— Это я стреляла в ястреба, — сказала Пруденс. — А что касается мистера Симмонса, то он не так давно умер. Это ранчо перешло ко мне по наследству.

— Ах, вон оно что! Значит, я был прав. Если бы старик был жив, он обязательно позаботился бы о бедной скотине.

Бросив на Кэла обиженный взгляд, вдова опустила дробовик и поправила свои черные как смоль волосы.

— Что вы хотите этим сказать? — не сводя с него чистых серых глаз, спросила она. — Вы намекаете на то, что я…

— Я хочу сказать, мэм, только одно, — перебил ее Кэл. — Корову необходимо доить.

— Я прекрасно знаю, что ее надо доить! — вспыхнув до корней волос, воскликнула Пруденс. — Меня оскорбляет ваш намек на то, что я жестоко обхожусь с бедным животным.

— Я этого не говорил. Думаю, вы просто слишком небрежно относитесь к своим обязанностям.

— К вашему сведению, я пыталась ее доить, — вскинув голову, заявила Пруденс. — Но она не слушается меня. Эта корова не желает давать молоко. Она лягается!

«Эта дурочка ничего не смыслит в фермерском деле! Ей в хозяйстве необходим крепкий мужик, а она не желает этого понимать!» — вспомнил Кэл слова хвастливого ковбоя.

Кэл чувствовал, что ему следует, не теряя попусту времени, поворотить коня и ускакать прочь из этой усадьбы. Пусть эта женщина сама разбирается со своими проблемами. Но почему-то он не трогался с места.

— В любом случае, мэм, эту корову необходимо срочно подоить, — повторил он.

Пруденс хотела было что-то сказать, но в этот момент из-за ее спины выглянул Джереми.

— Мы не нуждаемся в ваших советах! — крикнул мальчик.

— Джереми! — одернула его мать.

— Мне не нравится этот человек, мама, скажи, чтобы он уехал.

— Я сама разберусь, сынок, не надо вмешиваться в наш разговор.

Кэл узнал мальчугана, который стрелял в него в городе из рогатки.

— Теперь я вижу, что зря заехал сюда, мэм, — сказал Кэл. — Я без сожаления покину ваше ранчо.

— Сделайте одолжение.

Корова снова громко надрывно замычала.

— Прежде чем уехать, я должен предупредить вас, мэм, промолвил Кэл, — что если долго корову не доить, у нее начнется жар и она заболеет и погибнет.

— Моя мама не нуждается в ваших предостережениях! — снова выкрикнул Джереми. — У нее все получится, если она еще немного потренируется!

«О Боже, что он несет, — подумал Кэл, глядя на ребенка. — «Потренируется»! Что за глупость?»

Корова не умолкала ни на секунду. Кэл решительно спешился. Пруденс вскинула ружье и снова навела его на ковбоя.

— Что вы делаете? — настороженно спросила она.

— Иду доить корову.

— Я уже сказал, что моя мама не нуждается… — начал мальчик, но Пруденс перебила его:

— Джереми! — сердито воскликнула она.

Кэл направился к сараю. Пруденс засеменила вслед за ним.

— Я прошу вас, не вмешивайтесь не в свое дело, — на ходу говорила она, пытаясь остановить Кэла. — У меня есть наемный рабочий, он подоит Лулу, как только вернется на ранчо. Он должен быть здесь с минуты на минуту.

— Но Джек… — пробормотал Джереми и осекся, поймав на себе строгий взгляд матери.

Войдя в сарай, Кэл внимательно посмотрел на тугое вымя Лулу, подставил ведро и сел на скамеечку.

— Спокойно, Лулу, — приговаривал он, — не бойся меня. Через секунду молоко потекло в ведро. Кэл вздохнул с облегчением. Его помощь подоспела вовремя.

Вдова с сыном стояли у Кэла за спиной, наблюдая, как ритмично работают его руки. В тишине сарая было хорошо слышно, как струи молока с грохотом бьют в дно ведра.

— Ты видишь, мама, Джек был прав, — заметил Джереми. — Все существа женского пола, в том числе и Лулу, обожают сильные мужские руки, особенно если мужчина знает кое-какие секреты.

Вдова смутилась, услышав эти слова сына. Через несколько минут Кэл встал и протянул ей полное молока ведро.

