Елена Борисова

Я уже сказала нет

Нет!

Я больше не заплачу!

КЛЯНУСЬ!

Ну почему этот противный мальчишка так меня достаёт?!

Три прошедших года я не могла без опаски показаться в коридоре школы, постоянно становясь объектом его издёвок…

Но с меня хватит: я НИКОГДА больше не стану игрушкой в чужих руках!

Эшли — сын тёти Хэлен, моей крёстной матери — старше меня почти на четыре года. Не могу поверить, что когда-то он мне даже нравился. Но с тех пор, как меня отправили учиться в эту элитную школу-интернат для детей богатых и очень занятых родителей, я сильно пересмотрела свои взгляды. Эшли — это лицемерный подонок с ангельски привлекательным лицом и взбалмошной, непредсказуемой, невыносимо избалованной и коварной душой.

Но моё пребывание здесь подошло к концу.

Я больше его не увижу…

Пролог

— Расскажи мне о нашем мире, отец… Расскажешь? Ну, пожалуйста… До того, как всё стало серым… До того, как из него почти ушла магия… Расскажи, ну расскажи, отец… — лепетала я, подпрыгивая, как на иголках, в очередной раз досаждая ему.

Отец вздохнул, убрал с моего лица сбившуюся чёлку из вьющихся и непослушных, чёрных как и у него волос. И, притянув меня на колени, поцеловал в висок.

— Ну, хорошо, чертёнок, садись и слушай…

И я слушала…

Слушала, открыв рот, о магах и колдунах, сражающихся за души людей в вечной битве добра и зла…

Слушала о магических расах почти бессмертных существ, населявших наш мир в далёком прошлом. Об их красоте и силе.

О наполненных магией мифических животных, резвящихся когда-то и на просторах наших материков, и в глубинах морей и океанов, и безраздельно властвующих в небе.

В детстве я воспринимала эти волшебные истории как сказки — очень красивые и печальные сказки о магическом мире. И только повзрослев, поняла, что эти сказки — реквием по миру, который мы потеряли…


Никто так и не понял причин…

А возможно, просто не осталось свидетелей, помнивших те события и способных рассказать правду о том, что на самом деле тогда произошло…

Одни говорили, что на наш мир упал метеорит…

Разрушившись в верхних слоях атмосферы, он долгие полгода выпадал осадками из глины и пыли на нашу прекрасную планету. Засыпав всё на полтора-два метра, метеорит похоронил то, что не смогло спрятаться и защититься от вездесущих потоков вязкой жижи и песка. Потом была зима — долгая и лютая зима, растянувшаяся на годы и почти добившая выживших…


Другие утверждали, что наш мир стал жертвой проклятья, направленного исключительно на магов, магических существ и мифических животных. Потому что после катаклизма наш мир накрыла странная, выборочная пандемия…

Она распространялась как пожар в сухую и ветреную погоду, меньше чем за месяц опутав своими щупальцами всю планету. Поражала эта напасть только одарённых магией людей, представителей магических рас и иных волшебных существ.

При этом была выявлена одна закономерность: чем сильнее в тебе магия — тем скоротечнее болезнь и ужасней и мучительнее смерть. Лекарства от неё так и не нашли, да и искать его к тому моменту было уже некому. Эта странная болезнь, которую в хрониках назвали «магической лихорадкой», сама сошла на нет после того, как более-менее сильных магов в умирающем мире не осталось вовсе…

Когда всё закончилось — наш мир стал похож на остывший ад. Его почти мёртвые океаны и моря выплёскивали на безжизненные берега вместо вод мутную красную жижу. Его опустевшие города с полуразрушенными зданиями, погребёнными до второго этажа под спрессованной глиной, похоронили под ней и своё величие, и останки своих жителей. А его бесплодные пустоши были устланы разлагающимися смердящими трупами драконов, химер и единорогов…


Третьи — считали произошедшее карой небес. Их последователи повсеместно проповедовали то, что хоть мы и созданы по образу и подобию бога, создавшего всё сущее, но не имели право возгордиться и пользоваться магией, дарованной нам нашим создателем. Так как ставили этим себя с ним на одну ступень. А иногда и выше.

За несколько десятилетий вокруг них собралось множество фанатично настроенных последователей, особенно — среди политиков и власть имущих. Позже эти люди создали новую религию, придумав нового бога, и его именем инициировали охоту на ведьм. Они методично выслеживали, отлавливали и сжигали на кострах — чаще всего без суда и следствия — тех магов, кто вопреки всему смог выжить и сохранить в себе крупицы магии или знаний. Они же отыскивали и уничтожали уцелевшие книги и магические артефакты. Хотя запуганные люди и сами несли их на круглосуточно горящие костры потому, что за их хранение можно было сгореть рядом.

Постепенно жизнь вернулась в опустевшие города, а магию заменил неожиданно появившийся и начавший очень быстро развиваться технический прогресс.

Мои родители — третье поколение, родившееся после опустошения нашего мира.

