У меня такое впечатление складывалось, что неупокоенным духам на том свете поговорить не с кем. Всю эту информацию можно было в несколько фраз уложить без ненужных подробностей. И не попросишь ведь сократить поток сведений до самого важного. Мне вот эта вся предыстория зачем? Я и так знаю, что все условия были выполнены, поэтому и пребывала последние четыре месяца в твёрдой уверенности, что больше никогда не встречу на своём жизненном пути коварную мёртвую ведьму по имени Белена. Как, почему и зачем она вернулась — вот это интересно, да. Но с такими темпами повествования я состарюсь быстрее, чем самое главное услышу.

— …Нет на том свете ни Рая, ни Ада, милая моя, — добросовестно лила она мне в голову очередные откровения. — Загробный мир один на всех, но если кому-то в нём вечный покой полагается, то других вечные муки ждут. А мне ни то, ни другое не светило, пока сын твой не народится. Затащить-то меня Лёшка туда затащил. Крепко вцепился — не оторвать. Да только ему-то покой положен. Как снова по ту сторону оказался, так и безразлично ему всё стало. И ты безразлична, и проблемы твои. И я тоже. А моя-то душа живая ещё. Думаешь, приятно живой душе среди мёртвых находиться? И не вырваться оттуда никак. Я уж думала — всё, конец. И насолить ведь тебе напоследок так успела, что милости ждать не приходилось. Грехов-то много за душой, а я на муки загробные достаточно насмотрелась. Не хочу так. Спасибо, что дар колдовской при мне остался. Как родила ты, и возмездие для меня наступить должно было, так в магию-то всё и упёрлось. Не положена она мёртвым. Марфа вон тоже маялась, пока тебе свою силу не отдала. Только она муки приняла, потому как тоже зла много наделала, а мне это ни к чему. Я теперь не могу выбирать между миром живых или мёртвых, ты этот выбор за меня уже давно сделала, а вот покой вместо мук выторговать возможность пока ещё есть. Зло равноценным добром искупается. Того, что сделано, уже не исправить, но пока сила моя при мне, добра я больше сделать могу. Прощение твоё заслужить — это обязательное условие и уже половина дела, поэтому вариантов у тебя быстро со мной расстаться, сама понимаешь, нет. А как пойму, что всё зло искуплено, так по доброте душевной дар свой тебе отдам и упокоюсь с миром.

Великолепно! Какое счастье привалило! Ей, значит, мук в загробном мире не хочется, и поэтому во искупление грехов она теперь будет усиленно причинять мне добро и наносить пользу. Просто потрясающе! Восторгу нет предела! А главное — за меня уже всё решено. Моё дело маленькое — радоваться свалившимся на голову щедротам и фонтанировать благодарностью. Ну и чужой дар напоследок принять в качестве приятного бонуса к увлекательным перспективам.

За что? Ну вот за что мне это всё? Не знаю, как на том свете, а на этом покой мне, видимо, точно не положен. Вопрос — где я-то успела так сильно нагрешить, что расплачиваюсь за это при жизни?

Глава 9. У страха глаза велики

Первое, что я сделала, когда Белена вернула мне возможность говорить и двигаться — это объяснила ей, что чёрную ворону невозможно отмыть добела. Можно только перекрасить, но когда оперение сменится, оно снова будет чёрным. Не добрыми делами зло искупается, а искренним раскаянием. Если такого раскаяния нет, вечных мук на том свете избежать не получится.

— А это уже не твои заботы. Ты добро принимай, благодарной будь, а мнение своё при себе держи, — с важным видом заявила мне ведьма. — Вокруг тебя вон сколько всего творится, чему ты причин не знаешь. О своих бедах думай и от помощи не отказывайся, пока предлагают. В порядок себя приведи для начала, а то молоко вон уж по сорочке течёт.

— Оно не текло бы, если бы из-за тебя Власов ребёнка не увёз, — проворчала я в ответ.

Дверь она тоже перестала удерживать закрытой, поэтому у меня появилась возможность покинуть комнату. Понятно, что Белена теперь будет таскаться за мной повсюду, пока не поймёт, что её неискренние усилия выбелить добрыми делами чёрную душу бесполезны. И продолжаться это может очень долго — наличие колдовского дара упокоиться не позволяет, да мёртвая ведьма и сама на тот свет отправляться не хочет. Но мир мёртвых уже внёс эту душу в свои списки, и дар теперь не просто даёт отсрочку от неизбежного, а мучает.

