И еще одно, очень важное. Маяковский был игрок. Играл в карты, играл на бильярде, обязательно на деньги, потому что иначе настоящий игрок не играет, а кроме того, Маяковский попросту зарабатывал игрой на жизнь. Но даже когда он был уже знаменитым и не нуждался в игре для заработка, он все равно играл, и, куда бы ни приехал, сразу находил бильярдную и знакомился с местными картежниками.

Маяковский играл не только в карты или на бильярде, он играл постоянно, играл как дышал. Заключал пари на всякую ерунду: сколько шагов до следующего дома, какой придет трамвай, кто быстрей дойдет до угла и так далее. Как будто вся жизнь состоит из ожидания побед: кто быстрее, кто ловчее, кого больше любит судьба.

Игрок — это всегда человек определенного психологического склада: ему нужны более сильные эмоциональные стимулы, необходим выброс адреналина. Адреналин нужен игроку как наркотик, и он сам ищет ситуаций, в которых произойдет выброс адреналина, — это ситуации, опасные в физическом или эмоциональном смысле.

У игрока есть еще одна особенность — азартное мышление. Игрок может выстраивать стратегию и тактику игры, рассчитывать ходы, но если говорить об общем подходе к жизни, то общий подход игрока всегда азарт — попробуем, вдруг повезет! Игрок всегда подсознательно требует от судьбы одних удач, требует от высших сил специального присмотра. Игрок уверен, что кто-то сидит наверху и присматривает за ним, — чтобы он выиграл, чтобы шагов до следующего дома оказалось сколько нужно, чтобы трамвай пришел именно этот, чтобы карта выпала правильная, чтобы шар закатился в лузу. И чтобы все так было, и в отношениях с людьми тоже! «А иначе я не играю», — предупреждает судьбу игрок. Слово «судьба» вообще занимает в его жизни особое место.

А если все же не повезло — значит, судьба, я не виноват. Игрок может очень сильно на судьбу рассердиться. Пригрозить ей — раз так, я немедленно что-нибудь с собой сделаю!..

Кажется, у Маяковского это чувство было особенно сильным — что судьба ведет его, что он с судьбой договорился, что все у него будет прекрасно. Поэтому особенно сильная возникает обида, если вдруг что-то не так, как будто судьба была ему обязана и вдруг — обманула, обсчитала! И тогда — возмущение, бешенство, затем отчаяние. Невозможно, обидно проигрывать, проигрывать — это глупости! Судьба должна быть за него! В любви, в отношениях с женщинами все так же — не от него все зависит, а от них, они должны любить его так, как ему нужно.

«С Маяковским было страшно играть в карты… Дело в том, что он не представлял себе возможности проигрыша как естественного, равного возможности выигрыша, результата игры. Нет, проигрыш он воспринимал как личную обиду, как нечто непоправимое… Проигрыш для него был обидой, несчастьем, несправедливостью слепой судьбы»… Вот, все подтверждается… Это писал Николай Асеев, друг Маяковского.

У Маяковского была настоящая игровая зависимость — между прочим, игровая зависимость не излечивается. Но он никогда и не пробовал бросить играть.

Да, еще про игроков — игроки не то чтобы влюбляются чаще, чем другие, но они влюбляются более страстно. И склонны страдать, чтобы и им, и всем вокруг жизнь казалась ярче, могут даже угрожать самоубийством. Игроки чаще всего не могут общаться на равных, они могут либо подчиняться, либо подчинять, а на равных им никак невозможно. Они шумят, наскакивают, а на самом деле не уверены в себе.

Вот и Маяковский — в стихах он так настаивает на своей силе и огромности, как ребенок, который хочет казаться большим, чтобы его не обидели, не тронули.

А что у Маяковского было до Лили, какой его любовный опыт? Это очень важно, ведь, придя к Лиле, он принес с собой модель отношений с другими женщинами.

Мы всегда должны расплачиваться за его комплексы, вызванные другими женщинами… Даже если нам удалось схватить приглянувшегося мужчину чуть ли не в колыбели, все равно у него есть любовный опыт — это опыт его отношений с мамой, и с подружками в детском саду, и первая любовь. К примеру, у него были неудачные, очень тяжелые отношения в детском саду, и, пожалуйста, модель уже выстроена… Обидно, что мы расплачиваемся за других. Ничего не поделаешь. Но кто-то всегда расплачивается за нас.

Так что же было у Маяковского до Лили?

Бурлюк писал, что Маяковский «был малоразборчив касательно предметов для удовлетворения своих страстей», получая «любовь мещанок, на дачах изменявших своим мужьям — в гамаках, на скамейках качелей, или же ранней, невзнузданной страстью курсисток».

Ну и что? Случайные торопливые связи в этом возрасте — это не что-нибудь необычное, а скорее совершенно обычное. Мальчики всегда довольствуются непритязательным быстрым сексом, пока не встретят свою любовь.

