимся за ужином.

— О’кей.

— Брэд будет держать рот на замке, скажи мне спасибо, — тихо сообщает Джордж. Мы с ним идем, а не бежим. — Я сказал ему, что ты ударился головой.

— Что? — полушепчу-полукричу я.

— Я придумал это, потому что вспомнил слова Марка, — говорит он, шутливо вскидывая руки, словно защищается от меня. — Ты кое-что помнишь, но далеко не все. А если тебе напомнить о чем-то, у тебя может случиться нервный срыв. Вот мы и решили: пусть Хадсон считает тебя новеньким.

— Ну с какой стати ты наболтал такое?! — возмущаюсь я, но тут мы подходим к сидящим с опущенными в воду ногами Эшли и Дженис. Дженис не восседает на специальном стуле для спасателей (его оккупировал парень постарше), но на ней солнечные очки, и она внимательно следит за происходящим в бассейне. Она сосредоточена на этом занятии, но тем не менее улыбается тому, что говорит ей Эшли, а потом они обе смеются.

— Это так забавно, — произносит Дженис, когда мы усаживаемся рядом с Эшли. Эшли смотрит на нас и слегка хмурится.

— Что забавно? — интересуется Джордж.

— Эшли рассказывала мне о парне, который пытался пригласить ее на свидание, — отвечает Дженис. — И это было смешно.

— Он не понимал моих намеков, — говорит Эшли, — и, в конце концов, я призвала на помощь мою самую близкую подругу-натуралку и сказала ей: «Мы можем целоваться в его присутствии до тех пор, пока он не исчезнет?» И она все поняла и согласилась на это, ну и когда он снова начал приставать ко мне, я начала «приставать» к ней, и он так разобиделся! Сказал: «Ты должна была предупредить меня», словно того, что я неоднократно говорила ему, что я демисексуальная лесбиянка, было недостаточно. Он обозвал нас ковырялками и растрепал обо мне в Инстаграме, но о свидании больше не заикался.