— Так рано? И что он собирается делать столько времени в деревне? Сейчас нельзя рисовать пейзажи, кругом все такое мокрое и грязное, — удивилась Вирджиния.

— Ты знаешь, мне кажется, он влюблен в кого-то в Хемсли, — поделилась наблюдением Маргарет. — Последний раз Чарльз был здесь вскоре после отъезда нашего отца и Стюарта, так он все время вздыхал и, кажется, даже писал стихи…

— И ты не узнала у него имя дамы сердца?

— Вирджиния! Как можно задавать подобный вопрос! — возмутилась скромница Маргарет.

— А я обязательно задам, как только он приедет, — любопытство Вирджинии вполне соответствовало ее возрасту и характеру.

— Ты можешь поставить его и себя в неловкое положение, — попыталась удержать сестру Мег.

— Ты думаешь, он влюбился в меня? — изумление сестры заставило Маргарет только развести руками.

— Конечно, нет! То есть все может быть, но я об этом не думала, — поправилась она. — Тем более, тебя-то здесь в то время уже не было…

— Мы с Чарльзом большие друзья, и, конечно, он поделится со мной своей сердечной тайной, — убежденно заявила Вирджиния. — Надеюсь, он не слишком страдает и будет развлекать нас в праздники. Если бы еще Уолтера пригласили куда-нибудь в другое место, Рождество в Хемсли могло бы стать приемлемым.

— Напрасно тебе не нравится Хемсли. Там намного больше жителей, чем в Кинтл-парке, и во столько же раз спокойнее.

— Вот именно! Тоска! А батюшка наверняка придумает что-нибудь необыкновенное…

Вирджиния помолчала, потом, решив, что не стоит растравлять себе душу, добавила:

— Значит, мы завтра уезжаем… Тогда я не буду просить Бетси раскладывать мои вещи.

3

К радости Вирджинии, дорога до Хемсли не была утомительной. Маленький лорд Бенкрофт требовал внимания своей хорошенькой тетушки, постоянно тыкал пальчиком в окно и задавал тысячу вопросов о каждой ферме, дереве или мостике, мимо которых они проезжали.

Городской дом Бенкрофтов, непритязательный снаружи, внутри казался гораздо более уютно отделан, чем обширное здание в имении. Прислуга здесь выглядела почтительной и трудолюбивой. Вероятно, это объяснялось тем, что в этом доме до самой своей смерти, случившейся полтора года назад, жила старая леди Бенкрофт, суровая дама, находившая изъяны решительно во всем, за исключением своих сыновей. Ее любимцем был, разумеется, Уолтер, что не могло не сказаться на его характере. Даже лорд Кинтл, не отягощенный условностями, находил брата своего зятя весьма развязным молодым человеком, что не мешало ему восхищаться храбростью и чувством юмора капитана.

После смерти матери младшие Бенкрофты унаследовали достаточную сумму для того, чтобы зажить собственным домом, но не особенно торопились это делать, предпочитая стол и кров старшего брата. Бедняга Гилберт принимал братьев безропотно, и его требование соблюдать заведенный распорядок в то время не казалось Уолтеру чрезмерным. Другое дело — вдова Гилберта, с ней можно было не считаться, и Уолтер, очень мало скорбевший по брату, несколько раз, в отсутствие родственников Маргарет, привозил с собой друзей-офицеров, превращая дом в настоящий бедлам. Не говоря уж о пересудах относительно шумной компании в доме недавно овдовевшей леди.

Вирджиния понимала страх сестры перед этим исчадием ада, как называла капитана Бенкрофта их тетушка Мод, имевшая удовольствие познакомиться с ним на свадьбе Гилберта и Маргарет. Юная леди намерена была оградить сестру от дерзких выходок этого худшего из Бенкрофтов, но как может восемнадцатилетняя девица повлиять на закоснелого грубияна и повесу? Все надежды Вирджиния возлагала на собственное обаяние и на помощь Чарльза Бенкрофта.