— Да, мэм, все дело в руках, — не удержавшись, сказал он.

Пруденс нахмурилась, не желая воспринимать его замечание как безобидную шутку.

— По всей видимости, я должна поблагодарить вас, — промолвила она. — Но, честно говоря, я не нуждалась в вашей помощи. Джек справился бы с этой работой. Он вот-вот вернется из города.

— Этот человек знает, что Джек не вернется, мама, — заявил мальчик. — Он был в салуне и слышал, как ты сказала, что уволила Джека.

Пруденс растерялась.

— Скажи ему, чтобы он убирался отсюда, — продолжал Джереми. — Чего он тут стоит? Нам с тобой никто не нужен. Пусть проваливает!

— Джереми, нельзя так говорить…

Кэл молча направился к лошади. Он был сыт по горло общением с этими неблагодарными людьми.

— Подождите, мистер… — хотела окликнуть его вдова, но замолчала, только сейчас осознав, что не знает имени и фамилии человека, выручившего ее из беды.

Остановившись, Кэл неохотно повернулся к ней.

— Я не знаю, как вас зовут, — смущенно промолвила Пруденс.

— Стар. Кэл Стар.

Вдова не стала представляться ему.

— Я хочу заплатить вам за оказанную услугу, мистер Стар, — надменным тоном сказала она.

— Спасибо, не надо.

— И все же я прошу, чтобы вы взяли деньги за свою работу.

— Я же сказал, что мне не нужны ваши деньги.

— Я настаиваю, мистер Стар. Я не люблю быть в долгу.

— Вы не хотите чувствовать себя обязанной, мэм? Не беспокойтесь, я не собираюсь взыскивать с вас по счетам. Как говорится, себе дороже.

Кэл был раздражен ее неуступчивостью.

Кровь прилила к лицу Пруденс, ее губы задрожали от гнева. В глубине души она понимала, что заслужила упрек со стороны Кэла, однако это только подливало масла в огонь. Пруденс всегда отличалась упрямством и настойчивостью, но этот человек сумел дать ей достойный отпор.

Не зная, что сказать, Пруденс повернулась и с гордым видом направилась к дому. Кэл сел на лошадь, но не успел он проехать нескольких ярдов, как повторилась старая история. В его шляпу ударился камушек, и она надвинулась Кэлу на глаза. Сжав зубы, он поправил головной убор и обернулся. Джереми моментально спрятал рогатку в карман и вприпрыжку побежал за матерью. Кэл проводил их сердитым взглядом. Да, действительно, связываться с этой парочкой было себе дороже…

— Бак, дорогой, ты совсем ничего не ешь.

Ясные голубые глаза Селесты внимательно смотрели на мужа, на ее красивом лице застыло выражение озабоченности. Супруги сидели в столовой усадебного дома, куда когда-то по вечерам после трудового дня приходили наемные рабочие, чтобы поужинать вместе с хозяевами ранчо. Сразу же после свадьбы Селеста положила конец этой традиции. Она не допускала ни малейшей фамильярности со стороны рабочих. По ее глубокому убеждению, они должны были знать свое место. Селеста, гордившаяся тем, что она родом из Нового Орлеана, не желала общаться с простолюдинами. Кроме того, она преследовала еще одну цель. Селесте хотелось, чтобы Бак безраздельно принадлежал ей одной, и поэтому она пыталась ограничить общение мужа с другими людьми.

Глядя сейчас на Бака, она невольно сравнивала его с тем человеком, которым он был девять лет назад. Тогда Бак представлялся ей дерзким, уверенным в себе, красивым мужчиной. Сейчас же он превратился в дряхлого старика. И Селеста была довольна этим.

Селеста привыкла изображать преданную, заботливую жену. Но в глубине души она всегда презирала Бака, считая его законченным идиотом. Как и все остальные мужчины, Бак был в первую очередь похотливым самцом. Когда его охватывала страсть, здравый смысл отступал на второй план. Женщине не составляло большого труда, играя на его слабостях, добиваться своего.

Селесте было несложно окрутить Бака. Он был для нее легкой добычей. Она приехала в Лоуэлл через несколько месяцев после смерти его жены, но, несмотря на это, вдовец сразу поддался чарам молодой красавицы. Бак, конечно же, не узнал в ней дочь одной из своих бывших любовниц. Селеста внешне походила на своего отца, от которого она унаследовала светло-русые волосы и тонкие черты лица.

