— Похоже, на меня тут уже никто не обращает внимания, — пожаловался Кларендон. — Может случиться снежная буря, пожар или потоп, а леди все так же будут сидеть у камина и говорить о нарядах. В таком случае я вас оставлю.

Граф пожелал всем доброй ночи и вышел, Маргарет вскоре последовала его примеру, а Вирджиния и леди Анна довольно долго с восторгом перебирали массивные колье и диадемы покойной хозяйки дома.

20

«Сколько всего произошло со времени преды дущего приема!» — такова была основная мысль многих присутствующих на приеме у Лауэев.

Мистер Лауэй с супругой встречал гостей у входа в большую гостиную, как и три недели на зад. Синтия, в белом с серебром платье и свежими лилиями в волосах, неизвестно где добытыми ее отцом, на зависть другим леди, сияла, подобно яркому, но холодному зимнему солнцу.

— Леди Бенкрофт! Мисс Кинтл! Мы очень признательны за внимание к нашей семье, — произнес мистер Лауэй традиционную фразу.

Чарльза Бенкрофта ему пришлось пригласить, но радушный хозяин предпочел поприветствовать капитана Бенкрофта и его друзей, а бедному Чарльзу достался только сдержанный кивок. Синтия почти повторила жесты и фразы своего отца, Элиза провела Маргарет к укромному диванчику, где не так заметно было ее черное платье, а мисс Кинтл ничего не оставалось, как позволить виконту Тэннеру сопроводить ее в глубь комнаты. Здесь собрались и болтали молодые леди и их поклонники, на приличествующем удалении от дам постарше, незаметно следящих, чтобы дочери и племянницы не слишком откровенно флиртовали и не вздумали передать кому-нибудь из кавалеров записку или подарить излишне ласковый взгляд.

Леди Анна была среди участников этого кружка, а ее брат задержался подле Синтии Лауэй и о чем-то вполголоса говорил с ней. Вирджиния не сомневалась, что почтенные леди перешептываются о том, когда будет объявлено о помолвке его светлости и мисс Лауэй.

Вирджинии сразу расхотелось веселиться, но она уже научилась сохранять беззаботный вид.

В любимом розовом туалете, длинные блестящие локоны подхвачены розовой же лентой, не стесняющей их струящегося потока, колышущегося в такт шагам, Вирджиния если и не затмевала обеих хозяек, то была, без сомнений, одной из самых притягательных девушек на этом вечере.

Мистер Лауэй не счел возможным допустить, чтобы его дочь сидела за роялем во время праздничного приема, и пригласил двоих музыкантов. Едва только все гости собрались, миссис Лауэй позвала дам из попечительского совета в соседнюю комнату к накрытому столу, джентльмены постарше направились вместе с хозяином дома в курительную, чтобы побеседовать о политике и оценить сигары мистера Лауэя, неизменно лучшие во всем городе. Предоставленная сама себе молодежь тут же затеяла танцы, и Синтия в паре с графом Кларендоном являла собой почти королевское достоинство.

Вирджинию пригласил Чарльз, к заметному огорчению виконта Тэннера.

— Джинни, посмотри на мисс Лауэй! Она, кажется, вообразила себя герцогиней Кентской.

Художник в Чарльзе восхищался статной красавицей, а уязвленное самолюбие влюбленного заставляло злословить.

— Ну что ж, она примеряет на себя титул графини, простим ей некоторое самодовольство, — спокойно ответила Вирджиния.

— Ты вернешься в дом своего отца повзрослевшей, — заметил Чарльз.

— Это так заметно? Мне все еще восемнадцать! — принужденно улыбнулась девушка.

— Пожалуй, я последую твоему примеру и не стану больше обращать внимание на ухаживания Вильерса за мисс Лауэй и возникшую дружбу мисс Фэвел и лейтенанта Барлоу. Ты заметила, как чудесно выглядит сегодня мисс Ленси?

— О нет, Чарльз! — охнула Вирджиния. — Только не говори мне, что ты выбрал себе новую даму сердца! Мне достаточно проблем с предыдущими двумя.

