— Мне плевать на это. Пускай они заберут ее против ее воли и держат там, пока она не придет в себя.

— И ты хочешь этого, даже после всего, что она тебе рассказала? — удивленно посмотрел Роджерс.

— Она — моя единственная семья. После того как отец умер, у меня больше никого не осталось. Даже если она никогда не хотела меня, это не значит, что мы перестали быть семьей. К тому же… — я замялся на мгновение, вспоминая то, что почувствовал, когда открыл сознание. Боль и ненависть, равнодушие и полное разочарование в жизни. — С самого детства она была несчастна. Росла в бедности и ненависти к самой себе, к собственной жизни. Ни единого светлого дня. Никто бы не справился, окажись он на ее месте.

— Все же ты настоящий эмпат, — тихо произнес Роджерс, отворачиваясь к окну. — Я поговорю с руководством о твоем условии. Но, прежде чем я вообще заведу этот разговор, ты должен дать точный ответ.

— Я могу сказать прямо сейчас. Если они помогут моей матери, я поступлю в академию, отучусь там все пять лет и буду работать хоть на ФБР, хоть на МКЭТ!

— Отлично, — Роджерс вновь повернулся ко мне, протягивая руку, — В таком случае, мы договорились.

Я скрепил наш устный договор крепким рукопожатием. Плевать, даже если мне придется жить с Вудсом бок о бок. По сути, моя цель не изменилась. Все тринадцать лет я жил лишь мыслями о матери. Теперь я знал, что, наверное, больше никогда не увижу ее. Но по крайней мере, я сделаю все, что от меня зависит, чтобы она дожила свою жизнь счастливо.

Глава 3 Академия

Весь месяц я провел у Роджерса дома, изучая буклеты академии ФБР. Собственно, изучать особо было нечего. На последнем году обучения к нам часто приходили вербовщики, в красках расписывая, как прекрасна жизнь агента. Лекции были общие как для эмпатов, так и для телепатов. Я их терпеть не мог из-за вечно орущего Вудса. Он так вопил от восторга, что станет агентом, что хотелось съездить по его тупой роже. Так сильно хотелось, что после каждой лекции у меня ныла челюсть — слишком сильно я ее сжимал.

Наша вражда с Вудсом началась с первого дня знакомства. Я запомнил тот день до малейшей детали, потому что это был мой первый день вне стен камеры. В тот день впервые пошел снег. Я шел рядом с Роджерсом по извилистой дороге, ведущей от мед здания к учебному корпусу. Забавно, что камеры находились в больнице. Так МКЭТ представлял себе лечение? Им бы точно не мешало заглянуть в словарь.

— Не замерз? — с теплой улыбкой спросил Роджерс. — Куртенка то у тебя совсем истрепалась. Надо бы в город съездить, прикупить тебе одежды.

— Мне не холодно, — зло выпалил я.

Разговаривать с Роджерсом совершенно не хотелось. Да и вообще с кем-либо. Хоть я и провел в одиночке несколько дней, но боль от чужих эмоций лишь едва утихла. В мед здании меня напичкали какими-то таблетками, так что силы притупились. Да и выброс дал о себе знать. Я был слишком слаб, чтобы распознать, что чувствовал тогда Роджерс.

— Это сейчас не холодно, а потом что будешь делать? Да и не будешь же ты до самого выпуска ходить в одной кофте. Вот покажу тебе комнату и поедем в город.

— Я сказал, что никуда не поеду! — сорвался на крик. — Где моя мама? Почему вы забрали меня? Отпустите меня домой! Я хочу к маме!

Слезы потекли по щекам против моей воли. Это сейчас я мог сдерживать свои эмоции, не позволяя такой слабости на людях, но тогда я был всего лишь ребенком. Мелким пацаном, которого силой забрали из рук матери.

Роджерс пытался меня успокоить, но все было впустую. Я был зол и напуган. В конце концов я вырвался из его хватки и убежал, сам не зная куда. Просто бежал, слушая тихий хруст недавно выпавшего снега под ногами. Остановился я только тогда, когда сил бежать не осталось. Упав на колени, я пытался отдышаться, глотая соленые слезы.

Меня начало накрывать. Рядом не было никого, но при этом я чувствовал их. Эмоции. Зависть, смех, боль, радость — все это окружило меня, не давая дышать. Они давили с такой силой, что казалось мое хрупкое тельце не выдержит и развалится прямо здесь, на чертовом снеге.

И вдруг все прекратилось. Я почувствовал, как на плечи легло что-то тяжелое, даря такое желанное тепло и спокойствие. Шквал эмоций не ушел полностью, но в тот момент я словно был под куполом.

— Ты в порядке? — раздался тихий голос рядом.

— Д-да, — громко фыркая, ответил я.

