— Ты не отвлекайся, — намекнула я на то, что нотации относительно домоводства и ухода за ребёнком слушать не желаю.

— Ведро воды принеси, — потребовала она. — Как домовой выскочит, ты его сразу хватай и в ведро суй. Пытать его будем без жалости, пока во всём не сознается.

— А в чём он должен сознаться? — поинтересовалась я. — Может, объяснишь?

— Нет уж. Пусть сам всё скажет. Моим-то словам веры у тебя нет.

Я попробовала ещё раз позвать Нефёда — не отозвался. Принесла из ванны не ведро, а детскую ванночку — в неё больше воды влезает. Скатала ковёр, чтобы не намочить. Натаскала холодной воды. Для Нефёда хуже мытья пытки нет. Я его один только раз мыла — в Лесном, когда он в самый первый раз мне в облике грязной кошки показался. Вода и Граф — это всё, чего он боится.

— Может, собаку привести? — предложила я.

— Зачем? — не поняла Белена.

— А они с Нефёдом ненавидят друг друга, — пояснила я.

— Веди, — согласился призрак ведьмы. — Чем страшнее ему будет, тем быстрее разговорится.

Я привела в гостиную с улицы ещё и щенка — на поводке, чтобы по всему дому не носился. Графу присутствие духа пришлось не по нраву — пёсель сразу же вознамерился вернуться во двор, а когда не вышло, начал жалобно скулить и напрудил лужу.

— А раньше собаки тебя не боялись, — заметила я, обращаясь к Белене. — Говорят, что они дурных людей хорошо чувствуют.

— Сама ты дурная, — огрызнулась ведьма, дождалась, пока я закреплю поводок на трубе отопления, и наконец-то приступила к выполнению своего замысла.

Дружить с огнём у неё раньше получалось, но принадлежность к миру мёртвых, видимо, сказалась на магических способностях не лучшим образом. Воплотиться, например, Белена уже не могла. Зажечь даже крошечный огонёк у неё тоже не вышло, поэтому мне пришлось принести из кухни ещё и спички.

— Не смешно, — раздражённо скривилась она, заметив на моём лице усмешку. Пошептала что-то над пепельницей и скомандовала: — Поджигай.

— А если он не в доме? — спросила я, вынимая из коробка сразу несколько спичек.

— В доме, — уверенно ответила Белена. — Прячется трусливо. Знает, что я здесь, а удрать не может, потому как велено всегда подле тебя быть.

— Кем велено? — снова задала я интересующий меня вопрос, но в ответ услышала только повторный приказ:

— Жги, говорю. Сейчас сама всё узнаешь.

Я чиркнула спичками по коробку и бросила их в пепельницу. Лежащие на дне шерстинки вспыхнули, и одновременно с этим в мансарде раздался дикий вопль.

— Там у тебя ничего ценного нет? — невозмутимо поинтересовалась Белена.

Я ринулась к лестнице — мне только пожара для полного счастья не хватало. Ничего ценного в мансарде не было, но там лежали доски и запас обоев. Лестница угловая — в два пролёта. Я уже мчалась по ступеням второго, когда орущий огненный шар выкатился мне навстречу и чуть не сбил с ног. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что наверху ничего воспламениться не успело. А в ванночку Нефёд запрыгнул сам, спасая свою шкуру от огня. Белена приподняла призрачную юбку и сунула свою полупрозрачную ногу туда же, придавив ею домового.

— Хозяйка, спаси! Хозяйка! — вопил Нефёд, разбрызгивая воду по линолеуму. — Не верь ей! Она тебе смерти желает!

— Желаю, да, — подтвердила Белена спокойно. — И желаний своих не скрываю. А ты, подлец, признавайся, кому на самом деле служишь.

— Никому я не служу! Вольный я!

— Ну да, — скептически кивнул призрак. — Вольный. И честный. Эля, давай сюда пса.

Граф к этому моменту успел сделать под радиатором ещё одну лужу, забился в угол и смотрел на происходящее с неподдельным ужасом. Страх в нём перевесил ненависть к домовому.

— Иди сюда, лопоухий, не бойся, — вытащила я несчастного зверя из угла и понесла к ванночке.

Щенок отчаянно завизжал и начал вырываться. Поцарапал когтями мне руку и даже попытался укусить.

— Кидай его в таз! — отдала Белена очередной приказ.

— Да у него сейчас сердечный приступ случится, — возразила я, продолжая держать животное на вытянутых руках.

— Кидай, говорю! Собаку ей жалко…

Да, жалко. Граф-то ни в чём не виноват. Он маленький ещё и глупый. Я уже хотела было его отпустить, но заметила панику в глазах Нефёда, поэтому всё же бросила щенка в ванночку. Думала, что он выскочит и с визгом удерёт, но щенок вместо этого вцепился зубами в мокрую шкуру домового и начал с остервенением трепать своего врага. Белена медленно убрала ногу из воды и сказала мне с ухмылкой:

— А теперь смотри и слушай. Хорошо, что о собаке вспомнила, без неё дольше бы возиться пришлось.