— Ты знаешь, братец Уолтер открыл мне глаза — зачем жениться в двадцать лет? Еще три-четыре года я буду молод, а потом смогу выбрать ту леди, которая подойдет мне лучше всего и не будет смеяться над моим пристрастием к живописи, — заявил Чарльз.

— В кои-то веки Уолтер сказал что-то разумное. В таком случае почему ты заговорил о мисс Ленси? — подозрительно прищурилась юная леди.

— Я художник, Лжинни, мне надо где-то черпать вдохновение. А что, как не любовь, может служить источником творческих сил? Особенно они понадобятся мне, когда я наконец закончу превращать гостиничную залу в шедевр изящного искусства. Думаю, еще месяц-полтора мне не захочется брать в руки кисть и будет мутить от запаха красок.

— Бедный, — посочувствовала Вирджиния. — Хотя, кто знает, может быть, эта роспись прославит тебя в веках, а вовсе не твои картины.

— Невысокого же ты мнения о моем таланте, — надулся Чарльз. — Надеюсь, мне закажут свадебный портрет мисс Лауэй, и тогда ты оценишь меня по достоинству.

Вирджиния бросила взгляд поверх плеча своего партнера на Синтию и графа Кларендона, «Они не заставят меня заплакать прямо здесь», — подумала она.

— По-моему, пейзажи тебе удаются лучше, чем портреты, — уколола она в свою очередь. — Портрет Милли Фэвел до сих пор не готов, а тот набросок, что я имела удовольствие видеть, напоминает скорее рыжего пони Гилмора, чем лицо Миллисент.

— Ты злая девчонка! Если я когда-нибудь возьмусь за твой портрет, изображу тебя с горбом и длинными кривыми когтями, наподобие злой ведьмы.

— Будь так любезен, — фыркнула Вирджиния, и друзья разошлись по окончании танца, полные, взаимных претензий.

Раздосадованный Чарльз Бенкрофт неожиданно даже для себя самого пригласил на танец Синтию Лауэй, и она, против ожиданий, согласилась.

Вирджиния, танцующая с виконтом Тэннером, не слышала, о чем они говорили, но взгляд Чарльза на свою партнершу не уступал ей в холодности. Похоже, сперва Синтия была рассержена, потом удивлена и задета — так или иначе, маска преувеличенно невозмутимого достоинства сошла с ее лица, вернув ему краски жизни. По окончании танца эта парочка отошла к камину и довольно продолжительное время беседовала о чем-то, но выражение лица мистера Бенкрофта оставалось таким же бесстрастным.

— А братец Чарльз не теряет времени даром, — прошептал на ухо Вирджинии бесшумно подошедший капитан Уолтер. — Похоже, он понял, как надо вести себя с этой спесивой красоткой.

Вирджиния только кивнула: как ни неприятно было соглашаться с Уолтером, на этот раз он был прав.

— Почему бы нам не потанцевать немного, Джин? — добавил капитан. — Сегодня ты еще более прелестна, чем обычно.

— Что послужило поводом для столь лестной оценки моих достоинств? — спросила Вирджиния, когда они уже танцевали.

В ее теперешнем настроении Уолтер подвернулся как нельзя более кстати. Перепалки с ним всегда возвращали Вирджинии если не хорошее настроение, то бодрость духа и желание выйти из спора победительницей.

— Ты кажешься задумчивой и не так много болтаешь, — тут же ответил безрассудный Бен-крофт. — Признаюсь, тебе очень идет кроткий вид, в отличие от обычной самоуверенности.

Вирджиния проигнорировала замечание Уолтера и предпочла сама задеть его.

— Ты уже видел свой маскарадный костюм? Думаю, ты можешь быть доволен.

Насмешка в ее голосе не рассердила капитана Бенкрофта, он вполне благодушно ответил:

— О да, дорогая, это так и есть, я вполне удовлетворен. Мало того, я даже и не думал, что твоя сестра может соорудить что-то стоящее. Таланты Маргарет по этой части превзошли мои ожидания, я буду самым красивым королем на этом балу. Напрасно ты согласилась участвовать в этих немых сценках, из тебя получилась бы неплохая Дева озера, тем более что Ланселотом назначили Тэннера.