Утерев слезы рукавом старой отцовской кофты, я поднялся с колен. Рядом стоял мальчик. На вид он был старше, но я все равно решил, что мы одногодки. Для своих пяти лет я всегда был мелким и слишком худым. На лице мальчика сияла приветливая улыбка. Разрумяненные пухлые щечки, волосы густые и растрепанные. Даже мне, тогда еще мелкому пацану, было понятно насколько мы с ним отличались. Я был похож на всеми брошенного котенка, голодного, с подранным ухом. Никому не нужный и забытый. А глядя на него легко можно было понять — баловень судьбы. Скорее всего единственный сын — любимый и всеми обожаемый.

Конечно, в тот момент я думал иначе. Мне было больно и страшно, а он выглядел таким счастливым. Нет, он и был счастливым. Ведь я чувствовал это. Именно его эмоции — светлые, живые — накрыли меня куполом. И тогда это разозлило меня еще сильнее. Но последней каплей в чаше моего терпения стали его слова:

— Ты тоже особенный, да? Я так рад, что меня взяли в эту школу. Родители целый праздник дома устроили в честь того, что у меня появилась сила.

Наверное, тогда я просто позавидовал ему. Я ничего не знал про эмпатов и телепатов. В том районе, где я жил, все их ненавидели. Я часто слышал от матери и ее знакомых, какие они все монстры. Я слышал о том, что МКЭТ забирают детей из домов, и они больше никогда не видят матерей. И я завидовал этому мальчику. Тому что с ним обошлись куда лучше, чем со мной.

Я толкнул его, скидывая куртку на снег. Мальчик упал на спину, ударившись головой, и громко захныкал. На мгновение мне стало стыдно, но личный гнев перекрыл все эмоции. Кокон исчез, возвращая боль от чужих эмоций.

Я кричал, что он монстр, чудовище. Кричал, что ненавижу его. Я все кричал, а он плакал, пока не пришел Роджерс и не увел меня обратно в мед здание.

Когда мне удалось успокоиться, пришел стыд. Раньше я никогда не был злым. К тому же на собственной шкуре узнал, что такое ненависть других. Я хотел извиниться перед ним. Когда Роджерс все же устроил меня в жилом корпусе, я пошел искать того мальчика. И я нашел его. Только возможности извиниться мне не дали. Он и еще парочка его дружков просто отпинали меня, называя грязным выродком и другими словами, явно услышанными от взрослых. С того момента и началась наша взаимная ненависть.

Сейчас я бы, наверное, мог признать, что первым ударил его. Вот только за тринадцать лет слишком много воды утекло и просить прощения за грехи прошлого было попросту глупо.

Между эмпатами и телепатами не было как таковой вражды, но эмпаты всегда держались в стороне от всех. А изгоев ненавидишь интуитивно.

Я был изгоем и для тех и для других. За годы в школе я не обзавелся ни одним другом. Был лишь один парень — Бенни — эмпат уровня B, как и я. Так вышло, что мы оба были изгоями, поэтому иногда держались вместе. Но я бы не назвал это дружбой, скорее взаимовыгодное сотрудничество. Мы почти не разговаривали. Даже на выпускном мы не сказали друг другу ни слова. Зато с Вудсом мы обменялись отборными оскорблениями, пока дело не закончилось дракой.

И кто знал, что судьба столкнет нас снова? В академии ФБР не было разделения на эмпатов и телепатов по той простой причине, что эмпатов там почти не было. От Роджерса я узнал, что буду единственным на курсе и в числе четырех во всей академии. Четыре эмпата в окружении целой толпы телепатов во главе с Вудсом. Действительно, о чем еще можно мечтать?

Роджерс хотел закатить прощальную вечеринку перед моим отъездом, но я не позволил. Терпеть не мог всю эту шумиху. К счастью, его жена — эмпат уровня D — поддержала меня. Хоть ей было не понять, все же мы были в чем-то похожи.

Ночь перед отъездом прошла на удивление спокойно. Вступительный тест я прошел с блеском, хотя от меня этого даже не требовали. Как Роджерс и сказал, я был принят заочно. Он съездил со мной в торговый центр, помог купить все необходимое, а после отвез меня в аэропорт.

— У тебя же есть мой номер? — спросил Роджерс, когда я вышел из машины. — Если что будет нужно, не стесняйся — звони.

— Почему вы помогаете мне? — спросил я, хмуро глядя на Роджерса. — Все из-за моего уровня?

— Вот же, мелкий засранец, — рассмеялся он. — Я ж тебя еще пятилеткой помню. Все это время приглядывал за тобой, прикипел видимо. А ты все про уровень. Ты же эмпат, Дэвис, тебе ли не знать суть человеческих эмоций?

— Человек, который тесно связан с эмпатами и телепатами явно умеет скрывать правду. Даже от таких, как я, — девиз всей моей жизни — доверяй только себе.

— Глупый ты еще. Вроде вымахал вон как, меня уж на голову выше, а мозгов все так же, как у пятилетки, — он похлопал по крыше машины, одаривая меня одной из своих фирменных улыбок «а-ля я добрый дядька». — Бывай, парень. И постарайся хоть тут не ввязываться в неприятности.