На следующий же день после того, как сестры и маленький Гилмор воцарились в доме на Мэйн-стрит, к ним потянулись с визитами гостьи. Первой явилась миссис Фоксли, ближайшая соседка. После положенных приветствий дамы уселись за чайный стол, и гостья постаралась развлечь приезжих местными сплетнями и новостями:

— Дорогие мои, как я рада, что вы наконец оставили свою глушь! Местному обществу не хватает прелестных молодых леди!

— Вы же знаете, миссис Фоксли, я не смогу бывать в обществе из-за траура, — робко попыталась возразить Маргарет.

— Ну, конечно же, дитя мое, от вас не требуется выезжать в Лондон или на курорт, но в нашем маленьком городке, среди близких людей, вы можете… нет, вы должны принимать гостей или наносить визиты! — Миссис Фоксли тряхнула тщательно уложенными по прошлогодней столичной моде локонами. — Тем более теперь, когда мы затеваем этот грандиозный праздник!

— Праздник?

Вирджиния, до того слушавшая истории миссис Фоксли без особого интереса, внезапно оживилась.

— Ах, моя дорогая, мы, избранный круг самых достойных здешних дам, постановили устроить на Рождество самый необыкновенный бал! О нем напишут в газете, а может быть, вести дойдут даже до самого Лондона! — пылко воскликнула гостья.

— Бал? Это просто чудесно!

Вирджиния проигнорировала неодобрительный взгляд Маргарет.

— О, несомненно! К Доджсонам и Мерроу приезжают знатные гости, кажется, там будет какой-то маркиз или баронет, и мы не можем осрамиться! — В миссис Фоксли не угасал огонь патриотизма по отношению к родному Хемсли. — И мы рассчитываем на вашу помощь! Уверена, мои дорогие подруги, как только узнают, что вы приехали, обязательно примутся посещать вас и говорить то же самое!

Похоже, почтенная женщина была чрезвычайно довольна тем, что успела первой сообщить приезжим новости и насладиться видом их изумленных лиц.

— Нет, я не могу, никак не могу, — забормотала Маргарет.

— Милая, ваш траур длится уже девять месяцев, как раз половина полного траура! Мы все любили дорогого Гилберта, но он был бы очень огорчен, увидев, какой вы стали бледной и нездоровой па вид! Вам пора немного развеяться!

— Не уговаривайте ее, миссис Фоксли!

Вирджиния вмешалась, когда заметила, что Маргарет готова поддаться на настойчивые требования гостьи, чтобы потом сожалеть о минутной слабости и мучиться угрызениями совести из-за того, что предала память незабвенного супруга.

Миссис Фоксли, похоже, правильно оценила ситуацию, за последние четыре года она сумела разобраться в характере леди Бенкрофт и не стала продолжать давить на Маргарет. Вместо этого она перешла в наступление на жизнерадостную мисс Кинтл.

— В таком случае, Вирджиния, вам придется потрудиться за двоих. Вы не носите траура, и у вас не может быть никаких отговорок!

— Я и не собиралась придумывать отговорки, мадам! — улыбнулась довольная Вирджиния. — Напротив, я очень сожалела, что уехала из дому в такое время, мой отец всегда придумывает на Рождество что-то изумительное…

— Не стоит огорчаться, дитя мое. Конечно, мы не можем похвастаться близостью к столице и частым общением с высокими особами, но всегда стремимся идти в ногу со временем! Вы ведь расскажете нам о том, что сейчас модно в Лондоне, и поможете с устройством бала. Наши гости должны быть очарованы!

— Безусловно, миссис Фоксли, я приложу все усилия, на какие только способна! Вы уже думали над тем, где состоится бал, как будет украшена зала и обо всем в таком духе?

Вирджиния тут же решила перейти к делу, не обращая внимания на тревогу в глазах сестры. Маргарет не только не хотела участвовать в увеселениях, но искренне опасалась, что деятельная сестрица устроит в ее доме что-то вроде штаба по руководству военными действиями, то есть предстоящим великолепным торжеством.

— О, конечно! В «Зайце и лебеде», нашей лучшей гостинице, есть пристроенная с задней стороны большая зала. Там обычно проходят заседания охотничьего общества, а также благотворительные базары и всякого рода собрания. Хозяин «Зайца и лебедя» охотно предоставит нам залу, причем совершенно безвозмездно. Правда, придется пригласить его самого с дочками, но с этим мы уж как-нибудь должны смириться.