— Из леди Анны получится куда лучшая Владычица озера, — отозвалась Вирджиния. — Меня же вполне устраивает моя скромная роль.

— С чего бы это? Боишься, что старина Хыо Тэннер скомпрометирует тебя и придется выйти за него замуж? Или хочешь быть поближе к Кларендону? Боюсь, в таком случае тебе придется пробиваться сквозь толпу очарованных им леди.

Похоже, сегодня звезды отвернулись от мисс Кинтл — все ее выпады пролетали мимо Уолтера, а его стрелы разили в цель. Она вспыхнула и остановилась, не дожидаясь, пока стихнет музыка и танцующие не разбредутся по комнате в ожидании следующего танца.

— Мне просто захотелось быть подальше от тебя! — бросила она и отвернулась.

— Не выйдет, Джин, милая, мы же родственники, — с легким смешком ответил он, нимало не смущаясь тем, что его собеседница повернулась к нему спиной.

«Будь ты проклят!» — подумалось ей, но произнести это вслух в Хемсли означало выставить себя чудовищно невоспитанной леди или даже не дели вовсе. Даже в Лондоне на нее посмотрели бы косо, а матушка придумала бы самое суровое наказание.

«Кажется, история повторяется — я опять со исеми перессорилась», — подумалось ей, и в этот миг самый желанный голос произнес откуда-то слева:

— Мисс Кинтл, вы позволите мне вклиниться в наши размышления и пригласить вас на следующий танец?

— Ваша светлость… да, конечно, — пробормотала она, сразу становясь неловкой и счастливой.

— Кажется, сегодня вы чем-то взволнованы или расстроены, — мягко сказал граф Вильерс, едва только музыка позволила им говорить, не понижая голоса.

— Уверяю вас, я вполне довольна тем, как провожу сегодняшний вечер, — ответила она, и в последние две минуты так оно и было.

— Вас могло что-то огорчить раньше, до того, как вы пришли сюда, — не отставал граф. — За завтраком мы не виделись, но Анна говорила, что вы засиживаетесь допоздна с этим шитьем, а это может навредить вашему здоровью.

— Вы же знаете, через три дня все это закончится, — улыбнулась она как можно более беззаботно.

— Надеюсь, разговоров хватит на год. Иначе мы с вами зря старались, — пошутил граф.

— Так оно и будет, ваша светлость. Каждый год рождественский бал оставляет после себя шлейф пересудов на несколько недель или даже месяцев, на нем обязательно случается что-то непредвиденное.

— Что, например, мисс Кинтл? — полюбопытствовал граф Кларендон.

— Мисс Ленси однажды поскользнулась на паркете и упала во время танца с помощником епископа, наш викарий ежегодно приглашает его на Рождество в Хемсли в надежде на продвижение в своей карьере.

— Досадное происшествие, — усмехнулся молодой человек. — Вероятно, в тот год викарий не смог продвинуться очень далеко.

— Еще бы, ситуация возникла крайне неловкая, по словам Чарльза. Я-то сама впервые собираюсь провести Рождество в Хемсли и надеюсь, что-нибудь забавное обязательно произойдет.

— Пару лет назад я был на балу у моей тетки, так там разразился скандал — одна не очень юная вдова сбежала с чужим женихом намного моложе ее, — припомнил граф. — С той поры тетя зареклась устраивать балы на Рождество и предпочитает вообще встречать этот праздник за границей.

— Ну, нет, в Хемсли ничего подобного не случится, — уверенно ответила Вирджиния. — Из вдов у нас в подходящем возрасте только одна моя сестра, а Маргарет никогда настолько не помутится рассудком, чтобы сбегать с кем бы то ни было. Если декорации для живых картин не упадут прямо на зрителей и Уолтер не проткнет никого своим бутафорским волшебным мечом, самое удивительное, чего можно ожидать, — это объявления о чьей-нибудь помолвке.

Нельзя сказать, что девушка произнесла эту фразу без всякого умысла, напротив, ей хотелось каким-нибудь способом проникнуть в планы мистера Вильерса или хотя бы получить косвенное подтверждение своим самым печальным опасениям. Похоже, он действительно несколько смутился, во всяком случае, его слова прозвучали после небольшой паузы и менее жизнерадостно, чем все сказанное до того.