Странно другое. Маяковский вел себя с женщинами как подросток.

Он мог назвать хорошенькую девушку «вкусный кусок мяса» и вообще на публике относился к женщинам крайне цинично — «ухаживал он за всеми, но всегда с небрежностью, как бы считая их существами низшего порядка. Он разговаривал с ними о пустяках, приглашал их кататься и тут же забывал о них». Были женщины, которых он обижал, были те, «которых он пугал своим напором». Если мужчина пугает своим напором, значит, он не уверен в себе, — это все женщины знают. Все это, конечно, двадцатилетнему мужчине немного не по возрасту — такое мальчишеское поведение. Но, может быть, у него было запоздалое развитие или комплексы.

И еще — Маяковский всегда громко хвастался своими победами. Если человек хвастается победами, значит, на самом деле нет у него никаких особенных побед, так, всякая ерунда… Маяковский, несмотря на свое хвастовство, был не очень опытен, в своей первой поэме написал, обращаясь к женщине, «отдайся», а Корней Чуковский его поправил, сказал — женщине не говорят «отдайся», говорят «дай». Наверное, Чуковский про себя улыбнулся, подумал — вот младенец, не знает даже, как с женщиной разговаривать.

Но до встречи с Лилей у Маяковского был не только секс в гамаках, у него были романы. Не то чтобы неудачные, а какие-то «страдательные». Девушка Мария Денисова неожиданно вышла замуж, девушку Веру Шехтель родители отослали за границу, потому что не хотели Маяковского. В общем, все время случался какой-то облом, как в дурных романах: любила, но вышла замуж, любила, но уехала… Его любили, но как-то не окончательно, и ни один его юношеский роман нельзя назвать счастливой любовью.

Из-за него или из-за девушек? Это были неправильные девушки, но все-таки это из-за него — он их сам выбирал, таких одинаково неправильных.

Красивый, гордый, заносчивый, остроумный, несдержанный, насмешливый, презрительный, самоуверенный, грубый. Никто же не знает, что на самом деле этот наглец — «ранимейший и утонченнейший». Что он боится, вдруг его не так поймут, не так оценят, не так полюбят, и от страха быть неоцененным ведет себя цинично и нагло. Что он человек с двумя голосами, так сказал о нем Горький. Что он «не знает себя и чего-то боится…», что он «человек своеобразно чувствующий, очень талантливый и — несчастный»… Что он мечтает о красивой беззаветной любви, нежной, как незабудка.

Но «хорошие девочки», которые смогли бы полюбить его так, как ему нужно, боятся его — он для них слишком красив, слишком горд и заносчив. Хорошим девочкам к нему даже подойти страшно.

Не боятся его очень уверенные в себе девушки, сильные, независимые. Но любовь-незабудку они ему дать не могут. Они и сами не хотят с ним оставаться, быстро разглядывают его комплексы, его страхи, зависимость от любви, и решают — он им не нужен.

Надежда Мандельштам очень точно сказала, что Маяковский был «поэт юношеской обиды». «Он кричит и жалуется, когда не всякая вожделенная игрушка попадает ему в руки. Подобно ребенку, он мечтает, чтобы взрослые, они-то и есть обидчики (каждая женщина для него — взрослая), раскаялись, когда уже будет поздно…»

А там, за этим цинизмом, одни мальчишеские комплексы. В нем вообще до странности много мальчишеского: склонность к позе, желание говорить о смерти, о самоубийстве, все это характерно для юных людей, — ах так, меня никто не понимает, отойдите и дайте мне побыть одному…

Мать Маяковского, вспоминая о его детстве, рассказывала, что ребенком Володя очень увлекался игрой с детьми и настаивал на том, чтобы все играли дальше, даже те, «кто уже устал и не хотел больше играть». А когда вырос? Да таким же он и остался, и в своих отношениях с властью и с женщинами хотел играть даже с теми, кто уже устал от него, настаивал, если с ним больше не хотели играть.

Ну вот и Маяковский, каким он пришел к Лиле. Гениальный поэт. Невротик с подростковыми комплексами. Невероятный красавец. Плебей с грязными когтями. Мальчик — несчастный влюбленный, сам разбивший множество сердец. Игрок. Мужчина, готовый к огромной любви к той, которая могла бы им управлять — мучить, делать счастливым, опять мучить. Поэтому он и выбрал Лилю, а не Эльзу.

Сестра Маяковского Людмила через много лет, в семидесятые годы, когда боролась с Лилей за право владеть главным советским поэтом Маяковским и за наследство, говорила о Лиле с ненавистью и презрением. Она говорила, что Лиля никакая не муза, а просто опытная женщина завладела мальчишкой, воспользовавшись его юностью и наивностью, беззащитностью и любовью… Как все, кто сильно ненавидит, она немного права и немного не права. Лиля действительно была опытной женщиной, а Маяковский наивным мальчиком — когда они встретились. Но потом никто не мешал Маяковскому повзрослеть.