Маги изредка всё ещё рождались, но старались скрыть свою суть, боясь инквизиции. Лишённые знаний и без обучения — они были практически бессильны. Поэтому и не стремились объединиться, чтобы противостоять служителям нового бога…


Таким был мир, в котором я родилась…

Глава 1

Когда мне исполнилось всего восемь лет, умерла моя мама…

Моя добрая, нежная, любящая мамочка с огромными невероятными бирюзовыми глазами, смотрящими на меня с искренней любовью и непередаваемой нежностью, УМЕРЛА!!!

С её смертью разрушился и мой радужный мир…

В довершении ко всему мой отец почти сразу же после окончания траура женился на её сестре — близняшке Карри.

Эта подлая женщина — вероломно ворвавшаяся и в нашу семью, и в наши жизни — во время бушевавшей в наших краях чумы, стоившей мне матери, потеряла мужа и дочь, которая была моей ровесницей. Но я не смогла смириться с их браком, не смогла ей сочувствовать в её горе, не смогла понять причины их столь скорой свадьбы. Я не хотела мириться с её присутствием в нашем доме, в наших жизнях. Ведь она стала постоянным напоминанием мне о том, что я потеряла, и я возненавидела её за боль, терзающую меня.

Возможно, мне было бы проще смириться с браком отца, если бы его избранницей стала женщина, не похожая на мою маму…

Возможно…

А возможно — и нет…

Я — любимая всеми и до крайности избалованная — никогда не была тихим и беспроблемным ребёнком, во мне всегда боролись — словно два начала? — ангел и чёртик, и верх надо мной брал то один, то другой. Видимо, поэтому мама всегда меня называла ангелом, а папа — чертёнком.

Но сейчас…

После свадьбы папы и ПОДЛОЙ тёти Карри я буквально съехала с катушек. Словно чёртик внутри меня запер ангела в лабиринте, и тот — как не пытался! — никак не мог найти выход. Ведь я обожала маму и отца, у нас была счастливая, дружная, любящая семья…

Но однажды всё изменилось, мамы не стало, а отец привёл в дом ГАДКУЮ тётю Карри…

Сразу после их свадьбы отвратительная в своём притворстве, одетая в нежно-голубое — именно того оттенка, который так любила мама — пышное свадебное платье, с необычно блестящими триумфом глазами ЛЖИВАЯ тётя Карри ласково мне сказала:

— Маргарет, я сделаю всё, чтобы вы были счастливы. Если хочешь, то можешь называть меня МАМОЙ, — и она протянула ко мне руки, пытаясь обнять.

Господи, мамино лицо…

Мамины глаза…

Мамин голос…

— Тебе никогда не стать мне мамой… — ответила я и обернулась к отцу. — Папочка, выгони её, ну, пожалуйста. Пусть мамы нет, но разве нам плохо вдвоём? Я обещаю, что буду очень послушной… Обещаю, обещаю, ОБЕЩАЮ!!! — я, глотая слёзы и сложив ладошки в молящем жесте, смотрела на отца, но он был непреклонным.

На его уставшем, осунувшемся за последние несколько месяцев лице не отразилось ни одной эмоции. Тяжело вздохнув, он отвёл в сторону свои такие похожие на мои зелёные глаза.

— Однажды, Чертёнок, ты всё поймёшь… — устало сказал он, положив свою крупную ладонь на подрагивающее плечо моей МАЧЕХИ.

Я же была в отчаяньи.

— Мне не нужна поддельная мама! — выкрикнула я и, наконец не выдержав, заплакала навзрыд, некрасиво всхлипывая и размазывая слёзы кулачками по лицу.

Отец попытался меня обнять и успокоить, но я вырвалась из его рук и убежала, закрывшись в своей комнате.

Я проплакала всю ночь, но наутро у меня созрел план: я не дам ЕЙ жизни в нашем доме, она горько пожалеет о своём вероломстве…


* * *

С того момента я шла на все возможные и невозможные ухищрения, чтобы насолить мачехе…

Я портила её вещи, хамила, провоцировала на скандал, один раз даже подожгла её волосы…

За что отец первый раз в жизни наказал меня, лишив на несколько дней не только сладкого, но и запретив видеться с моей любимицей, золотистой пони Зарёй — последним подарком мамы. Это стало для девятилетней меня серьёзным испытанием, но я не сдалась, продолжив свою небольшую войну…

Отец раз за разом пытался меня урезонить, но я считала его предателем, а её — захватчицей. Я была глуха к их аргументам и доводам рассудка. В конце концов, мы с отцом почти совсем перестали разговаривать по душам…

Часами, сидя запертая в наказание в своей комнате, я вовсе не сожалела о содеянном. Вместо этого — словно под диктовку чертёнка внутри меня — я упорно разрабатывала план дальнейших «военных действий». Я не узнавала саму себя, я стала ОДЕРЖИМА идеей избавиться и от НЕЁ, и от её притворной доброты, и от навязчивой любви к НАМ.