— Вы в самом деле полагаете, что это случится?

— А вы — нет? — ответила она вопросом на вопрос.

— Я не знаю, мисс Кинтл, — растерянно ответил джентльмен. — Вероятно, вы правы, больше я ничего не могу сказать.

«И не надо, этого вполне достаточно!» — подумала Вирджиния, у нее не осталось сомнений, что граф смущен ее догадливостью и не хочет пока выдавать себя. К ее большому облегчению, в комнате появилась хозяйка дома и пригласила собравшихся к столу, иначе Вирджиния могла бы не сдержаться и сказать его светлости какую-нибудь дерзость, о чем впоследствии сожалела бы до конца своих дней.

За столом ее соседом снова, как назло, оказался доктор Венстер, и, как и в прошлый раз, добродушный старичок пытался развлечь свою даму занят ными историями из своей медицинской практики. С другой стороны от мисс Кинтл оказался Джои Саттерфилд, но он только вздыхал и посылал Синтии пламенные взгляды.

Не иначе как стараниями Элизы Лауэй, рядом с ее падчерицей уселся Чарльз Бенкрофт, все ем и жизнерадостный и неприступный. Казалось, ему нет никакого дела ни до нахмуренных бровей мистера Лауэя, явно недовольного тем, что граф Кларендон сидит рядом с миссис Ленси, ни до самой Синтии, раздосадованной недостатком внимания к ее персоне. Мало того, Чарльз с заметным интересом поглядывал через стол на мисс Денси, и его остроумие сегодня не встретило достойных соперников.

От скуки Вирджиния наблюдала за этим милым провинциальным обществом и удивлялась про себя, как малы отличия между ним и лондонским высшим светом. Сегодня здесь, кажется, никто не говорил того, что думает на самом деле, за исключением, быть может, одного только доктора Венстера, а каждая леди и почти каждый джентльмен делали вид, что им безразличен тот или та, кто более всех занимает их мысли.

Как все эти интриги ей знакомы и привычны! Как много тетушки наставляли Вирджинию, боясь, что она ошибется и примет умелую игру за подлинные чувства! И как часто она отмахивалась от этих проповедей, уверенная, что ей-то эта наука никогда не пригодится, что, когда она встретит свою настоящую любовь, ей не понадобится скрывать свои чувства, ведь любовь эта будет глубокой и взаимной и очень скоро повлечет за собой счастливый брак!

«Прав был Чарльз, я действительно очень повзрослела за последний месяц, но совсем этому не верила», — подумала Вирджиния. Раньше она понимала желание Хелен поскорее вырасти и нырнуть с головой в интересную взрослую жизнь, но сейчас завидовала сестрам — еще два-три года их тревоги и переживания будут связаны с поездкой в гости, шитьем нового платья или рождественскими подарками. Конечно, Хелен уже проявляет интерес к юным джентльменам, но с высоты своих восемнадцати лет детские увлечения сестры казались Вирджинии несерьезными и не стоящими внимания, тем более что уверенная в собственной неотразимости Хелен никогда не позволит себе влюбиться прежде, чем убедится в ответном чувстве.

— Вы почти ничего не едите, дитя мое, — вмешался в ее размышления доктор Венстер. — Если вы будете заботиться только о своей фигуре и не думать о питательных веществах для своих органов, очень скоро превратитесь в болезненную и слабую девушку с желтым цветом лица и постоянными желудочными коликами.

Вирджиния покраснела, поймав на себе на смешливый взгляд Уолтера — капитан сидел не достаточно далеко, чтобы не расслышать скрипучий голос доктора, и теперь явно забавлялся, ожидая, как она справится со столь пикантной темой.

— Не думаю, что это самое страшное, что может со мной приключиться, — ответила она доктору с самой обаятельной из своих улыбок. — Гораздо хуже, если я буду толстой, одышливой и сварливой, тогда моим родственникам придется несладко.

