Проснулась только утром — от шума льющейся где-то воды. Нефёд сидел на постели рядом со мной в облике трёхцветной кошки и злобно поглядывал на закрытую дверь. «Это не Власов», — сразу же я поняла по поведению домового. Жаль, что он не умеет разговаривать, когда превращается в кошку, а то обязательно спросила бы, кто там пришёл. Пришлось выяснять самой.
В кухне хозяйничала женщина пенсионного возраста — низенькая, пухленькая, и круглолицая. Первое, что мне бросилось в глаза — это яркое розовое облачко редких кудрявых волос на её голове. Я бы ещё поняла гранатовый оттенок или баклажан, но розовый…
— Доброе утро, — поздоровалась с ней хозяйским тоном, привлекая к себе внимание.
— Ой, здравствуйте! — широко улыбнулась она мне и перевернула на сушилке кверху дном чисто вымытую кастрюльку, в которой я вечером запаривала травы. — Я вас разбудила, да? Извините. Я Валентина, приходящая домработница. Раз в неделю здесь бываю. Пыль убрать, комнаты проветрить…
— Приятно познакомиться, — скривилась я, с тоской глядя на кастрюлю.
Домработница проследила за моим взглядом и растерянно моргнула.
— Оно воняло кислым, — пояснила она. — Я и вылила всё. Не надо было?
Я набрала в грудь побольше воздуха и заставила себя промолчать. Кто я такая, чтобы орать на прислугу Карпунина? Молча взяла со столика свой телефон, вернулась в спальню и позвонила Власову.
— Доброе утро, Анатолий Павлович! — рявкнула в трубку так грубо, что самой стало неприятно. — Нельзя было предупредить, что в эту квартиру домработница приходит иногда?
— Домработница? — сонно переспросил он. — Эля, сейчас пять часов утра. Какая домработница?
— Розовая, блин! Она мой настой в канализацию спустила, а в городе я такие травы для сбора не найду.
— Успокойтесь, пожалуйста, и просто пришлите мне список. В аптеке их можно купить?
— Издеваетесь? Я даже не знаю, свежие они должны быть, или сушёные тоже сойдут. Мне их Белена дала. А на поездку в деревню нам второй день подряд разрешение не дадут.
— Это срочно?
— Да! Вопрос жизни и смерти!
— Я сейчас приеду.
— Не надо никуда приезжать! Сама разберусь.
— Элеонора Але…
Я завершила вызов, бросила телефон на кровать, сжала кулаки и от души выругалась. Ну вот что за люди? Уже даже отравы спокойно нахлебаться нельзя.
— Плевать я хотела на ваши подписки, следствия и всё остальное, — приняла я решение. — Нефёд, мы домой едем. В деревню.
Во дворе в большом чёрном внедорожнике дежурили ребята, приставленные ко мне в качестве охраны Власовым. Наш вчерашний «хвост» я в пределах видимости не обнаружила, поэтому просто села за руль своей васильковой «десятки» и поехала туда, куда собиралась, ни перед кем не отчитавшись в своих действиях и намерениях. Внедорожник выехал следом. В шестом часу утра на городских улицах машин мало, можно передвигаться с нормальной скоростью, и я наслаждалась свободой, лишь изредка поглядывая в зеркало на машину своих преследователей. «Ну и пусть едут. Попрошу лешего, чтобы он их по лесу заблудил, а Белена меня от посторонних глаз спрячет, пока весь этот идиотизм не закончится», — думала я, выезжая из города на трассу. Бензина полный бак — можно не останавливаться. Красота!
Когда мы свернули в сторону Вырвинска и въехали на мост над рекой, на пассажирском сиденье под мягким тельцем Нефёда зажужжал телефон. От неожиданности домовой подпрыгнул и испуганно вцепился в мою голову. Я дёрнулась, резко вывернув руль вправо. Почувствовала удар, услышала грохот, поняла, что падаю, и… проснулась.
— Белена сказала, что тебе нужен вещий сон, — виновато заглянул мне в глаза Нефёд и прижал ушки. — Кошмар что ли получился?
Я нащупала рукой кнопку на светильнике, включила свет и уставилась в потолок, прислушиваясь к гулким ударам сердца в своей груди. Ничего себе сон!
— Принеси телефон, — попросила домового, когда вернулся дар речи.
Часы на экранчике показывали пятнадцать минут первого — ночь на дворе, я в постели, ничего не случилось. Отдала Нефёду оставшиеся шоколадки, а сама слопала ведёрко мороженого. Потом постояла немного под контрастным душем, окончательно пришла в себя и попробовала снова заснуть.
— Так сон ещё нужен или нет? — осторожно уточнил домовой, озадаченный моим поведением.
— Нужен, — ответила я, не раздумывая.
Этот сон тоже был кошмаром, начало которого точь-в-точь повторяло то, что я уже видела. Телефон не звонил, мост я проехала успешно, но потом на дорогу выскочила лисица, и моя машина в результате неудачного манёвра вылетела на встречную полосу. И третий сон закончился автокатастрофой, и четвёртый…
— Почему они все про один и тот же день, — нервно спросила я у Нефёда, чувствуя, что скатываюсь в истерику.
