А с мамой всё обстояло намного сложнее. К ней в голову я лезть не хотела. Я её десять лет не видела и даже не интересовалась, как она живёт. Она забыла обо мне, а я — о ней. Мы обе виноваты, и теперь непонятно, имеет ли смысл это исправлять.

Магия перенесла меня на лестничную площадку — к двери родительской квартиры. За этой дверью я выросла. Там я плакала, обижалась на всех и обрастала комплексами. Оттуда я хотела сбежать и сбежала сразу же, как только закончились школьные годы. Для меня ничего хорошего за этой дверью никогда не было. Странное чувство — столько лет прошло, а я по-прежнему не хочу снова открыть эту дверь и переступить порог. Так и стояла в нерешительности, подняв руку к дверному звонку, пока дверь не открылась сама, и на пороге не появился незнакомый мужчина лет пятидесяти пяти.

— Здравствуйте, — удивлённо моргул он. — Вам кого?

— Маму, — ляпнула я первое, что пришло в голову, и добавила: — Я Эля.

— Эля? — переспросил он. — Дочка что ли?

— Ну да, — кивнула я.

— Ну так мама твоя уже три недели как на кладбище. Опоздала ты, дорогуша, — сообщил он.

— Как на кладбище? — нахмурилась я. — Ко мне Володя приезжал месяц назад. Всё нормально вроде было.

— Месяц назад было, — подтвердил мужчина. — А потом был несчастный случай. Ты извини, но я тороплюсь. С братом связь поддерживаешь, вот с ним и разговаривай. А я за последними вещами заезжал. Можешь передать ему, что никаких претензий я на вашу квартиру никогда не имел. На вот, отдашь наследнику.

Он сунул мне в руку ключи от квартиры и торопливо сбежал вниз по лестнице. А я стояла как громом поражённая. Мамы больше нет, а Вовка не счёл необходимым даже сообщить мне об этом. Вот почему он не появлялся повторно в Мизгиревке и не донимал меня — он унаследует мамину квартиру, а больше ему ничего и не надо.

В квартиру я заходить не стала — не смогла. Оставила ключи соседке и заодно выяснила, как произошла трагедия. Если честно, то я первым делом на Вовку подумала — с него станется. Но нет, мой брат к смерти матери никакого отношения не имел. Она на работе погибла. Зашла на склад накладные отдать, а там с автопогрузчика какие-то коробки тяжёлые на неё упали. Виновника уже уволили, он под следствием.

Я была на кладбище — постояла немного у свежей могилы, размышляя о том, как жестоко обошлась с нами судьба. Отца решила не навещать — у него своя жизнь. Если бы захотел общения со мной, нашёл бы способ связаться. Вовка же нашёл.

Вовка, кстати, звонил мне. Телефон я вместе с бездонной сумкой с собой взяла, чтобы Власов ненароком не выпустил Белену или анчутку. Я как раз собиралась уйти с кладбища, когда услышала звонок. Ответила. Поговорили. Братик раз сто, наверное, извинился передо мной за гадости, которые успел сделать мне за всю жизнь. И про маму рассказал. А я сказала ему, что и так уже всё знаю. Не знала только, что она завещание составила на его имя — как будто предчувствовала, что умрёт. Или для того, чтобы он перестал донимать её насчёт квартиры. Да какая теперь разница?

Больно. А что поделаешь? Посидела на лавочке у кладбищенских ворот, поплакала. Подобрала увядшую хризантему, начала обрывать на ней лепестки… И благодаря провидческому дару всплыло всё, чего мне уже не исправить.

* * *

— Хозяйка, беда! — встретил меня Нефёд, когда я снова очутилась в мансарде нашего с Власовым дома в Мухино.

— Ещё одна? — с кислой миной спросила я. — И какая на этот раз?

— У кошек блохи! — сообщил он с таким видом, будто извещал меня о том, что на дом вот-вот свалится огромный метеорит.

— А разве не ты у нас тут домовой, которому положено гонять мышей и насекомых? — осведомилась удивлённо.

— Ну так я и гоняю, — развёл он руками-лапками. — Я их прогоняю, они уходят, а потом Муха и Батон выходят погулять и снова приносят эту орду на себе в дом. Это ж не домашние вредители, а звериные. У меня над ними власти нет.

Вот что это — проблема или мелкая неприятность? Для меня второе, а для домового — вообще катастрофа. Его не столько шокирует, что блохи по дому скачут, сколько то, что они пушистых любимцев грызут.

— Пф-ф-ф… — шумно выдохнула я, надув щёки. — Ладно, пойдём мыть кошек.

— Мыть?!

Я и забыла, что водные процедуры вызывают у Нефёда приступы паники. Кошки тоже не особенно любят купаться, но других быстрых способов избавления от блох я не знаю. Магией если только, но к колдовству представители семейства кошачьих тоже относятся далеко не восторженно.

