Андрей только диву давался да чай с привезенным из города печеньем пил.

После завтрака дед сразу засобирался по грибы и велел всем одеться так, чтобы об их планах никто не догадался.

— А кто догадается? Тут же на сто километров ни души, — шепнула Кира.

Андрей дернул ее за рукав и скорчил рожу.

— Русский человек на хороший гриб падок. И завистлив, — обстоятельно пояснил дед. — Чуть увидит у кого в корзинке, сразу следом бежит. Иначе слюной захлебнется или его кондрашка хватит. Это уж проверено. Поэтому уходим задами, а возвращаемся огородами.

С этими словами дед Паша намотал на голову женский платок, а сверху пристроил кепку.

— Кепка выдаст, лучше бабкин плащ надень, — авторитетно заявил Андрей. — Он длинный, мужских штанов никто не увидит.

— Точно. Выдают портки-то, — огорчился дед Паша, но кепку снимать не стал.

Покрутившись, он нырнул куда-то в закуток и вытащил женское пальто.

— Надену Полькино. Она еще в седьмом классе его нашивала. Авось налезет.

Расправив пальто, дед с силой встряхнул его. Борисоглебский с Кирой дружно чихнули.

— Ага! — возликовал дед. — Нафталином прет! Ну так будут знать, как за мной шпионить!

— По запаху они тебя и обнаружат!

— Ну и пусть! — нашелся старик. — Как кого увижу, тут же из рогатки пальну, чтобы неповадно было!

Кира сделала вид, что собирается чихнуть, и отвернулась. Губы сами разъехались в улыбку.

Ну что за дед!

Киру он обрядил в белый в горошек платок — Полька в нем в церковь ходила — и байковый халат, а внуку протянул свой старый «капелюх» — истертую до безобразия меховую ушанку.

— Никто не признает, честное слово, Андрюх.

— Не сомневаюсь, — принюхиваясь к капелюху, согласился тот.

Кира с трудом сдерживала смех. В бесформенной то ли шапке, то ли вороньем гнезде Борисоглебский выглядел просто уморительно.

Видели бы в МИДе!

Дальнейшее стоило пера Ильфа и Петрова. Уходили в самом деле задами. Впереди с рогаткой наперевес и с воинственно торчавшей в окружении женского платка бородой дед Паша, за ним след в след — как велено — они с Борисоглебским.

Кира забавлялась от души. В ее жизни никого подобного деду Паше отродясь не бывало, поэтому от грибной охоты она получила ни с чем не сравнимое удовольствие.

Вернулись они с полными корзинами и уселись чистить, мыть и жарить щедрые дары леса. Потом к грибам прибавились картошка в мундире, соленья, деревенский хлеб и водка. Оказалось, что дипломаты вовсе не только односолодовое виски уважают. Водочка тоже неплохо идет.

В результате до документов, оставленных бабой Полей, добрались к вечеру.

— Слушай, у меня глаза слипаются. Я, наверное, ничего не пойму в этих бумагах, — пожаловалась Кира, ныряя вслед за Андреем в отгороженную занавеской каморку за печкой.

— Ну не поймешь, так не поймешь. Все равно их надо брать с собой. Тут работы не на один вечер, — согласился Борисоглебский, снимая с огромного сундука кучу тряпья — оказалось, постель хозяина дома — и доставая из него папку, набитую бумагами.

«Так зачем ты меня сюда волок?» — чуть не крикнула Кира и прикусила язык.

Неужели в самом деле на смотрины?

— Давай все просмотрим бегло и решим, — развязывая тесемки, предложил Андрей.

— Я спать хочу, — закапризничала она.

— Не выйдет. Дед хочет тебе Награду показать.

— Так он же вчера их надевал. Все до одной.

— Награда — это лошадь. Она сейчас на выпасе. Вечером вернется, — не отрываясь от документов, пояснил Борисоглебский.

— Как на выпасе? Кони, они разве…

— Кира, не глупи. Лучше взгляни профессиональным глазом. Стоит с этим возиться или нет.

Кира взглянула, и хмель вкупе с усталостью мигом вылетели у нее из головы.

На листе бумаги, который держал Андрей, глаза выхватили одну фразу. «Маньяк Кружилин», — вот что было там написано.

Кира уткнулась в бумаги и с каждой страницей все больше убеждалась, что Апполинария не зря работала в архиве. Она знала толк в своем деле. Никаких сомнений в том, что Олег Сергеевич действительно был прямым потомком того, кого Гиппиус считала маньяком, не осталось.

— Все это очень убедительно, но вовсе не доказательство.

— Почему?

— Начнем с того, что того маньяка тоже не поймали. Получается, единственным уверенным в его виновности была Зинаида Гиппиус. Прямых свидетельств она не оставила. Вся версия строится на ее словах, к тому же пересказанных сестрами. Как вообще к этому можно относиться серьезно?

— Бабка Поля считала это веским доказательством.

— Андрей, мне даже смешно спорить с тобой по этому поводу.

— С тем, что родство нашего Кружилина с «серой обезьяной» не является доказательством его вины в убийстве Ирины, я согласен.

— Неужели? Недавно ты говорил совсем другое.

— Я готов идти на уступки на данном этапе расследования.

— Расследование — слишком громко звучит. Пока я просто изучаю материалы, которые могут иметь отношение к делу. Подчеркиваю, могут. Но пока не имеют. Понимаешь, само основание шаткое. Почему вы начали с родословной? При чем тут родственные связи, если не доказано даже, что надворный советник Иннокентий Кружилин и маньяк — одно и то же лицо?

— Кира, наверное, я дилетант и все такое…

— Андрей, дело не в этом, — прервала она. — Просто вы с бабушкой слишком хотели найти убийцу, поэтому убедили себя в том, что это Кружилин, и стали подтягивать факты к своей версии.

— Да я не спорю! Просто…

Конец ознакомительного фрагмента