Вирджиния позабавилась про себя странному названию гостиницы, решив потом как-нибудь разузнать, в чем же состоит связь зайца и лебедя, и продолжила расспросы:

— На балу будет оркестр или только несколько музыкантов? Они умеют; играть модные танцы?

Миссис Фоксли одобрительно посмотрела на юную леди. Похоже, при своей молодости мисс Кинтл — весьма деловитая особа и умеет улавливать суть вещей.

— Да, у нас есть свой оркестр, вы помните, он играл в ратуше, когда вы с матушкой гостили здесь и прошлый раз. Что касается танцев… — леди немного смутилась. — Боюсь, они не так хорошо разбираются в модных веяниях.

— Ничего страшного тут нет, миссис Фоксли. Я захватила свои ноты, просто так, на случай, если захочется развлечь Маргарет музыкой.

— О, моя дорогая! Вы меня очень обрадовали! В таком случае, думаю, вам следует посетить репетиции оркестра и помочь им разобраться в нотах, если, конечно, это вас не слишком затруднит.

— Конечно, нет, мадам. — Вирджиния невольно хихикнула, представляя себя наставницей деревенского оркестра. — А что с украшением залы?

— Благотворительный базар мы устроим в общей зале, напитки и еду мистер Падди, хозяин «Зайца и лебедя», будет подавать в буфетной, куда гостям придется заходить поочередно. По этому случаю все помещения приведут в надлежащий вид. Что касается обустройства самой бальной залы, тут мы с другими леди зашли в тупик. Хотелось бы украсить ее как можно более изящно и вместе с тем необычно, чтобы гости говорили о нашем празднике вплоть до следующего Рождества, — озабоченно сказала миссис Фоксли. — Вот тут нам бы очень пригодились идеи вашего батюшки, лорда Кинтла.

— Три года назад на Рождество наш замок превратился в Камелот, а отец был королем Артуром, — вспомнила Вирджиния. — Один из спрятанных в доме бокалов символизировал Грааль, и гости должны были его отыскать. Нашедшему полагалась награда. Все тогда так повеселились!

— О, это просто великолепно! — буквально возопила миссис Фоксли, так, что Маргарет пролила чай себе на платье. — Мы вполне можем использовать этот замысел, а Грааль пусть ищет кто-нибудь из молодых джентльменов. В него мы положим пожертвования на приют для бедных стариков или что-нибудь еще столь же полезное… А это не будет святотатством?

Вирджиния легко успокоила внезапно встревожившуюся даму.

— Конечно, нет. Артур и его рыцари были истинными христианами, и почтить их память на Рождество — благородно и уместно. А традиционный вертеп можно поставить в холле, без него все равно не обойтись.

Миссис Фоксли покинула своих молодых приятельниц в большом воодушевлении, взяв с Вирджинии слово завтра же заняться подбором музыки для бала и эскизов для костюмов гостей, вернее, деталей костюмов, по которым можно было бы опознать в них жителей Камелота, а не участников крестовых походов или членов экспедиции Колумба. Впрочем, о тех и о других миссис Фоксли имела очень неясное представление.

4

После ухода миссис Фоксли Вирджиния уговорила сестру выйти прогуляться. Несмотря на ноябрьскую сырость, придающую зданиям неприглядный вид, в Хемсли все же было некое очарование, пусть и вызывающее жалость у привыкшей к величественным столичным улицам и просторам отцовского поместья мисс Кинтл.

Едва леди подошли к концу улицы, поверх выкрашенного нелепой розовой краской забора на углу Мэйн-стрит и Барри-стрит показалась дородная дама в чепчике и без шали.

— Леди Бенкрофт! Мисс Кинтл! — закричала она, легко перекрыв своим звучным голосом уличный гомон. — Наконец-то вы вернулись! Заходите, прошу вас, вы должны непременно взглянуть на новое фортепьяно Милли!

— Здравствуйте, миссис Фэвел, — одновременно произнесли сестры и послушно вошли в распахнутую дамой калитку, скорее из опасений, что радушная хозяйка простудится, чем из желания поглядеть на фортепьяно.