При воспоминании о родителях Селеста почувствовала, как в ее душе снова закипает гнев. Все эти годы она ни на минуту не забывала, кто был виновником их гибели. Ей было всего лишь восемь лет, когда за долги, которые наделал ее отец, пытаясь откупиться от многочисленных любовников своей легкомысленной жены и удержать ее дорогими подарками, был с молотка продан их роскошный дом в Новом Орлеане. Маленькая Селеста билась в истерике и яростно протестовала, когда ее выселяли из особняка. Вместе с верной Маделейн она переехала в городские трущобы. Они едва сводили концы с концами, живя на те деньги, которые негритянка, хорошо разбиравшаяся в целебных травах, выручала за микстуры и снадобья. Селеста долго не хотела мириться с новой суровой жизнью. Девочка не желала верить, что больше никогда не будет жить в роскоши, к которой она привыкла с рождения.

Со временем, став старше, Селеста не без помощи Маделейн научилась извлекать выгоду из своей внешней привлекательности и с тринадцати лет стала работать в известном дорогом борделе мисс Руби в Новом Орлеане. Наслаждаясь властью над богатыми завсегдатаями этого заведения, Селеста в душе ненавидела их.

Поведение клиентов мисс Руби было настолько предсказуемым, что юная красотка без труда научилась помыкать ими. Эти богатые мужчины, боготворившие ее «невинность», стали рабами Селесты. Они приходили в восторг от того, что посвящали неопытную девочку в таинства любовных утех. Однако на самом деле Селеста была в этой области опытнее и изощреннее многих из них. Еще до поступления в заведение мисс Руби она прошла хорошую школу, переходя из одной постели в другую.

Селеста не любила и презирала всех мужчин, но среди них был один человек, которого она ненавидела особенно сильно. Она никогда не забывала, что Бак Стар сумел очаровать и погубить ее мать.

В возрасте шестнадцати лет Селеста познакомилась с богатым торговцем Анри Дюклером, который был намного старше ее. Дюклер давно потерял жену и так истосковался по женской ласке, что стал частым гостем в заведении мисс Руби. В конце концов он предложил Селесте выйти за него замуж. Она согласилась. Это был ее шанс обрести то положение в обществе, которое когда-то занимали ее родители.

Селеста и не подозревала, какую цену ей придется заплатить за это.

Ее тошнило от назойливых приставаний Анри Дюклера. С каждым днем муж вызывал у нее все большее отвращение. Она не выносила исходивший от него запах стареющего тела. Если бы не молодые любовники, тайно утешавшие ее, Селеста не смогла бы долго терпеть пытку, в которую превратилось ее существование. Следуя примеру матери, она окружила себя толпой кавалеров, однако в отличие от Жанетт Борно Селеста ни одному из них не открыла своего сердца.

А затем произошло событие, круто изменившее жизнь Селесты. Однажды она прочитала в газете Нового Орлеана короткое сообщение о том, что в город приехал состоятельный техасец, человек, которому всегда сопутствует успех. Его имя заставило Селесту замереть от волнения. Она чувствовала, как учащенно забилось ее сердце. Удачливого техасца звали Бак Стар. Селеста позвала Маделейн и, глядя в ее черные глаза, коротко сказала:

— Пора действовать.

Через несколько дней скоропостижно скончался Анри Дюклер, но никто не заподозрил вдову в том, что эта смерть была делом ее рук.

Избавившись от мужа, которого она всегда считала обузой, Селеста навела справки о прошлом Бака Стара и узнала, что неверный возлюбленный ее матери прекрасно жил все это время. Ему чрезвычайно везло. Дела на его ранчо шли замечательно, жена родила Баку трех здоровых крепких детишек, которых ожидало счастливое будущее. Гнев охватил Селесту при мысли о том, что, пока этот негодяй наслаждался жизнью, она прозябала в нищете и вынуждена была торговать своим телом. Если бы не Бак Стар, встретившийся на пути ее матери, судьба Селесты сложилась бы совсем иначе.