— Не знаю, — честно признался домовой. — Я просто мурлычу, а ты видишь сны.
Мне стало по-настоящему страшно. Я хотела узнать через вещий сон, не ошиблась ли Белена насчёт ребёнка, но почему-то видела собственную смерть. За руль садиться мне нельзя — это факт. Все происшествия случились за поворотом на Вырвинск, поэтому выезжать за город тоже нежелательно. И домработница ещё эта… Если она не выльет настой, мне вообще никуда не надо будет ехать.
«Не приходи. Не приходи. Не приходи…» — мысленно твердила я, глядя через окно на светлеющее на востоке небо и пытаясь залить в себя десятую по счёту чашку сладкого кофе. Вкусняшки закончились, снимать стресс было нечем, а к пяти часам утра ещё и голова разболелась. Когда со стороны входной двери донёсся звук открывающегося замка, меня прошибло холодным потом, но в квартиру вошёл Власов, а не домработница.
— Эля, вы почему не спите? — нахмурился он, окинув меня с ног до головы взволнованным взглядом. — С вами всё в порядке?
— Нет, — честно призналась я и глупо хихикнула. — Я схожу с ума.
— Ей кошмары снятся, — просветил визитёра Нефёд и пожаловался: — Всё сладкое уже съела.
Власов заглянул в морозилку, нахмурился ещё сильнее, потрогал мой лоб, подхватил меня на руки и отнёс в постель. Через минуту в моей подмышке оказался термометр, а ещё через три минуты меня заставили выпить лекарство от температуры.
— Я не заболела, — уверенно сообщила я Анатолию Павловичу, когда он вознамерился ещё и мокрую тряпку с уксусом мне на лоб положить.
— Ну да, — согласился он. — Вряд ли температуру тридцать девять градусов можно считать признаком болезни. Мороженого ещё купить?
«Точно. Мороженое. Я же его два ведра по полкило съела. Завтра разговаривать не смогу из-за ангины», — поняла я причину своего неожиданного недомогания, но признаваться в этом Власову не собиралась.
— Вы зачем приехали в такую рань? — поинтересовалась воинственно, всё же позволив сделать мне холодный компресс.
— Мне было неспокойно, — пожал он плечами, присел на край постели, вздохнул, помолчал немного и признался: — Я не понимаю, что со мной творится.
— Не надо, — попросила я умоляюще.
— Не буду, — пообещал он. — Спи.
Я широко зевнула, сонно сомкнула веки и попросила:
— Не разрешайте домработнице трогать кастрюлю с настоем.
— Какой домработнице? — прозвучал полный непонимания вопрос.
— Пенсионерке Валентине с розовыми волосами, — пробормотала я, проваливаясь в сон.
Это был хороший сон — тёплый, спокойный уютный. Я шла босиком по летнему лесу, а над головой громко пели птицы и шелестела листва. Ветра не было, а она всё шелестела и шелестела, как…
— Вода! Власов, нет!
Я вылетела из спальни со скоростью ураганного ветра и с ужасом уставилась на пустую кастрюлю в руках Анатолия Павловича. Вот тебе и домработница! Следовало после первой истории с вещим сном запомнить, что детали таких сновидений имеют свойство отличаться от реальности.
— Что? — растерялся Власов. — Я просто кастрюлю помыл. Варево твое в банку перелил и в холодильник убрал, чтобы не испортилось.
— Перелил? — переспросила я с истеричными нотками в голосе. — Не вылил?
Он снова потрогал мой лоб, а потом отправил меня обратно в постель с угрозой вызвать утром врача, если я не угомонюсь. Я угомонилась. Если настой никуда не делся, значит, и ехать за новыми травами не придётся, поэтому можно весь день проваляться под одеялом во избежание ужасов, предсказанных вещими снами.
— Там Серебрянский подключился, так что можно считать, что дело уже закрыто.
— На утопленника всё повесят?
— Ну да. Он же в розыске был за убийство. Отморозок полный. Художник, блин.
— А откуда сведения?
— С места жительства. На него вторая жена заяву накатала. Нашла в студии бабу мёртвую, с которой этот урод портреты писал.
— Эля уверена, что он на Артура работал. Она следаку так и сказала.
— А кто её вообще просил со следаками общаться? Я же русским языком тебе велел держать её подальше от этого всего. От неё на каждом шагу одни только проблемы.
— Мирон Олегович, вы не правы. Проблемы начались сразу же, как только вы начали ставить брату палки в колёса. Участие этой девочки в ваших распрях стало просто катализатором, ускорившим события.
— То есть это я во всём виноват, да?
— Не обобщайте, пожалуйста. Я вам уже столько раз советовал оставить Артура в покое, что со счёта сбился. Не мешайте ему. Ваши усилия его только раззадоривают, а страдают от этого посторонние люди. У вас бизнес, скоро будет своя семья. Если будете и дальше продолжать в том же духе, ничем хорошим это не закончится.