— Эй, это нечестно! — Я быстро повесила куртку и побежала за подругой. — Раз начала, договаривай!

Света еще немного помучила меня, явно мстя за дачу, и наконец выдала:

— Ерофеев вернулся.

Казалось, из-под ног тут же ушел пол. Я покачнулась и схватилась за стену.

— Как вернулся? — прохрипела я. В горле мигом пересохло. — Не может быть!

— Вот так. — Света была довольна, что я так впечатлилась. — Он теперь с бэшками.

Наш бывший одноклассник Женя Ерофеев… Его исключили после скандала в девятом классе. Для меня все, что касалось его, было очень сложно… Еще утром я так рвалась в школу, ждала этого дня, как праздника, но сейчас больше всего хотела оказаться снаружи и убежать. В голову полезли мрачные мысли и вопросы без ответов. Как Жене позволили вернуться после того, что он сделал? И во что теперь превратится моя жизнь?

Хорошо бы нам не пересекаться подольше, но… рано или поздно это ведь произойдет?

На первом уроке ожидался классный час. Мы сидели в закрепленном за нами кабинете биологии. Одноклассники увлеченно переговаривались: многие не виделись с марта, когда всех отправили на карантинные каникулы. И теперь всем нашлось, что друг другу рассказать. Весной, когда началась ковидная заварушка и нас отправили на домашнее обучение, мы все были взбудоражены, чувствовали себя героями голливудских фильмов-катастроф. С восторгом смотрели новости, наблюдали за тем, как в магазинах стремительно тают гречка и туалетная бумага (которых наши родители накупили в достаточном количестве). Мы пересматривали старые фильмы про пандемии, вирусы и зомби-апокалипсис, особенно «Носителей» и «Заражение». Я даже начала фанфик на «Ваттпад» про влюбленных парня и девушку, разлученных карантином, но забросила. Потом эмоции сменила скука — побочный эффект карантина. Никуда не сходить, все закрыто. До августа было ужасно тухло. А потом открылись кафе, торговые центры и кинотеатры, и конец лета немного сгладился.

Вскоре пришла Инна Григорьевна. Она была нашей классной руководительницей еще до разбивки учеников и сейчас тоже осталась с нами, а руководство над бэшками взяла какая-то новенькая училка. Инна Григорьевна — словно оживший плакат «Родина-мать зовет!»: у нее жесткое отстраненное лицо и бесформенная фигура, которую обычно дополняют не менее бесформенные свитера.

Мы начали обсуждать планы и мероприятия. Конечно, больше всего нас интересовал Осенний бал, предстоящий в конце октября. Девчонки с лета выбирали наряды: Юля давно приобрела платье, Ирочка просидела на диете пять месяцев. Бал откроется вальсом, и моя Света все лето занималась танцами по онлайн-урокам, чтобы уж наверняка пройти отбор. Но перед обсуждением бала предстояло выбрать старосту. Чистая формальность: уже пять лет староста у нас Се́вер Панферов, и в этом году традиция сохранилась. Когда вопрос решился, Инна Григорьевна наконец перешла к волнующей всех теме:

— Нам нужно шесть пар из параллели, которые будут открывать бал вальсом. Есть ли желающие?

В воздух выстрелили руки, среди них — Светина.

Вдруг распахнулась дверь, и на пороге появился Черепанов. Марк пришел к нам в восьмом классе и с первых дней получил статус школьного хулигана. Он часто доводил учителей своими шуточками и выкрутасами.

— Алкаши — лошары! — закричал он. — Вы бы видели нашу новую классуху — пэрсик! — Марк поднес руку ко рту и поцеловал пальцы, будто торговец в овощной лавке, расхваливающий свой товар.

— Вали, бомжара! — Все засмеялись, кто-то кинул в Марка стеркой.

— Черепанов! Закрой дверь с той стороны! — У Инны Григорьевны покраснели щеки.

Но Марк не уходил. Он пристроился сзади к стоящему у двери скелету и стал двигать тазом вперед-назад. У Инны Григорьевны выступили на шее красные пятна.

Класс ревел и гудел. Учительнице еле удалось выгнать Черепанова. Когда все в конце концов угомонились, у Инны Григорьевны вспотел лоб и дрожал кончик носа. Это третья стадия ее гнева. Страшнее только бордовые уши. И вот когда дело доходит до ушей, жди беды: обычно посылают за директором.

На перемене по дороге от туалета до кабинета мы со Светой и сами увидели новую классуху бэшек, Валерию Антоновну — привлекательную шатенку с тонкими чертами лица. На ней была узкая юбка-карандаш, губы накрашены винной помадой. Очень элегантная особа, не поспоришь. Валерия Антоновна несла в руках ноутбук, поверх которого возвышалась башня из папок и бумаг, и тщетно пыталась открыть дверь кабинета. Проходящий мимо ученик помог ей.