Нефёд истошно орал. Граф с грозным рычанием терзал зубами и когтями его шкуру — вроде и мелкий ещё совсем, колобок лохматый, а всё же пёс. Вода из ванночки уже не только весь пол в гостиной залила, но и мебель забрызгала, и стены. Я никак не могла понять, почему домовой вырваться не может — он ведь сильнее. А потом Белена обошла меня со спины, положила мертвенно-ледяные ладони мне на плечи и ненадолго поделилась со мной тем, чего я была лишена. Она дала мне другое зрение — возможность видеть мир так, как я видела его раньше. Так, как видят его настоящие ведьмы.

— Видишь? — спросила она.

Я кивнула, потому что не нашла нужных слов. Граф рвал не домового — он отчаянно пытался содрать с мокрой шкуры Нефёда тёмное пятно, въевшееся в энергию домашнего духа чуть пониже его широченного рта. Это пятно опоясывало нежить на манер строгого ошейника с шипами, направленными внутрь.

— Собаки на тёмную колдовскую силу именно так и реагируют, — пояснила Белена. — У них это инстинкт. Поэтому в Лесном собак и не было ни у кого.

— Уберите! Уберите его от меня! — орал Нефёд, отбиваясь от щенка и захлёбываясь остатками воды. — Спасите!

— Почему он не убегает? — нахмурилась я. — Его ведь никто уже не держит.

— Страх его держит, — усмехнулся призрак ведьмы. — Этот домовой настолько же трусливый, насколько наглый. О спасении молит, а сбежать ума просто с перепугу не хватает, вот и весь секрет.

— Дарёна! Спаси! — вдруг выкрикнул Нефёд.

— О! А вот и истину подвезли! — обрадовалась Белена. — Поняла теперь, кто ему настоящая хозяйка? Готова моим словам верить? Ежели готова, собаку можно убирать, а я этого поганца подержу, чтобы сызнова не спрятался.

Глава 10. Если верить Белене

Если верить Белене… Нет, я знаю, что верить ей ни в коем случае нельзя, но выслушать-то её версию «правды» мне ничего не мешало. Так вот… Если верить Белене, то во всех напастях, обрушившихся на мою семью в последние дни, виновата Дарёна. Точнее, Мария. Имя сути не меняет, поэтому неважно, как зовут эту мерзавку.

— Дитё твоё само по себе дар необычный, потому как бесплодным мужикам плодиться несвойственно. А твоему мальцу природа ещё и от щедрот своих отвалила всё то, что для защиты ему ещё в утробе дадено было. Вся сила, с которой ты управляться не умела, ему перешла, но не так, как она тебе досталась. Его б разорвало, если б такую мощь сразу заполучил, поэтому подарком ему стала связь крепкая. С природой-матушкой он этой силой соединён, и дар его вместе с ним растёт. Колдуном не станет, потому как способностей нет, а природу понимать будет куда лучше, чем другие.

— С животными что-ли разговаривать? — уточнила я.

— Ты совсем что-ли умом повредилась? — выпучила она на меня свои прозрачные глаза-пузырьки. — На кой с ними разговаривать-то? Учёным он станет. Как это… Ну, которые природу любят.

— Экологом?

— Да неважно, — махнула она рукой. — Травником, геологом… Жизненная сила его от природы питается, понимаешь? И всю его жизнь так будет.

— Ну это не редкость, — пожала я плечами. — Таких людей много.

— Так-то оно так, — согласилась Белена. — Только вот природа заранее ни перед кем не отчитывается, кого она одарить подобным образом собирается, а после появления на свет к таким деткам уже не подступиться. Они от тёмного колдовства от роду защищены. Пуповинку-то кто срезал, а?

— Мария.

— Вот то-то же! А где теперь эта пуповинка? В каких целях её пользуют?

— Не знаю.

— И не узнала бы, если б не я, — с гордым видом заявила мне мёртвая ведьма.

— Ага, — согласилась я. — Если б не ты, мне не пришлось бы по колдунам помощи искать, в сугробе рожать и своими способностями за жизнь Власова расплачиваться. Благодарно кланяться за это в пояс не буду, уж извини.

— Тю, какие мы нежные… — фыркнула она. — Я тебя что ли заставляла кругами носиться, когда искомое под носом было? А Дарёна к тебе и без этого пришла бы. Она ж знала, какое дитё ты носишь. И понимала, каким оно родиться может. Наплела, что боль нужна, чтобы твой дар от всего лишнего очистился перед тем, как она его заберёт, а ты и поверила. Мучилась, страдала, силу природную два дня в себя без меры тянула, чтоб разродиться, а она тем временем свои дела делала. И коню твоему ретивому хомут создала, чтоб не брыкался, а по её указке скакал, и тебя болью изводила, чтоб ты себя помнить перестала. Знаешь, зачем? Если бы ты своей рукой пуповину срезала, то могла бы через сына силу природную получать. Способности, что от Марфы тебе достались, Дарёне ни к чему. Про часть души своей она не соврала, а во всём остальном обманула. Для того она дар твой отняла, чтоб ты колдовство видеть и понимать перестала. Не ведала чтобы, что она сыночка твоего ненаглядного к рукам прибрала.