Глава 15

Больничные коридоры всегда навевали на меня тоску и страх, а когда ты знаешь, что встреча, которая произойдет в этих стенах в ближайшее время, не сулит ничего хорошего, и вовсе не хочется туда идти. В голове на повторе звучит голос Дашки: «Твоего папу положили в третью городскую. Скорая привезла. Кажется, подозрение на инсульт».

Я — плохая дочь, я знаю. И из-за чего папа разнервничался и у него поднялось давление — тоже в курсе. Тут не нужно быть ясновидящей, чтобы понять откуда ноги растут. Проблемы со здоровьем у него давно, а тут бахнуло, он накрутил себя и понеслось.

Хотя, может оно и к лучшему? Не в смысле, что папе плохо, а в том, что его, наконец, обследуют, пролечат. Если он не сбежит раньше. До этого мама никакими коврижками не могла заманить его туда. Какой уважающий себя мужик будет по больничкам валяться? У таких, как мой папа две беды и одна лечится, а вторая сама проходит. Так для чего ему больничный?

Вздыхаю, накидывая на плечи белый халат. Считаю палаты, прикидывая где находится та, которая мне нужна.

Вот что мне сказать отцу при встрече? Привет, пап, прости меня? Пап, не злись, но я не вернусь к Славе? Ты только не нервничай, но я подаю на развод? Что? Или опять врать как вчера?

Рано или поздно мне придется рассказать им правду. Вопрос в другом — примут ли они ее? Я ведь и раньше не скрывала своих проблем, но родители упрямо не желали ничего слушать, считая мои жалобы нытьем капризной девочки, избалованной современным веянием феминизма. А семья это что? Правильно — терпение, понимание, гибкость, женская мудрость, прощение. Вот и учись быть мудрой женой. Учись обходить острые углы. А то что люди скажут?!

А конфликты в любой семье бывают. Бьет? Так ты язык держи за зубами, не выделывайся. Пьет? Так не каждый же день, имеет право! Изменяет? Про это я сама узнала только недавно. Хотя, уверена, и тут Славе найдут оправдание — он же мужик! Полигамия, хороший левак укрепляет брак, погуляет и вернется, сама виновата — недодала чего-то. Список можно продолжать до бесконечности. А вот в мою защиту — ничего. Ни одного аргумента. И так всегда.

Я гоню от себя грустные мысли, но они опять и снова вгрызаются в самое больное место. Что делать? Отвернуться от родителей в такой момент? Окончательно оборвать родственные ниточки? Не могу я так. Но и возвращаться к мужу я более не намерена — с этим вопрос закрыт. А отец с матерью сейчас начнут давить.

Как найти золотую середину? И с семьей сохранить связь, и отстоять свою свободу? И чтобы без последствий? Папа ведь опять разнервничается.

Делаю глубокий вдох, набираюсь смелости и вхожу в палату. Просторное помещение на четыре койки, две из которых пустуют, запах лекарств, стойки для капельниц в углу, тумбочки советских времен. А вот ремонт свежий.

— Мам, пап, — торможу уже на пороге. — Как… дела?

Родители синхронно оборачиваются. Отец полулежит на кровати, мать сидит рядом. В палате виснет пауза. Я физически ощущаю, как тяжелеет воздух, как он превращается в вязкую субстанцию при моем появлении и его становится почти нереально вдохнуть.

— Я наверное пойду покурю, — решает мужик с соседней койки, замечая неловкость.

Встает и выходит в коридор.

— Пришла, значит, — как приговор выдыхает отец.

Я мнусь на пороге, мгновенно теряя весь боевой настрой. Да и не было его. Была надежда на что-то, на какое-то чудо, на взаимопонимание, которого никогда не было. Так с чего бы ему взяться теперь?

— Хотела узнать как твое здоровье.

Мама тут же цепляет на лицо злую маску и идет в атаку.

— Нет, ты посмотри на нее! Хотела узнать она! Что ты хотела узнать? Добила отца или нет? Так любуйся — его чуть не парализовало вчера по твоей милости. Довольна?

— Ира, помолчи! — осаждает ее папа. — Я сам с ней разберусь.

Меня кидает в жар. Я снова чувствую себя маленькой беззащитной девочкой, загнанной в угол, совсем как в детстве. Беспомощной и жутко провинившейся. Виноватой во всем, виноватой кругом, даже в том, что посмела родиться на свет.

— Я не хотела, — мямлю, кусая губы.

Отец и правда выглядит неважно. Бледный, под глазами темные мешки. Под ребрами что-то больно колет. А если бы он правда превратился в овощ? Если бы его не стало? Смогла бы я простить себя? Оправдать? Смогла бы жить дальше с пониманием, что отец умер из-за меня?

— А что ты хотела? — обманчиво спокойным тоном спрашивает папа.

И эта его напускная мягкость давит сильнее, чем крики и упреки.

— Я переживала. Пришла как только узнала. Пап, прости меня.

Я замолкаю, опуская взгляд. Мама рвется в бой, но отец ее тормозит.