Ненависть захлестнула ее с новой силой. И Селеста, теперь уже осознанно, мысленно поклялась жестоко отомстить Баку Стару. Она уничтожит этого человека! Охваченная жаждой мщения, Селеста решила разорить Бака, разрушить всю его жизнь и оставить его детей ни с чем. Ей было безразлично, сколько времени потребуется на осуществление ее планов. В отличие от Бака она была молода и могла не спешить.

Сидя напротив мужа, Селеста мило улыбалась ему. В столовую вошла Маделейн и поставила перед Баком поднос с печеньем. Женщины переглянулись. Им было до смешного легко обманывать владельца ранчо и вершить свои черные дела. Старик теперь полностью находился у них в руках. Селесте удалось при первой же встрече очаровать Бака. Тогда он был еще полон сил и пользовался большим успехом у женщин. Бак стремился поскорее уложить Селесту в постель, но она была не настолько глупа, чтобы сразу же становиться его любовницей. Селеста не хотела повторять ошибки своей матери. Она водила его за нос, притворяясь застенчивой и стеснительной, до тех пор, пока он не предложил ей стать его женой.

Переехав на ранчо «Техасская звезда», Селеста решила в первую очередь избавиться от Тейлора, младшего сына Бака. Она настояла на том, чтобы муж отправил юношу учиться на восток страны. Молодая жена внимательно следила за тем, чтобы Бак ле поддерживал связи с Тейлором. Получив образование, Тейлор не вернулся домой.

О старшем сыне Бака, Кэле, Селеста даже не вспоминала. Он покинул родные края еще до того, как она приехала в Лоуэлл. Единственной своей неудачей Селеста считала нежелание мужа писать завещание. Бак долго не поддавался на ее уговоры, и это бесило Селесту. Она стремилась во что бы то ни стало лишить его сыновей наследства и почти уже достигла своей цели, но тут неожиданно вернулся Кэл и спутал ей карты.

После встречи с сыном Бак погрузился в свои мысли. Селеста не знала, о чем думает ее муж, и это выводило ее из себя.

— Я так зол, что у меня сегодня кусок в горло не идет, — заявил Бак, подняв глаза на жену.

Селеста положила ладонь на морщинистую, испещренную жилками и пигментными пятнами руку Бака.

— Но Маделейн приготовила для тебя твое любимое печенье!

— После встречи с сыном у меня пропал аппетит. Пусть Маделейн отнесет печенье в дом, где живут ковбои. Они будут рады угощению.

Селеста надула губки.

— Она пекла его специально для тебя, — обиженным тоном заметила молодая жена.

— Прости, дорогая.

Селеста мастерски изображала заботливую жену.

— Может быть, тебе следует съездить к Мэгги? — спросила она. — Пусть аптекарша осмотрит тебя. На этот раз она, возможно, даст тебе какое-нибудь укрепляющее средство.

— Надоели мне все эти лекарства, — проворчал Бак. — Хватит пичкать меня ими.

— Но, дорогой…

— Селеста, любовь моя, не обращай внимания на мое сегодняшнее состояние. Завтра мне наверняка станет лучше. А сейчас мне бы хотелось сесть на веранде, закрыть глаза и… немного подумать.

— Как тебе будет угодно, милый.

Как только за Баком закрылась дверь, ведущая на веранду, в столовую, бесшумно ступая, вошла Маделейн. Селесту уже давно начала раздражать способность служанки предугадывать все ее желания и намерения.

— Я не люблю, когда ко мне подкрадываются, Маделейн, — бросила она.

— Если твоему мужу нужно успокаивающее средство, я могу приготовить его, — многозначительным тоном промолвила негритянка.

С опаской посмотрев на дверь, за которой скрылся Бак, Селеста произнесла, понизив голос:

— Ему надо немного отдохнуть от твоих снадобий, иначе он умрет раньше времени. А он мне еще нужен.

— Ты, как всегда, права. Тебе предстоит еще многое сделать, чтобы отомстить за мать.

Селеста нервно передернула плечами.

— Перестань напоминать мне о том, что я еще должна сделать, — раздраженно сказала она. — Я не ребенок, Маделейн.

— Конечно, нет, ты взрослая женщина. Но ты не обретешь покоя и не станешь такой, какой хочешь стать, до тех пор, пока…

— Маделейн! — воскликнула Селеста, не желая ее больше слушать.

