Возможно, дома она сможет встретить хорошего мужчину? Доброго, заботливого. Создать с ним семью, родить ему детей.

О любви Тори уже и не мечтала. Любовь всей ее жизни уже принадлежал другой женщине.

Она не поняла, сколько прошло времени, но от работы ее отвлек низкий приятный голос. Тори подняла голову и осмотрелась. В нескольких шагах от нее стоял герцог Кроуфорд и светловолосый незнакомец.

Мужчина был высок и широкоплеч так же, как и его собеседник, но они все равно представляли собой резкий контраст.

Ангел и дьявол.

Незнакомец был похож на ангела. Светлые волосы, добрая улыбка… Цвет глаз Тори разобрать не могла. Но была почти уверена, что они голубого цвета.

И герцог. Темные волосы, немного смуглая кожа, почти черные глаза. И ни намека на улыбку.

— У вас закончилась работа? — голос Дэймона вывел ее из раздумий.

Только сейчас она поняла, что завороженно смотрит на мужчин.

— Эм… Нет, Ваша Светлость, — прощебетала она и, отвернувшись, быстро принялась вырывать сорняки, чувствуя, что щеки ее опять покраснели.

Хант посмотрел на своего садовника. Что-то в нем было очень необычным…

Взгляд Дэймона задержался на его ягодицах.

Да у парнишки зад получше, чем у многих женщин!

— Дэй… — окликнул его Дрейк.

Хант повернул голову к кузену. По его взгляду и усмешке было понятно, что он понял, куда только что смотрел Хант.

— Предпочтения меняются с удивительной скоростью? — хохотнул друг, выгнув одну бровь. — Очнись. Это точно тебе не нужно. Только если ты не хочешь пополнить закрытый клуб Шервурда.

— Иди к черту, Дрейк! — прошипел Дэймон и направился к беседке. Отлично, не хватало чтобы его еще за содомита приняли!

Смех кузена, звучавший за его спиной, привел его в бешенство.

— Если ты сейчас не успокоишься, то я клянусь, я заставлю тебя замолчать!

— Тише, тише! — Гордон поднял руки вверх. — Я соглашусь с тобой. У твоего садовника действительно отменный зад.

И он опять расхохотался.

— Дрейк… — прошипел Хант, в голосе его звучала угроза. — Если ты сейчас не замолчишь, то у вас с моим садовником будет много общего. К примеру, синяк на пол лица.

— Так это ты его? Злился на него за то, что у него красивые глаза и округлый зад? Боролся со скрытыми желаниями?

Дэймон недовольно взглянул на хохочущего друга.

Вот идиот!

И, не выдержав, рассмеялся сам.

— Ты кретин, Дрейк.

— Под стать братцу-извращенцу.

И из беседки донеслись взрывы мужского смеха.

Чего они так веселятся? Герцога вызвали на дуэль, а они делают вид, что ничего не произошло! Мужчины! Бесчувственные глупцы!

Тори с рвением хваталась за сорняки. Ее раздражало высокомерие ее работодателя.

Ничего, Тори. Три недели… Потерпи.

Она злилась на Герту, которая не сообщила о герцоге ничего, и снова и снова прокручивала в голове вечер, когда служанка графа Черлтона вызвалась ей помочь…

В тот вечер граф привез Тори к себе, осыпая проклятиями и угрозами. И ей стало очень страшно.

Одна. Совсем одна. И если он ее убьет, никто об этом даже не узнает… Потому что ее некому искать.

Тори помнила, как Винсент тащил ее за волосы по лестнице… Как останавливался и запускал свою мокрую ладонь за корсаж, грубо хватая грудь и сжимая ее до боли. И какое чувство отвращения она испытала. Помнила, как он затянул ее в спальню, повалил на кровать.

Помнила все свои тщетные попытки к бегству, когда Винсент ловил ее возле дверей…

И сумасшедшие избиения…

Синяк ведь был не только на лице. На нежной коже, спрятанной под одеждой, были следы похуже… Фиолетово-синие…

Тори помнила, как мужские руки сжимались вокруг ее шеи…

А потом в дверях появилась служанка. Герта.

— Милорд, вас внизу ожидает гость. Говорит, что дело не терпит отлагательств, — заикаясь, прошептала служанка.

Хватка Винсента ослабла.

— Иди отсюда! — прошипел он, не поворачивая голову к двери. — Я приду через минуту.

Тори понимала, что слуги не посмеют сказать и слово против хозяина.

— Мы поиграем с тобой по-другому, милая Виктория, — усмехнулся тогда Винсент и убрал руки с ее горла. — Ты останешься здесь, пока не получишь свое наследство, и мы не поженимся, — он провел пальцем по ее разбитой губе. — Ты очень понравишься моим друзьям, но будешь любить только меня.

Тори зажмурилась. Слезы текли по ее щекам.

Я не сдамся. Не сдамся. Я что-нибудь придумаю. Я лучше умру. Да простит меня Бог.

