Незнакомец издал звук, похожий на рычание. А потом просто протянул руку и взял Гвин за перевязанное запястье.

— Это что?

— Тебя не касается. — Она вырвала руку.

— Ты просто очаровательна, — усмехнулся он. — Она тебя укусила? Ты должна была умереть на месте, но смогла сбежать так далеко. Признаюсь честно, я впечатлен.

— Оцарапала, — процедила Гвин. — И я в порядке. У меня была королевская соль. И еще много чего полезного в сумке. До того, как моя лошадь сбежала.

Мужчина посмотрел поверх ее головы. Куда-то на поле, сквозь пелену дождя. Нахмурился. Где-то вдалеке с карканьем кружила та самая стая ворон.

— Пошли, — велел оборотень. — Надо уходить. Тебя нужно подлатать и посушить. И я отвечу на все вопросы. Уверен, у тебя их много.

— Я никуда не пойду. Я тебя даже не знаю. — Гвин хотела попятиться, но правый сапог накрепко увяз в глубокой грязи. Адептка чуть не упала.

— О боги, женщина, — незнакомец сделал к Гвин шаг и ловко вытянул ее из кляклой почвы, взяв за талию двумя руками, — это все, что тебя волнует? Ты хоть представляешь, сколько оживших трупов гуляет в окрестностях по ночам? Меня зовут Иврос. Норлан. Все. Мы знакомы. Теперь идем.

С этими словами он поднял ее на руки. Легко, будто ребенка. И быстрыми шагами пошел в сторону леса. Адептка решила не противиться.

— Гвинейн Гарана, — по привычке ответила она.

Заклинательница поймала себя на том, что фамилию мужа не назвала. Впрочем, она сочла, что это к лучшему. Потому как оборотень явно был знаком с Мейхартами и восторга знакомство ему не приносило. Судя по тому, как он отозвался о местном короле.

Мужчина кивнул.

Они были уже у кромки леса. Гвин вся сжалась, предвкушая, что сквозь кусты придется продираться. Но колючий подлесок расступился перед оборотнем. И сомкнулся за их спинами, оставив поле с его мертвецами далеко позади. Похоже, это действительно была его территория.

— Я правда адептка, — сказала Гвин, — но я не понимаю, что значит «очередная».

— Очередная, кого наш королек нанял, чтобы выгнать мертвецов из Нордвуда, — пояснил Иврос Норлан, пока они все больше и больше углублялись в лес. — Он много за кем посылал. Всякого разного рода колдуны и колдуньи здесь побывали за эти годы в избытке. Ты, наверное, двадцатая, — он сделал паузу, — а из тех, кто выжил, пожалуй, пятая.

Гвин фыркнула.

— Дилетанты.

Она почувствовала, как могучая грудь, к которой ее прижимали, задрожала от низкого хохота.

— Ничего смешного, — проворчала адептка, — просто все пошло слегка не по плану. Никто не предупредил меня о том, что ваш Пастырь Проклятых — неупокоенная ведьма.

Иврос перестал смеяться.

— Очень похоже на Мейхарта, — заметил он.

Гвин обвила шею оборотня здоровой рукой, чтобы было удобнее. А больной осторожно повращала. Запястье под повязкой отекло и пульсировало. Женщина скривилась.

— Болит? — спросил Иврос.

— Конечно, — коротко ответила она. — Мы идем в твою… берлогу?

Лес вокруг стал гуще и старее, но, странное дело, ни один сучок не зацепился за ее намокший плащ. Ни одна ветка не коснулась ни ее, ни могучего спутника.

— Можно и так сказать, — ответил Иврос. — У меня есть разные мази. Они не так хороши, как твои, я уверен. Но помогут. А утром я провожу тебя в Высокий Очаг. Надеюсь, у тебя там остался запас зелий. Твою лошадь уже не спасти, а вот снадобья у тебя и вправду хорошие. Раз смогли обратить проклятие.

— Они работают, только если применить их сразу. — Гвин подняла глаза и с негодованием взглянула на мужчину. — И с моей лошадью все в порядке. Я заклятием отправила ее в Высокий Очаг. Уверена, она уже почти там и все с ней хорошо. — Адептка зажмурилась и прошептала: — Только бы с ней все было хорошо. Потому что, если с ней что-то случится, я сотру весь их замок с лица земли. Это они мне толком ничего не рассказали. А я и не стала расспрашивать. Просто пошла к этой нежити в гости. С простым планом снять проклятие и упокоить. Сделала все четко, как по учебнику. Даже сердце ей вырвала. И сожгла. А она… убежала от меня. Ох. Дура. Какая же я дура!

Заклинательница с досадой скрипнула зубами. Ей стало мучительно стыдно за то, как необдуманно она вела себя. Потому Гвин уткнулась лицом в пропахшую зверем рубашку и затихла. Сердце мужчины стучало громко и размеренно.

— Любишь свою лошадь? — вдруг спросил оборотень.

— У меня, кроме нее, никого и нет, — устало ответила она.

В рассеянности или от утомления Гвин вновь позабыла о муже.