— Переживала, говоришь? Самой не стыдно так нагло врать в лицо? Вчера, значит, не переживала, а сегодня внезапно начала? Ты мне одно ответь: за что ты нас с матерью так позоришь на старость лет? Чем мы заслужили это?

— Пап, я не…

— Молчать! — рявкает он и мама тут же спохватывается.

— Игорь, тебе нельзя нервничать! Успокойся, не обращай внимания. Видишь же, что она это нарочно делает. Ни стыда, ни совести. Никого не жалко. Только о себе всю жизнь и думает. Мы для нее все, а она вот так отплатила за нашу доброту, — суетится, поправляя подушку и пытаясь назад уложить мужа.

От ее слов становится горько. Чувствую себя так, словно мама действительно права и я на самом деле тварь неблагодарная.

— Мне Слава изменял, — произношу глухим голосом в свое оправдание.

Не то, чтобы жду поддержки, но уж к тому, что происходит дальше, я точно не готова.

— Господи боже мой, тоже мне оправдание! — Всплескивает руками мама. — Нашла на что жаловаться. Эта баба старше твоего мужа на десять лет и уж точно тебе не соперница! Ну сбегал он несколько раз к ней пар выпустить, что с того?! Тебе хуже жить стало или обделили чем?

Я застываю истуканом от шока. Даже рот открываю от изумления:

— Ты знала? Мама, ты знала и молчала?

Неверность мужа стала для меня последней каплей. Я ведь до последнего закрывала глаза на его отношение ко мне. Терпела крики, упреки, претензии, рукоприкладство, оправдывала, надеялась, что вот это точно было в последний раз, считала виноватой себя, но когда соседка, жалея меня или преследуя свою выгоду, рассказала и даже показала фото целующихся Славы и ее племянницы, меня бомбануло. Как будто нажали спусковой крючок. Чаша терпения переполнилась и вечером, когда муж вернулся домой, я высказала ему все в лицо.

Моя ошибка была в том, что я не остыла. Нужно было как следует обдумать эту новость, решить как действовать, подготовиться, а я как была на эмоциях, так и бахнула ему все в лицо. И то, что все знаю, и что ухожу от него, и чтобы катился он к своей дорогой Светочке далеко и надолго.

Я не обратила внимания, что он пьяный. Да и было все равно в таком состоянии. Мне дали карт-бланш в руки и я торопилась его использовать. Сейчас понимаю, что подсознательно давно ждала повода, чтобы уйти. Хорошего такого пинка. Поэтому, наверное, и сорвало крышу от радости, что вот он — повод. Теперь я точно права!

— Господи, Алина, тебе не десять лет, чтобы летать в облаках. Разуй глаза, посмотри на реальность взрослым взглядом! Мужчина — он глава семьи, он — добытчик, опора. Ты молиться на него должна, что он взял тебя такую, содержал, обеспечивал твои хотелки, а не обвинять в том, что он пару раз сходил налево. Кто из мужиков сейчас не ходит? Ну кто, скажи мне?

Я прячу взгляд. Мне стыдно обсуждать эту тему при отце.

В голове мелькает мысль, что если все так, как она говорит, то и папа не безгрешен? Он тоже ей изменял?

— Ты себя в зеркало видела? — не унимается мама. — Не модель, чтобы выделываться и перебирать мужиков. Кто на тебя посмотрит такую?! Бока свисают, задница как у коровы. При плохой жизни так не откормишься. А теперь что ты будешь делать? На паперти стоять зарабатывать?

— Мама, хватит! — не выдерживаю ее прессинга.

Я даже не знаю, что более обиднее звучит из ее слов — то, что Слава — святой добытчик и опора, кем он для меня никогда не был или что у меня задница как у коровы и мне далеко до модели?

Нет, я никогда не считала себя красивой. Стройной тоже нет. Я прекрасно знаю свои недостатки и не выпячивала свое я. Да, не красавица, но и не такая уродина, какой меня сейчас выставляет собственная мама.

— Правда глаза колет? Или так рвешься зарабатывать самой?

По ее саркастичному тону понятно какой именно заработок она имеет в виду.

— Вообще-то у меня высшее образование, — напоминаю непослушными губами.

— Вот об этом я сейчас и жалею! — в лоб заявляет родительница, еще больше вгоняя меня в ступор. — Мы тебе его дали, чтобы у тебя ума прибавилось, а не чтобы ты нас с отцом на старость лет позорила. Если бы я знала, я бы тебе хвост тогда прищемила. Высшее образование у нее есть, смотрите-ка! Значит, можно на семью, на мужа плевать? Самостоятельная стала? У нас в роду никто не разводился! Я что людям теперь скажу? Почему дочь от такого хорошего мужа ушла? За что родного отца в гроб свести хочет?

— Да хватит с ней нянчиться, — грубо обрывает отец, уставший молчать. — Хочет катиться по наклонной — пусть катится! Только вот знай — помощи от нас ты не дождешься! Родителей у тебя больше нет, так и запомни!