— Да я вообще в целом весьма потрясающая личность, мой кесарь. — И, не выдержав, сорвалась: — Тэхарс, вы вдруг стали неимоверно невосприимчивы к моим мыслеобразам, так что скажу прямо — вон отсюда!

Дракон опрометью бросился к выходу, и спустя краткий миг его стремительного полета к горизонту мы с кесарем остались одни. А впрочем, о чем это я — не одни, нет. Остались я, кесарь и его ярость по поводу временного поражения.

Неожиданно губы кесаря дрогнули, и Араэден совершенно спокойным тоном поинтересовался:

— Временного?

— А вы в себе сомневаетесь? — удивленно спросила я.

И удивление было совершенно искренним.

— Нет, — холодно ответил император.

— Вот и я в вас совершенно не сомневаюсь, — печально сообщила ему.

Печаль была тоже совершенно искренней. Говоря откровенно — хотелось бы усомниться, да не приходится. В смысле, поводов не было, нет и, боюсь, не предвидится.

— Какая вера в меня, нежная моя, я поражен, — саркастично произнес император.

После чего вновь, развернувшись к уже использованной вдоль и поперек чаше, начал было умываться… ровно вот до того момента, как я про чашу подумала.

— Я не использовал ее вдоль и поперек! — с яростью прорычал кесарь.

И я начала старательно думать о красоте этих крайне странных на все вершины гор, и о снеге, их покрывающем, о зеленоватом оттенке неба, о… звездах. А почему я вдруг подумала о звездах?

— Кари, — позвал вдруг кесарь, отвлекая от мыслей о звездах, чтобы сообщить печальные известия: — Я расширил границы моего восприятия твоего сознания на весь Эрадарас.

Едва не свалилась с кровати. Видимо, от радости.

— Ты так забавно злишься, нежная моя, — продолжил император.

И что бы это значило?!

— То, что ты злишься? — насмешливо переспросил кесарь.

— Расширение границ вашего контроля надо мной! — не поддалась я на подначку.

Меня… в очередной раз проигнорировали. Кесарь вновь принялся плескаться в уже пользованной воде… В ожидании посмотрела на императора, но мне ответили насмешливым:

— Я тоже поддаваться не намерен.

«А жаль», — раздраженно подумала я.

Продолжая издевательски молчать, властитель Эрадараса доплескался, после создал полотенце, тщательно его использовал, насмешливо поглядывая на меня при этом.

— Слово «использовать» звучит пугающе часто, — пояснил он причину своей насмешки.

— Оно вообще не звучит! — раздраженно ответила я.

— Логично, — проявил неожиданное согласие кесарь.

После чего прошел к постели, и я уже почти смирилась с тем, что нашей общей, по причине чего была несколько недовольна тем, что мою собственность таскают по всяческим пещерам совершенно без объяснения причин!

— Недовольная моя, причина слишком очевидна, чтобы я брал на себя труд ее озвучивать.

Всегда в глубине души знала, что он ленивый, но чтобы настолько?! Хотя чему удивляться после всего, что я видела в Праере.

— Ты невыносима, — заметно сдерживая улыбку, произнес кесарь.

После лег в изножье кровати, вытирая руки, и выразительно посмотрел на меня. Я на него, обратив внимание на то, что на полотенце появляются, а затем практически сразу исчезают кровавые отпечатки. Присмотрелась к ладони кесаря и поняла, откуда кровь.

— Это не стоит твоего внимания, сейчас все пройдет, — учтиво сообщили мне. После чего император поинтересовался: — О причине догадалась?

Откинувшись на подушки, поправила одеяло, максимально укутываясь, и проанализировала события вчерашнего дня. Итак, что у нас вчера было:

1. Обозвала этот мир — плюс во всем, включая последствия.

2. Испытывала на себе одновременно два весьма сомнительных удовольствия: поцелуи кесаря и атаку темных — минус, но без последствий.

3. В моей команде появился Адрас — несомненный плюс.

4. Начала разбирательства с лордом Ларвейном, конкретно с ним мы и разобрались, с самим Лунным дворцом разбираться еще предстоит — плюс.

5. Основала первый из свободных человеческих городов — плюс, жду последствий.

6. Удалось провести успешные переговоры с гномами — плюс, также в ожидании внушительных перспектив.

7. Не удалось договориться с Акьяром — минус, но без последствий.

— Нежная моя, а ты в этом уверена? — вкрадчиво поинтересовался властитель Эрадараса.

— Не сомневаюсь даже, вы сами сказали, что все последствия возьмете на себя, соответственно, лично для меня да, без последствий, — гордо ответила я.

А вот мысли, в отличие от произнесенных слов, были иными. Совершенно иными. Акьяр принц Ночного ужаса — грозный противник, слишком грозный, чтобы оставлять его в живых теперь, когда стало ясно, что союзником он не станет. Впрочем, вспомнив его вчерашнее послание, решила, что так даже лучше. Я так поняла, из темных самые нормальные — это Адрас и Юранкар, остальные на всю голову странные, безмерно жестокие и да, имеют виды на гномских женщин.

