И ушёл мыться. А я так и стояла посреди гостиной, чувствуя себя полной дурой. Хорошо ещё, что не начала с порога претензии выкатывать, а то совсем бы позорище было. Ещё и Нефёд масла в огонь моего стыда подлил:

— Нет никакого колдовства, хозяйка. С тебя три тортика.

— Мы на два договаривались, — напомнила я кисло.

— Ну так на два было за то, что во время ужина присмотреться надо, а время-то уж вон какое позднее. У меня дел тоже невпроворот, каждая минутка на счету.

Вот кого Власову в бизнес-партнёры брать нужно — с таким подходом фирма точно никогда банкротом не станет.

Позже за ужином Толя подал идею — вырыть и нам на участке колодец, чтобы выселить туда болотника. Так и быстрее получится, и проще, а то с моими темпами постижения магических наук к нам в подвал вся нежить на зимовку припрётся.

— Мне почему-то кажется, что этому духу не жильё нужно, а совсем другая помощь, — высказала я свои сомнения. — Он сам сегодня пообещал уйти. Видимо, есть и другие места, где он жить может. Это ведь Нефёд сказал, что болотнику жить негде, а он тот ещё сказочник. Да и в остальном… Если Степан своим ходом от болота до деревни дотопал, то что ему мешает уйти к полю, где его Аннушка обитает? Можно ведь и не на самом поле болото разводить, а поблизости где-нибудь, в овражке. Места-то ему много не нужно. А ещё я сегодня в лесу у первого встречного про Лисий Лог спросила, и он сразу же понял, что речь о болоте. Выходит, местные знают историю своего края, а Нефёд вещал, что о той деревне уже никто и не помнит даже.

— Элька, когда ты перестанешь верить всему, что слышишь? — со вздохом поинтересовался Власов. — Соседям, домовому, первым встречным… В Лесном тебя обманывали все, кому не лень, и Мария эта ещё потом. Ты как ребёнок, правда. Пальцем помани, сказку расскажи, на опасность намекни — ты и мчишься немедленно что-то делать, куда-то свой нос совать и во всех подряд врагов видеть. С фактами работать не пробовала?

— А разве наличие у нас в подвале болотника фактом не является? — уточнила я удивлённо.

— Это факт, да, — согласился Толя. — Ты этого болотника своими глазами видела. А реальную причину, по которой он здесь оказался, ты выяснила, прежде чем на лешего с кулаками набрасываться?

— Нефёд сказал…

— Я не спрашиваю, о чём тебе сказал домовой, — оборвал Власов моё оправдание на полуслове. — Он одно сказал, болотник другое скажет, леший — третье, первый встречный — четвёртое. Каждый истину по-своему нарисует, и ты опять запутаешься. Твоя проблема сейчас в чём? В том, что у нас нежить в подвале поселилась, или в том, что у этой нежити тоже проблемы есть? Чью проблему ты намерена решать — его или свою?

— Свою, но…

— Без «но», — снова не дал он мне договорить, причём довольно резко. — Мне Вера Ивановна весь вечер по ушам ездила сказками о том, какая Галина нехорошая. Двух мужей со свету сжила, со всеми местными мужиками переспала, с бесами дружбу водит, приворотами не брезгует, всех приворожённых под пятой у себя держит, а кто неугодным становится, того прочь гонит. И мрут эти бедолаги от любви безответной, как мухи. Просто чудовище какое-то, а не женщина. Судя по твоей сегодняшней выходке, соседушка наша и тебе нечто подобное наплела. И у меня теперь вопрос, Эля — ты всех местных мужиков от этого зла спасать намерена или только меня?

Я не нашлась, что ответить. Власов никогда на меня голос не повышал. Даже не знаю, что хуже — его обида или гнев. И ведь так спокойно этот разговор начинался, что я даже расслабиться себе позволила, а оно вон как повернулось.

— Эль, я готов принять твоё намерение вернуться в мир колдовства и магии, но не так, как ты это делаешь, — продолжал тем временем мой рассерженный супруг. — Во-первых, ты сама говорила, что способностей у тебя нет, а без них ты даже домового видишь только тогда, когда он этого хочет. Если меня и правда кто-то приворожит, как ты это поймёшь?

— Нефёд видит, — уныло отозвалась я.

— А есть гарантия, что он не соврёт?

— Нет.

— Ну тогда объясни, пожалуйста, как и с чем ты собираешься бороться, если проблема существует только на словах? Ты её видишь? Нет. А если начнёшь что-то делать, то как оценишь результат? Где гарантия, что колдовством, к которому у тебя даже способностей нет, ты не навредишь безвинному человеку?

— А ты уверен, что она безвинная? — огрызнулась я.