Внезапно ее осенило, что их свадьба была только вчера. Она наряжалась в красивое платье и шла к алтарю с предвкушением спокойствия и счастья. А сегодня уже успела дважды схлестнуться с нежитью, подвергнуться проклятию и потерять верную Пуговку. И теперь ее нес в лесную чащу какой-то здоровяк-оборотень. Просто нет слов, какие дивные времена настали.

Словно и не уезжала из Идариса.

— Стало быть, ты и есть тот медведь, который не дает охотиться в местных лесах, — предположила вслух Гвин.

— Угу. — Лес стал еще гуще, и мужчина пошел медленнее. — Я защищаю людей от мертвецов своими методами. И никого еще не убил, если тебя это беспокоит. Я только запугиваю. Чтобы уходили и держались подальше от старого Архейма и тех мест в Нордвуде, где гнездятся мертвецы.

— Ты прав, Иврос Норлан, — усмехнулась адептка, — у меня к тебе очень много вопросов.

— Береги силы, — ответил оборотень, — еще успеешь задать их все.

Ночь опустилась незаметно. Дождь все еще лил, хоть уже и не так сильно. Темнота вокруг сделалась настолько непроглядной, что казалась осязаемой. Гвин темноты не боялась, но предпочитала видеть, где находятся ближайшие деревья, дабы не врезаться в них, если вдруг придется бежать. Впрочем, от такого преследователя, как оборотень, убежать вряд ли удастся. Это вам не бестолковая нежить.

— Будет весело, если ты несешь меня в свою берлогу, чтобы сожрать заживо. — Адептка зевнула.

Иврос вновь рассмеялся.

— Просто уморительно выйдет. — Он с улыбкой покосился на мокрую рыжую голову у своей груди.

Где-то над их головами закаркала ворона. Но в темноте отыскать черную птицу было просто невозможно.

— Так это твои друзья? — вдруг догадалась Гвин.

— Конечно, — ответил оборотень, — а ты думала, они служат нежити?

— Ох, мне кажется, я вообще не думала, когда шла сюда, — проворчала адептка. — Отец бы меня убил, если б узнал, как глупо все вышло.

— Родители, — мужчина хмыкнул. — Мой тоже не подарок.

— Тоже оборотень? — на всякий случай уточнила Гвин.

— Лесник, — ответил Иврос, — но характер у моего старика такой несносный, что никому не пожелаешь. Сама убедишься. Мы почти пришли.

В подтверждение его слов впереди меж древними деревьями показался огонек. При дальнейшем приближении огонек оказался окошком в маленьком бревенчатом домишке с высокой двускатной крышей, устланной густым мхом. Из покосившегося каменного дымохода шел дым. Никакого забора вокруг. Только полянка с колодцем, колодой, навесом с дровами да парой хозяйственных построек, которые сейчас тонули во мраке. И тишина вокруг. Такая невероятная тишина, что слышно, как кто-то гремит посудой в домике.

— Милая берлога, — заметила Гвин.

Они вышли из леса на поляну перед домом. Иврос поставил адептку на ноги. Дождь все накрапывал, поэтому мужчина поспешил проводить промокшую гостью внутрь.

Переступая порог, адептка ожидала увидеть одно из двух: ловушку, полную обглоданных человеческих костей, либо холостяцкую хибару, заваленную всяким хламом и дурно пахнущую прокисшим пивом. То, что пред ней предстало, ни в одно из ожиданий не вписывалось.

Это был абсолютно нормальный деревенский домик, по-своему уютный и даже чистый. Костей нигде не наблюдалось. Зато были добротная печка, тяжелая дубовая мебель и даже простенькие половички на полу. И пахло не медведем или немытым мужским телом, а свежим хлебом. О том, что это дом лесника, говорило, пожалуй, лишь наличие самого лесника.

Сухощавый сутулый мужчина с коротко остриженными седыми волосами и такой же короткой бородой оторвался от приготовления ужина. Он окинул сердитым взглядом вошедших. Потом неторопливо вытер руки о домотканые штаны, в которые была заправлена изрядно полинявшая рубаха, и сурово спросил сына:

— Кого это ты приволок, паршивец? — Брови лесника сердито насупились, обрисовав глубокие морщины.

— Это Гвинейн, старик. — Иврос осторожно подтолкнул Гвин, чтобы она прошла внутрь. — Сегодня она наша гостья. А ты закроешь свой беззубый рот и будешь вести себя прилично.

Оборотень обратился к Гвин:

— Этот старый чудак — мой отец. Сархис Норлан. Не обращай на него внимания. Он уже давно выжил из ума. Заходи. Чувствуй себя как дома.

Иврос забрал у женщины ее мокрый плащ и повесил поближе к печи, чтобы побыстрее высушить.

— Паршивец, — процедил лесник.

Он зло зыркнул в сторону гостьи. А затем снова отвернулся к маленькому столику возле печки, на котором разделывал большую спелую тыкву. Старик тотчас позабыл о пришедших.

В помещении невыносимо вкусно пахло этой тыквой и горячим хлебом. Хлеб уже красовался на блюде в центре стола у окошка. В компании крынки с молоком. Такого дивного запаха не было даже на королевской кухне Высокого Очага. Оттого Гвин украдкой сглотнула, усаживаясь на стул возле стола.