— Хорошо, попробуем договориться с блохами, чтобы они наших котов не трогали, — предложила я Нефёду другой вариант решения проблемы.

Пошутила, конечно. Я ведьма, да, но блохам это до фонаря. У них интеллекта не больше, чем у табуретки. А Нефёд поверил. Приволок ко мне в мансарду сначала Муху, а потом и Батона — договаривайся, мол. И при этом так доверчиво на меня смотрел, что мне аж стыдно стало. Добыла с помощью блюда спрей от блох, резиновые перчатки и пару ошейников, обработала зоопарк, а потом прояснила ситуацию.

— Либо магия, Нефёд, либо химия. Других способов просто не существует. Теперь имеющиеся блохи сдохнут или разбегутся, а новые какое-то время приставать к нашим кошкам не будут. Но лучше бы мы их всё-таки помыли, правда. Так быстрее было бы.

Оставила беднягу сокрушаться над тем, что от его друзей теперь воняет, а сама спустилась вниз, чтобы выбросить перчатки и вымыть руки. Знала, что Власов непременно заметит изменения в моём настроении, поэтому сообщила сразу:

— Мама умерла три недели назад. Соболезнований не надо.

— Почему? — нахмурился он.

— Почему умерла? — уточнила я. — Несчастный случай на производстве.

— А насчёт соболезнований?

Я в ванной вымыла руки, вытерла их, прошла в кухню, включила чайник, села за стол и только после этого снизошла до объяснений.

— Белена как-то говорила, что все мои жизненные проблемы происходят из душевной пустоты, которая предназначена для магии. Якобы из-за этого дара я выросла несчастной, никчёмной и лишённой родительской любви. Знаешь, она была почти права. Раньше я не понимала ничего, а теперь хватает способностей, чтобы во всём этом разобраться. Моя пустота, Толя — это не дар. Это предназначение. Я знаю это потому, что теперь обладаю способностью видеть прошлое и будущее. Ты тоже имеешь право это знать, и о нашем с тобой будущем я скажу немного позже, а сейчас расскажу немного о прошлом, которое тебя не касается. Если ты, конечно, не против. Мне просто нужно сказать это кому-то, иначе правда сведёт меня с ума.

Он был не против, и я рассказала ему то, что увидела, когда ревела возле кладбища, бездумно обрывая лепестки на увядшем цветке хризантемы. Моему провидческому дару не нужны карты — необходимы только цель и простые действия, через которые можно сбросить лишние эмоции. Хризантема вполне сгодилась для того, чтобы разум раскрылся, и внутренний взор отыскал причину моих неправильных отношений с родственниками.

Меня вообще не должно было быть. Отец завёл роман на стороне и ушёл из семьи. Подал на развод. Мама вернула его приворотом. Она не была ведьмой. И она не знала о последствиях приворотной магии то, что знаю я. Она нашла какую-то тётку, которая дала ей «рецепт семейного счастья», завязанный на кровной магии. Это сложная магия, нехорошая, но действенная. А последствий у неё — хоть отбавляй. И общий ребёнок, рождённый после приворотного ритуала, нужен как вытяжка для слива всего негатива, положенного в наказание за такое колдовство. Я родилась не для того, чтобы меня любили. Мама забеременела мной только потому, что хотела защитить семью от последствий своих же желаний.

— Её предупреждали о том, что ребёнок будет бельмом на глазу для обоих родителей, но его придётся растить и воспитывать в семье. Кормить, одевать, дать образование, проявлять внимание и родительскую заботу. Они вырастили меня, воспитали, а потом отправили в институт и забыли. А Вовка просто видел их отношение и думал, что тоже имеет полное право меня не любить.

— И твоя мать пошла на это всё осознанно? — недоверчиво спросил Власов.

— Представь себе, да, — грустно усмехнулась я. — Оказывается, бывает и так. Я в лепёшку готова была разбиться ради хотя бы капли родительской любви, но, как выяснилось, не для того меня родили. Моё предназначение и жизненный путь были обозначены заранее.

— Элька, ну так не бывает, — возразил Толя, безуспешно пытаясь отыскать в бесчеловечном поступке моей матери хоть что-то человеческое.

Я вздохнула и ответила:

— Бывает, любимый. Недавно я вырвала тебя и сына из своего сердца, потому что не хотела страдать. Это не то же самое, но из той же оперы. Люди способны на многое ради своих желаний.

— Но ведь твои родители всё равно развелись, — напомнил он.

— Угу, — кивнула я. — Развелись. Это пожизненная магия, но отец два года назад пережил клиническую смерть, и все магические настройки слетели. У него аневризма в голове была большая, операцию делали, и что-то там пошло не так. А после этого приворот действовать перестал на обоих. Папа уже не хотел ничего в своей жизни менять, но маме он надоел, поэтому они и разошлись. Возможно, её смерть не была естественной. Последствия приворотной магии долго могут сказываться.