— А мне до неё вообще никакого дела нет, — парировал он. — Я просто не хочу, чтобы ты самобичеванием занималась после того, как незнакомого человека ни за что угробишь. Болотник в подвале — это факт, а коварные намерения Галины — просто сплетни. Вот когда они станут очевидным фактом, тогда уже другой разговор будет, а пока я тебя только об одном прошу — не делай глупостей, пожалуйста. Хочешь магии учиться? Учись, если тебе это необходимо, но руководствуйся при этом не сказками и сплетнями, а фактами. Над нежитью какие угодно эксперименты ставь, а живых без причин и доказательств какой-то вины не трогай, поняла?

— А то что? — не удержалась я от вопроса.

— А то мы с тобой разведёмся, я отсужу сына, и ты получишь полную свободу действий. Хоть ведьмой становись, хоть чёртом лысым, но без моего участия. Спасибо за ужин.

Вот так. Допрыгалась. И сделать ещё ничего не успела, даже толком не обдумала, а мне уже муж любимый такие условия ставит. И не сказал ведь «мы поссоримся», а сразу разводом пригрозил.

Нет, он прав, безусловно — магия не игрушка, и мы оба уже неоднократно в этом убедились. Оба пострадали так, что больше не хочется. Но можно же было в какую-нибудь другую форму свой протест облечь? Зачем так наезжать-то? Я же не дура, чтобы бездумно лезть в то, чего не понимаю. Хотела для начала обереги просто сделать — элементарные вещи, в которые нужно не магию вложить, а только душу и намерения. Не с кулаками на неведомых врагов набрасываться, а щитом семью от вероятного зла прикрыть.

«Он боится, а признавать это не хочет», — наконец-то дошло до меня. Не того боится, что я наврежу Галине или ещё кому-нибудь, а колдовства в принципе. После всего пережитого было бы странно не бояться. Я тоже боюсь. Мы ведь вместе решили, что в нашей жизни магии больше не будет. Может, она и не нужна? Живут же как-то люди без неё. Долго живут и счастливо. А я знаю, что с колдовством проще, поэтому и сую снова свою голову в этот хомут. Страшно, но лезу. А Власов этого не хочет. Он нормальную семью хочет. Нормальную жизнь. И я такой жизни хочу, да только вот не получается — Галина, может, и не злодейка, но болотник-то в подвале точно есть. И появился он в нашем доме неспроста. И не факт, что завтра ещё какой-нибудь незваный сказочный гость к нам не нагрянет. Чупакабра какая-нибудь, но уже не за помощью, а с недобрыми намерениями. А всё почему? Да потому, что бывших ведьм не бывает, и Власов сам это мне недавно говорил. А раз так, то у меня и выбора-то особого нет.

Глава 8. По доброте душевной

Этой ночью мы первый раз спали по разные стороны кровати. Власов повернулся ко мне спиной и отодвинулся, а у меня было такое чувство, будто бы я совершила что-то ужасное, но сама не знаю, что именно. Обидно и неприятно — я ведь ничего плохого не делала. Нагрубила малость незнакомому человеку, но это ведь не преступление. При этом Толя спал без задних ног, а я заснуть не смогла. Таращилась в тёмный потолок, гнала от себя дурные предчувствия, а потом не выдержала и ушла к Владику в детскую — там тоже кровать есть, и атмосфера не настолько тяжёлая с моральной точки зрения.

Владик не спал — лежал тихонько и улыбался погремушке-подвеске, которая медленно кружилась над ним, но встроенную мелодию не проигрывала, а только пощёлкивала заблокированным механизмом. Эта игрушка не крутится сама по себе, она кнопкой включается. И одновременно с движением начинает играть музыка. А свет в детской оказался выключенным, хотя я всегда оставляю лампу, чтобы ребёнок спросонья не испугался темноты — Владик кричать начинает, если ночью просыпается, а в комнате темно. Темноты-то уже сильной не было, потому что летом светает рано, но всё равно что-то не то.

— Нефёд, ты издеваешься? — негромко проворчала я, решив, что это домовой развлекается подобным образом.

Нефёд не отозвался, а Владик, услышав мой голос, сразу начал пыхтеть и активно сучить ножками и ручками — обрадовался, что мама пришла.

— Привет, моё солнышко, — улыбнулась я и на ощупь определила, что мой ребёнок уже успел не только проснуться, но и справить в ползунки все детские нужды.

Тоже странно — он в плане чистоты и сухости очень требовательный. Я месяцев с трёх начала по тональности крика различать, когда дитятко проголодалось, а когда оно требует, чтобы мама немедленно сменила пелёнки. Судя по содержимому ползунков, Владик уже давно должен был возмущённо вопить, а не улыбаться. И соска на полу валяется, а её утрата — это вообще катастрофа.

Подняла соску, включила свет и вынула сына из кроватки, чтобы помыть и переодеть. Он со счастливой улыбкой немедленно поймал пальчиками мои волосы и потянул в рот.

— Не-не-не, дорогой. Это кака, — запротестовала я, отобрала у него прядь и строго нахмурилась. — Нельзя каку в рот совать.