Миллисент Фэвел, хорошенькая веснушчатая девушка, похожая со своими рыжими кудряшками и остреньким носиком на лисичку, радостно приветствовала Вирджинию. Как и другие молодые жительницы Хемсли, Миллисент находила мисс Кинтл очень элегантной и никогда не упускала случая перенять у нее модный фасон, изящные манеры или жесты.

Когда Вирджиния похвалила фортепьяно, ей было предложено испытать его качества в действии, и она уселась за инструмент, не жеманничая и не смущаясь. Маргарет покорно приготовилась выслушивать наставления миссис Фэвел относительно воспитания маленького Гилмора, но почтенную даму сегодня заботили совсем другие вещи.

— Вас, скорее всего, уже навестила моя подруга, миссис Фоксли, — начала она, не обращая внимания на звуки, издаваемые фортепьяно.

Маргарет молча кивнула, а Вирджиния улыбнулась Милли и прекратила играть — пока миссис Фэвел говорит, это совершенно бессмысленно.

— О да, миссис Фоксли была очень любезна. — Маргарет порадовалась, что пока от нее не требуют отчета о поведении Гилмора.

— Значит, она успела сообщить вам, что мы затеваем рождественский бал! — Миссис Фэвел не спрашивала, а утверждала.

— Да, конечно же, — вмешалась Вирджиния, зная, как не хочется сестре говорить об этом бале.

— И вы обе, разумеется, поможете нам устроить все на самом высочайшем уровне.

С этим утверждением пришлось согласиться опять-таки одной Вирджинии, к немалой радости Миллисент.

— Моя сестра не может из-за своего траура принимать участие в развлечениях, но я в полном распоряжении вашего попечительского комитета.

— Действительно, было бы в высшей степени неприлично, если бы леди Бенкрофт веселилась, но она сможет помочь нам подновить одежды для церковного хора, — признала миссис Фэвел.

Маргарет ненавидела шить, но возразить миссис Фэвел не смел никто, за исключением Уолтера Бенкрофта и миссис Лауэй.

— В таком случае, дитя, тебе придется хорошо потрудиться, чтобы компенсировать отсутствие сестры, — продолжила миссис Фэвел. — Мы еще не определились с центральной идеей, но много слышали о великолепных праздниках в вашем поместье, и думаю, Вирджиния, ты сможешь припомнить особенно удачный из них.

— О да, мадам, — с легким смешком ответила юная леди. — Однажды бальную залу украсили деревьями из оранжереи, а в комнатах перед ней устроили живые картины. Гости, которых пригласили заранее, изображали библейских героев, а остальные должны были угадывать, какой сюжет символизирует та или иная комната. Угадавшие могли пройти дальше, и так до тех пор, пока они не достигнут большой залы. А там был настоящий райский сад…

Милли завистливо вздохнула, а миссис Фэвел одобрительно закивала:

— Полагаю, это было бы очень уместно в преддверии Рождества. У нас не так много свободных комнат, но можно поставить в одной из частей залы ширмы, а за ними будут живые картины.

Вирджиния кивнула, сдерживая хихиканье. Она умолчала о том, что гости не особенно хорошо представляли себе, как выглядит тот или иной персонаж, из-за чего возникло много путаницы и неловких или смешных моментов. Во всяком случае, лорд Кинтл был очень доволен, развлечение превзошло все его ожидания, да и Вирджиния с Хелен насмеялись вволю, к негодованию маленькой тогда, но уже очень набожной Луизы.

Маргарет недоумевающе посмотрела на сестру:

— Вирджиния, но ведь утром ты уже обсуждала с миссис Фоксли устройство бала… И про райский сад ничего не говорилось.

— Да, конечно, мы говорили с миссис Фоксли о том, как лучше организовать праздник, и я рассказывала ей, как…

— Мисс Кинтл, моя подруга ничего не понимает в таком сложном деле, — перебила ее миссис Фэвел. — Не беспокойтесь, дорогая леди Бенкрофт, что бы они там ни говорили, решать буду я. Послезавтра у нас собрание попечительского комитета, и мы все хорошенечко обсудим. А теперь, Маргарет, расскажи мне, какие успехи делает маленький лорд?