Она до сих пор не понимала, откуда граф Черлтон узнал о завещании Альберта. Но его план привел ее в ужас. Завладеть ей, удерживать насильно, чтобы жениться на ней! А что же с ней будет, когда она получит наследство? Он же просто избавится от нее! Словно она вещь. Притом ненужная вещь.

— Мы доиграем, когда я вернусь, — оскалился он, направляясь к двери.

И Тори услышала, как в замке повернулся ключ.

От бессилия и боли девушка упала на кровать и заплакала.

Она не понимала, сколько прошло времени, прежде чем услышала, как кто-то открывает ключом дверь спальни.

Винсент. Он вернулся.

Страх сковал девушку, и она пыталась глазами найти орудие для своей защиты.

Дверь тихонько приоткрылась, и показалась голова горничной, которая заходила сюда ранее.

Вид у девушки был испуганный.

— Мисс, вам надо бежать. Граф — страшный человек, — в глазах девушки застыл ужас, вероятно, ее поразила картина, свидетельницей которой она недавно стала. — Я помогу вам.

— Но почему? — прошептала Тори, не понимая, почему служанка так рискует, оказывая помощь.

— Однажды я испугалась и не помогла одной леди, мисс… И жалею об этом до сих пор.

— О чем ты говоришь? Я такая не одна?

Герта потупила взор и замолчала.

Не спрашивай больше ни о чем. Прими помощь девушки.

Человек, как граф Черлтон, с его связями, найдет ее везде… И эта мысль о побеге в секунду показалась Тори безумной. Ведь если Винсент ее найдет — он превратит ее жизнь в ад.

— Он найдет меня. Мне некуда идти, — прошептала обреченно Виктория.

— Я знаю, где он не станет вас искать, мисс, — произнесла Герта и попыталась улыбнуться. — У своего врага.

— Врага?

— Да, герцога Кроуфорда.

— Но…

— Не спрашивайте, мисс, потому что я вам все равно не отвечу, — служанка отвернулась, но Тори успела уловить сожаление, промелькнувшее в ее глазах. — Но вы должны спрятаться, мисс. Спрятать вашу красоту.

— Но я не…

— Послушайте, — Герта аккуратно дотронулась до руки Тори. — Рискуете не только вы, но и я… Если граф Черлтон вас найдет и поймет, кто вам помог — мне не жить.

Викторию настолько поразили слова девушки, что она смогла лишь кивнуть.

— Но что мне делать?

Герта посмотрела на синяк на лице, который становился все ярче и ярче с каждой минутой. Потом осмотрела саму Викторию с ног до головы.

— Переодеваетесь в парня, мисс. С вашим ростом и хрупким телосложением вы не будете выделяться. А еще ваше лицо… — служанка замолчала, но Тори и так поняла все без слов. Потому что левая сторона лица болела просто безумно.

— Но где мы возьмем мужскую одежду?

— Я найду ее. Возьму у кого-нибудь из слуг.

— Спасибо, — Виктория обняла служанку. Маленькая хрупкая девушка засмущалась от этих объятий.

Если она так рискует… Неужели я испугаюсь? Возьми себя в руки, Тори! Герта рискует точно так же!

— Я скоро вернусь! — прощебетала быстро Герта и бросилась к двери. Уже на выходе она остановилась и смущенно добавила: — Мисс… Ваши волосы… Они очень длинные…

— Я поняла тебя, — Виктория улыбнулась, но сразу же поморщилась от боли. Скула, куда Винсент нанес удар, болела до ужаса.

Она вспомнила наставления Герты о том, чтобы герцог тоже не догадался, что она девушка. На вопрос «почему?», она так и не ответила. Но в тот момент Тори пообещала себе, что заберет ее с собой в Ирландию, где она будет не служанкой, а подругой.

Виктория очнулась от воспоминаний.

Только сейчас она поняла, что одна ее рука лежит на груди, а по щекам текут слезы. От страха, от боли, от обиды…

Несколько потрясающей красоты цветков она вырвала вместе с сорняками… Это еще больше расстроило девушку.

Когда думаешь о плохом, уничтожаешь все прекрасное, не замечая этого…

Глубоко вздохнув, она вытерла слезы рукавом, пообещав себе, что обязательно все выдержит.

Дэймон слушал кузена, рассказывающего ему о новых достижениях в судоходстве, и смотрел на своего садовника.

Плачущего садовника.

Неужели, если тебя отчитал работодатель, необходимо плакать? Он же мужчина, в конце концов!

Хант нахмурился, увидев, как Тони приложил руку к груди.

У него больное сердце?

Почему-то он следил за юношей. Возможно, почувствовав родную душу…

Дэймон лучше всех знал, что такое жестокость. Его зачали в жестокости, воспитывали в жестокости, прививали ему жестокость. И за это он ненавидел отца. Ненавидел его за то, что он сделал из сына свое подобие… Ненавидел деда. Потому что старик все видел и ничего не сделал. Он даже не смог спасти свою дочь!

И однажды Дэймон сбежал. От отца, от жестокости… Но было уже поздно. Он не смог поменяться. Не смог стать НЕ ТАКИМ. Он путешествовал по континентам, пытаясь научиться самообладанию, а не саморазрушению… Но научился только контролю.