— Извращенцы, — посмеиваясь, произнес кесарь.

— И не говорите, — вставила я.

— Я и не говорил, лишь резюмировал твои выводы, но…

Взгляд его серо-призрачных глаз заметно стал темнее, и кесарь произнес:

— Нежная моя, из всех моих… «братьев», — он выделил это слово интонацией, — Акьяр единственный, кто, поставив цель, начинает фанатично ее добиваться. Не видя преград, не учитывая последствий, не замечая никого и ничего вокруг.

Да, я это поняла, причем сразу. Поэтому и готова была практически на все, лишь бы перетянуть принца Ночного ужаса на нашу сторону. И будем откровенны — я понятия не имею, в чем был мой просчет. Акьяр принял вызов, явился во дворец кесаря, бросая уже собственный вызов — и не мне, мы вполне мило беседовали… Что пошло не так?! Где я ошиблась? Не знаю, но начинаю осознавать, насколько кесарь был прав, предупреждая об опасности игр с чувствами темных. Впрочем, чувства никогда не были моей сильной стороной, мне в целом не следовало в это лезть. Вот только вариантов особо не было — так уж созданы мужчины, что их привязанность к семье можно уничтожить только одним способом — привязанностью к женщине. Что ж, по крайней мере, я попыталась. А жизнь такая штука, что лучше сожалеть о содеянном, чем о том, что не успел сделать.

— Согласен, — продолжая вытирать сочащуюся из-под ногтей кровь, подтвердил кесарь. — И в чем-то твой просчет оказался верен — Акьяр со скандалом ушел из семьи, утратив всяческий интерес к устремлениям правящего рода и в целом к Тэнетру. Он вышел из этой весьма — до вчерашней ночи — увлекательной игры. А знаешь почему, нежная моя?

Помня все сказанное о принце Ночного ужаса, предположила:

— У него появилась цель?

— Именно, — подтвердил кесарь, пристально глядя на меня.

Выразительно и с намеком. С конкретным намеком!

— Нет… — прошептала, отказываясь верить. — Нет-нет-нет, только фанатичного темного мне сейчас и не хватало!

Тысяча дохлых гоблинов и беспрерывный Народный суд, это провал! Просто полный и абсолютный провал! И что мне делать?!

Я вскочила с постели, содрогнулась от продувшего, казалось, до костей ледяного ветра, вернулась, закутавшись в одеяло, села. У меня была паника. При этом никакого страха — за себя я не боялась совершенно, уже привыкнув к постоянной защите кесаря и чувству собственной неуязвимости вследствие этого, но…

Но, Великий Белый дух, борьба с Акьяром и усиление моей безопасности, во-первых, сожрет массу жизненно необходимого мне времени, а во-вторых, жестко ограничит в передвижениях. Потому что Акьяр на «А», а значит, противостоять ему в случае несомненных нападений смогут только Адрас и кесарь. Но вот на Адраса я бы сейчас рассчитывать не стала, Акьяр, несомненно, знает обо всех сильных и слабых сторонах брата и просчитает его на раз.

Дохлый гоблин!

— Да, в ситуации ты разобралась мгновенно, нежная моя. — Кесарь осмотрел пальцы, кровь с которых сочиться перестала, перевел взгляд на меня и сообщил: — Но, как и всегда, упустила важный и во многом фактически решающий нюанс. Впрочем, в этом вся ты.

Он поднялся, прошел к выходу из пещеры и встал там, продуваемый ледяным ветром и, казалось, совершенно этого не замечающий.

А я ждала неминуемого приговора.

И он последовал:

— Из дворца без меня ни шагу. В те редкие моменты, когда я буду действительно занят, ты будешь находиться здесь.

Это конец. Это просто конец.

— Я предупреждал, нежная моя, — обернувшись и взглянув на меня, напомнил император. — В любом случае ничего фатального не произойдет, это я тебе гарантирую.

— Ничего фатального?! — сорвалась на фальцет.

И я бы еще сорвалась на что-либо, но под ледяным взглядом кесаря погиб не один душевный порыв, мой постигла та же участь.

— Ладно, — нервно выдохнула, — и сколько времени вам потребуется на то, чтобы устранить Акьяра?

Кесарь не ответил.

Несколько секунд ветер продолжал развевать пряди его волос, покрывшиеся на кончиках льдом, овевать тело императора изморозью, припорашивать сорванными, видимо, с ближайшей снежной вершины снежинками, которые скользили по слишком смуглой для элларов коже, не касаясь ее… Но одно движение владыки Эрадараса, и снег закрутился вихрем вокруг него, а на теле пресветлого словно из самого этого снега соткалась белоснежная рубашка, темно-серые мятые брюки сменились алебастрово-белыми, сапоги остались все того же гранитного цвета, серый сверкающий камзол довершил образ.