Зимой я с помощью медиума говорила с покойной Марфой, и она рассказала мне, каково это — принадлежать смерти. Колдовские способности — это неотделимая часть души. Иногда бывают исключения вроде меня, но это большая редкость. И если ведьма или колдун уносят свой дар с собой в могилу, он становится проблемой. Магию обязательно нужно кому-то передать или завещать — человеку, природе, любому живому существу или даже неодушевлённому предмету. Если нет наследника, то можно написать книгу и связать магию с ней — тогда после смерти ведьмы вся её сила уйдёт в написанные слова. Можно сделать какой-нибудь амулет и отдать магическую силу ему. Практикующие ведьмы знают об этой необходимости и обо всём заботятся заранее, поскольку знают, что посмертие станет наказанием, если оставить дар при себе. Добрым он мешает обрести покой — напоминает о своём существовании и вызывает тоску по миру живых. Злые с его помощью пытаются вернуться, противятся положенному возмездию и беспокоят упокоенных. По этой причине в мире мёртвых существует подобие изолятора — маленький Ад для тех, кто не избавился от колдовства. Магия тянет душу обратно к живым, смерть — в другую сторону. Неупокоенные колдуны и ведьмы в этом изоляторе безмерно страдают вне зависимости от того, добрыми они были при жизни или злыми, знали о необходимости передать дар или нет. Единственный способ вырваться оттуда в мир живых и освободиться от магии — это призыв. Кто-то должен призвать неупокоенную душу. Марфу, например, призывал Назар. А вот кто призвал Белену и с какой целью — это уже вопрос. Этим человеком мог быть кто угодно из тех, к кому я обращалась за помощью, когда спасала Толю — имя-то ведьмы известно, а ритуал призыва не очень сложный.

Я плакала, когда сцеживала в раковину накопившееся молоко. Хранить его не имело смысла — у Власова было такое лицо, когда он забирал у меня сына, что надеяться на их скорое возвращение не приходилось. На мои телефонные звонки он не ответил. Куда поехал? Где они сейчас? Вещей никаких не взял ни для себя, ни для Владика. Он сына даже помыть не удосужился — я не нашла грязные ползунки ни в ванной, ни в нашей спальне. Так от огня убегают, думая только о спасении жизни. Неужели Власова наши прежние магические приключения напугали настолько, что у него развилась настоящая фобия? Но ведь он же согласился, чтобы я вернулась к колдовству, и даже предложил колодец для болотника выкопать.

Выйдя из ванны, я обнаружила полупрозрачный призрак Белены ползающим по ковру в гостиной.

— Что-то потеряла? — спросила брезгливым тоном, потому что своё отношение к ней скрывать не собиралась.

— Ты мне верить на слово не хочешь, я поэтому сейчас тебе доказательства предъявлять буду, — заявила она, приподняв край ковра. — Плошку дай, в какую мужики окурки складывают.

— Пепельницу что ли? — вопросительно приподняла я бровь.

— Угу, её, — кивнула Белена и выпрямилась во весь рост, сжимая что-то в бледном кулаке. — Ну чего встала? Тебе правда нужна или нет?

Я скрестила руки на груди и прислонилась плечом к дверному косяку.

— Нужна. Начни с правды о том, кто тебя с того света вытащил.

— Ну так дурында какая-то безбедной жизни возжелала и заговор с обращением к древним ведьмам читать начала, — беззаботно отозвался призрак. — Имён там нет, а слова призывные были, вот я первой и успела на них выскочить. Я разве не древняя? Объяснила дурёхе этой, что на том свете ни у кого несметных сокровищ нет, поэтому не заговоры читать надо, а работу искать. Не веришь, да?

— Не-а.

— Ну и не верь, — отмахнулась она. — Плошку давай. Сейчас мы домового твоего из его пакостливой шкуры вытряхивать будем.

Я только тогда поняла, зачем она по полу ползала. Домовые хоть и духи, но в воплощённом виде они лохматые — шерсть иногда теряют. А с шерстью домашней нежити много чего магического сделать можно. И вроде бы жалко Нефёда в лапы злой ведьмы отдавать, но ведь он реально врун бессовестный. А с того момента, как Белена появилась, он вообще на глаза показываться перестал и не откликнулся ни разу, хотя я его звала.

— Ладно, — согласилась я на экзекуцию над домовым, но не без сомнений.

Откуда мне знать, что это не подстава какая-нибудь? Я даже при прежних способностях видеть не могла, кому нежить служит, а без них… Но интересно ведь. И если хозяйка домовому не я, то причиной того, что с моей семьёй и вокруг меня творится, может быть кто-то посторонний. Кому-то надо, чтобы я снова от безысходности и обилия проблем головой о стены билась.

Власов не курит, но для курящих гостей пепельницу он сам купил, хотя по назначению она до сих пор ни разу не использовалась — стояла в серванте на полке рядом с бокалами для виски, поскольку в наборе с ними шла.

— Красивая посудина, — похвалила Белена, высыпала в пепельницу собранные шерстинки, присмотрелась к ним и выбросила несколько штук обратно на пол. — У тебя кошка линяет. Ты хоть бы прибиралась что ли, дитё всё-таки в доме малое. Вот наестся…