— Я выброшу печенье, — спокойным тоном сказала служанка.

Селеста нахмурилась.

— Все печенье? — резко спросила она. Служанка кивнула.

— А если бы я захотела отведать его сегодня вечером?

— Я уверена, что ты не притронулась бы к нему. Ты слишком умна и осторожна для этого.

Да, Маделейн была права.

Поправив прическу, Селеста встала из-за стола. Она знала, что красива. Синее домашнее платье отлично сидело на ее стройной женственной фигуре, гармонируя с голубыми глазами и светло-русыми волосами и подчеркивая молочную белизну ее безупречной кожи. Рядом с быстро стареющим Баком она выглядела еще моложе и прекраснее. И это задевало Бака. Когда он сравнивал себя с женой, его сердце сжималось от боли. Он молча страдал, чувствуя, что физически угасает и уже не может выполнять супружеские обязанности.

Селеста тайно радовалась, видя, что мужское самолюбие Бака уязвлено. Она была довольна тем, что он мучается.

Возвращение Кэла Стара не слишком встревожило ее. Она успокаивала себя тем, что Бак холодно встретил старшего сына. Однако Селеста не собиралась пускать дело на самотек. Она хотела убедиться в том, что Бак, как и прежде, непримиримо настроен к Кэлу.

— Пойду посижу с муженьком на веранде, — повернувшись к служанке, насмешливым тоном промолвила она. — Ты же знаешь, как я беспокоюсь о нем. У нас есть о чем поговорить. Бедный старик нуждается в моем совете. — И Селеста направилась к двери.

Маделейн с мрачной улыбкой проводила свою госпожу долгим взглядом.

Глава 4

— Что здесь происходит, док? Я ничего не понимаю! — воскликнул Кэл, с беспокойством глядя на румяную круглолицую Мэгги.

Сегодня он встал рано, проведя бессонную ночь в единственной гостинице Лоуэлла, жалком заведении с тонкими, как картон, стенами и отвратительными скрипучими кроватями. Ему всю ночь не давала спать влюбленная парочка из соседнего номера. Они предавались такой неистовой страсти, что, казалось, их кровать сейчас не выдержит и сломается или рухнет перегородка, разделявшая две комнаты. Каждый раз, когда Кэла одолевала дремота, его снова будили их стоны и хриплые вздохи.

Позавтракав в единственном ресторане города, Кэл направился к конторе при аптечном магазине. Здесь, в небольшом кабинете, Мэгги принимала пациентов после смерти мужа.

Услышав вопрос Кэла, Мэгги на мгновение задумалась.

— Я не понимаю, о чем вы спрашиваете, — осторожно сказала она. — Давайте уточним, что вы имеете в виду под словом «здесь»?

— Я виделся вчера с отцом. Черт возьми, я едва узнал его! Что с ним случилось?

— Это правда, он плохо выглядит, — согласилась Мэгги. — Но к сожалению, я не знаю, чем он болен.

Кэл покачал головой, с упреком глядя на женщину.

— И это все, что вы можете сказать?

— Присядьте, Кэл, и выслушайте меня, — промолвила Мэгги и, когда ее гость опустился на стул, продолжала: — Я сделала все, что могла, стараясь определить, чем болен ваш отец. Но мои усилия не увенчались успехом. Вы, конечно же, заметили, что он страшно исхудал и осунулся. Но мне так и не удалось понять почему. Он поседел внезапно, за несколько дней. Его природный румянец исчез с лица, тело стало дряблым, он очень быстро сдал. Где его былая стать? Теперь Бак ходит сутулясь и шаркая ногами. Я не сомневаюсь, что он серьезно болен, но не могу точно сказать, каким недугом он страдает. Бак жалуется на тошноту и приступы рвоты, но мне непонятны их причины, поэтому я не могу прописать ему лекарства. — Мэгги помолчала. — Все это ужасно. Но у меня есть и хорошие новости. Каждый раз, когда он приезжает ко мне на осмотр, я убеждаюсь, что его сердце и легкие в полном порядке. Это радует. С кровообращением у него, похоже, тоже нет проблем. И насколько я могу судить, состояние его здоровья не сказывается на умственной деятельности. Он находится в здравом уме и твердой памяти.