Доктор не нашелся, что ответить, капитан Бенкрофт сделал вид, что занят беседой с сидящей рядом с ним Маргарет, и Вирджиния снова расслабилась и продолжила разглядывать собравшихся, пытаясь угадать их подлинные мысли.

21

— Повернитесь, Вирджиния, кажется, справа край немного длиннее, — попросила леди Анна.

Утром в день бала Вирджиния, стояла на небольшом табурете, а ее подруга придирчиво оглядывала почти готовый костюм дочери фараона, недовольная тем, как он сидит на мисс Кинтл.

Вирджиния не собиралась представляться египтянкой весь вечер, поэтому вместо целого туалета ей сшили из огромной парчовой шали леди Кастл-Стоун золотистую накидку, надеваемую поверх ее собственного белого бального платья. Вирджиния сперва сожалела, что не может явиться на бал в розовом, но любимый цвет сюда решительно не подходил. Массивная диадема на голове, венчающая высокую корону волос, ожерелье и подходящие к нему широкие старинные браслеты на запястьях и выше локтя символизировали богатст-иа египетские и придавали девушке царственный пил.

По окончании представления накидку легко можно было сбросить. Чтобы не испортить прическу, Вирджинии следовало оставить диадему как есть, но остальные украшения, кажущиеся ей вульгарными, она собиралась снять.

Перед этим состоялась примерка костюма леди Анны, состоящего из платья самого бледного оттенка голубого цвета с пеной белых кружев и полупрозрачной вуали из серебристого тюля, нарезанной на тонкие полоски, подобно журчащим струям водопада. Навряд ли даже сам король Артур видел когда-нибудь в своей жизни столь прекрасную Владычицу озера.

Маргарет, хотя и делала вид, что ее устраивает вдовий наряд, не один раз уныло вздохнула, помогая обеим подругам облачиться в их необыкновенные туалеты. До этого она мужественно выдержала брюзжание капитана Бенкрофта, зашедшего показать дамам свой костюм и указать Maprapeт на упущения, которые ей надлежало срочно исправить.

Во всех домах Хемсли сегодня волновались и суетились, как никогда, и не одна леди, включая мисс Кинтл, проворочалась полночи в своей кровати и заснула под утро только для того, чтобы се помучил кошмарный сон, как она падает на паркете и подворачивает ногу или как ей на подол на ступает неуклюжий кавалер и рвет самое любимое платье.

Вслед за мисс Вильерс и ее братом Вирджиния и Маргарет приехали пораньше, чтобы закончить последние приготовления, проверить, все ли выглядит как должно, и помочь Вирджинии облачиться в костюм. К тому же Маргарет торопилась спрятаться в дальних комнатах и не смущать гостей своим черным платьем. Как сестра ее ни уговаривала, Маргарет отказалась надеть хотя бы серое или коричневое.

Улица была ярко освещена, и Вирджиния поняла, что не только им пришло в голову явиться заблаговременно: все пространство перед гостиницей было занято каретами, а мистер Падди в праздничной одежде встречал гостей у входа. В этой суете обеим леди пришлось ждать, пока приехавшие перед ними выберутся из своих экипажей и войдут в здание. Виконт Тэннер успел подойти к карете леди Бенкрофт и подать Вирджинии руку, за ним появился и капитан Бенкрофт, оказавший такую же любезность Маргарет.

В холле уже собралось немало гостей, с восторгом разглядывавших развешанные по стенам гирлянды из остролиста и золоченых вифлеемских звезд, но больше всего их внимание привлекал устроенный в центре рождественский вертеп.

Леди Анна, миссис Фоксли и супруга пастора „показывали входящим отведенные для них места, И, участникам живых картин — комнаты напротив бальной залы, рыцарям и дамам в масках — небольшой зимний сад, гордость мистера Падди, а остальным советовали пройти сразу в бальную залу, чтобы снять теплые накидки и шляпки.

Обе мисс Падди, полные, розовощекие, с крупными носами и водянистыми голубыми глазами, в давно вышедших из моды бальных платьях, скорее всего, принадлежавших еще их покойной маменьке, суетливо приветствовали гостей, неуклюже приседая и явно не зная при этом, куда деть свои руки.