Не без труда сестры ускользнули от гостеприимства миссис Фэвел и снова вышли на улицу.

— Вирджиния, я не понимаю, — начала Маргарет. — Только сегодня утром ты говорила с миссис Фоксли о празднестве в стиле короля Артура, а теперь рассуждаешь о рождественском вертепе и Ноевом ковчеге… Разве можно совместить одно с другим?

— Эти дамы спрашивали о том, какие развлечения приняты в нашем доме. Я поделилась воспоминаниями о самых приятных праздниках, только и всего, — беззаботно отмахнулась Вирджиния. — Сами они, бедняжки, ничего не смогут сделать, слишком уж у них бедная фантазия. И потом, Мегги, ну подумай, кто здесь может воплотиться в Артура или его рыцарей? Не Уолтер же!

Маргарет поморщилась.

— А живые картины понравятся священнику, — добавила Вирджиния и перенесла внимание на главную площадь Хемсли, Георг-сквер, куда они только что вступили. — Посмотри, в доме покойной леди Кастл-Стоун какое-то оживление, портьеры открыты, а из труб идет дым. Неужели кто-то купил этот мрачный дом?

Маргарет посмотрела на величественное здание, самое большое в Хемсли. Оно действительно выглядело чересчур суровым благодаря темному камню и лаконичной отделке, но, несомненно, служило украшением и гордостью обитателей Хемсли. В последние несколько лет там доживала свой век почтенная вдова из старинного рода. Год назад она скончалась, и с той поры дом был заперт, а немногочисленная прислуга ожидала распоряжений каких-то родственников, по завещанию являвшихся наследниками старушки. Похоже, кто-то из них все же дал себе труд выяснить, что представляет собой унаследованное имущество.

Пока Маргарет озадаченно рассматривала признаки жизни в старом доме, из современного светлого здания, расположенного напротив, на улицу вышла элегантная леди в модной пелерине и кокетливо завязанной шляпке.

— Маргарет, Вирджиния! — окликнула она сестер.

— О боже, я не вынесу еще одного визита, — простонала Маргарет.

— Элиза! — Вирджиния, напротив, искренне обрадовалась встрече. — Ты прогуляешься с нами?

— Если хотите, — ответила леди. — Я думала, вы зайдете…

— Мы только что от миссис Фэвел, — объяснила Вирджиния.

— Понятно, после этого действительно стоит проветриться, — звонко рассмеялась Элиза и медленно пошла рядом с сестрами.

Миссис Элиза Лауэй была намного моложе большей части своих приятельниц из дамского комитета, ей не исполнилось еще и тридцати лет.

Уроженка Лондона, она тяжело переживала заточение в провинции. Девять лет назад предприимчивый, но небогатый отец выдал Элизу замуж за человека намного старше ее, вдовца с десятилетней дочерью, и с той поры она почти не выезжала из городка.

Мистер Лауэй владел обширными угодьями в окрестностях Хемсли, но предпочитал жить в городском доме. Его жена и дочь, против всех общепринятых утверждений о мачехе и падчерице, стали с годами необыкновенно близки друг другу. Больше того, если бы не Синтия, жизнь Элизы Лауэй могла стать вовсе невыносимой. Слишком высокая, худая и смуглая, чтобы считаться в Хемсли красавицей, она скорее могла бы сойти за парижанку, чем за жительницу британских островов. Вирджиния знала, что уже два года в доме мистера Лауэя не прекращаются баталии между ним и его супругой относительно замужества Синтии. Заботливый отец приискивал дочери женихов, исходя из собственного разумения, считаться с чувствами неопытной девушки казалось ему в высшей степени неразумно, а миссис Лауэй изо всех сил старалась, чтобы ее дорогая девочка не повторила ее собственную судьбу. Пока что победа оставалась за ней и Синтией, но малышке исполнилось недавно девятнадцать лет, и мистер Лауэй все чаше и чаще поговаривал о том, что нужно выбрать дочери выгодную партию, пока она не превратилась в старую деву.