— И вовсе она не «персик». Обычная, — хмыкнула Света.

— Да ладно! Нос какой, и глаза, и губы…

— Нос такой любой сможет сделать, только бабосики плати. Кстати, видела новенькую из 11 «б»? Динку Харитонову.

— Это такая светленькая, на карпа смахивает?

— Ага. Это дочка Валерии.

— Да ладно! — поразилась я. — Они вообще не похожи. У Динки нос с лимон.

— Вот я и говорю, бабосики заплати, и вместо лимона — аккуратная долька.

После второго урока мы пошли завтракать. Из-за пандемии на походы в столовую и находящийся там же кафетерий наложили ограничения. Младшеклассники ели прямо за партами, пятые и шестые классы могли ходить в столовую после первого и четвертого урока, седьмые, восьмые и девятые — после третьего и шестого, десятые и одиннадцатые — после второго и пятого.

— Есть ли какие-то местные правила? Ну, скажем, не брать булочки с корицей, потому что у поварихи аллергия на корицу и она обчихивает выпечку? — двигая поднос по ленте, весело спросила та самая новенькая Дина, стоящая передо мной в очереди в кассу.

Я засмеялась.

— Нет, нет. С булочками все в порядке, можешь брать.

Дина выдохнула и затараторила:

— Ну, хорошо. А то в моей старой школе ходил слух, что повариха лечит подагру компрессами из сырой картошки.

— Что?! Ф-у-у! — поморщилась я. — А вообще, у нас тут тоже был случай. Два года назад вскрылось, что столовка поставляет просрочку. Даже полиция приезжала.

Дина с комичным ужасом посмотрела на содержимое подноса.

— Нет, нет, сейчас уже все в порядке, школа поменяла столовскую компанию.

— Ну, слава богу. А то я уж стала думать, что хуже — есть картошку, которой лечат подагру, или картошку «дорблю»…

Мы опять засмеялись. Дина мне понравилась — забавная и общительная. Даже жалко, что она учится не с нами.

Два наших класса сдвинули несколько столов, будто намечался грандиозный юбилей, и сели вместе. Мы были самой многочисленной группой. Я поискала глазами Женю и, не обнаружив его, немного расслабилась.

— Можно к вам? — Я втиснулась между Светой и Ромой.

— К-конечно! — Рома отодвинулся, пропуская меня.

Подруга недовольно оглядела мой поднос.

— И где кексик?

Ох, черт!

— Блин, прости, совсем забыла, — виновато сказала я и, обернувшись, с тоской глянула на огромную очередь. — Свет, давай завтра?

— Что, заболталась со своей новой подружкой? — заворчала она.

— С подружкой? — не поняла я, а потом меня осенило, что речь про Дину. — А-а-а! Да Динка просто забавную историю рассказала про ее старую столовку…

— Ты обещала мне кексик. — Подруга поджала губы.

Вздохнув, я повторно оглядела очередь — нет ли кого из наших в начале? Но одноклассников я не увидела.

— Давай я тебе в автомате что-нибудь куплю, а?

— Не нужно мне ничего в автомате, — заупрямилась подруга.

Тут между нами втиснулся Марк. Он двинул недовольную Свету задом и обратился ко мне:

— Мисс Гимназия, пойдешь сегодня ко мне в гараж? Оба класса собираются, но если ты сильно настоишь… — Он пошленько зашептал на ухо: — …можем пойти вдвоем.

Я закрыла лицо Марка ладонью и отвернула от себя.

— С тобой, Черепанов, я пойду только на виселицу, и то в качестве твоего палача.

— Да она теперь не Мисс Гимназия! Она мисс Колумб или мисс Магеллан! — заржал Дима, сидевший неподалеку.

— Эй, мисс Кук, как там твой парус? — поддержал шутку Витя. — Расскажи, как оно было?

Все с интересом посмотрели на меня. Я многообещающе усмехнулась.

Меня неспроста осыпали морскими шутками. В начале марта мы с семьей и друзьями родителей отправились в морское путешествие. У папиного друга есть капитанские права, и в Турции мы арендовали старенькую яхту. Планировали вернуться 10 марта, но случился карантин, и все границы закрыли.

Мы застряли в море на два с половиной месяца! Яхте просто не давали разрешения причалиться. У нас не было проблем ни с пресной водой, так как на борту находился огромный бак, ни с основной едой — рыбачили и готовили на плите. А вот с топливом вскоре началась беда. Нам мало где разрешали заправиться даже без выхода на сушу. Часто, когда мы подплывали к берегам, в море появлялись лодки с контрабандистами, которые предлагали еду, воду и топливо в десять раз дороже обычных цен, а то и выше. Один раз мы с Олежеком, моим младшим братом, взяли у них по сникерсу за девять евро. И боже, это был самый вкусный сникерс в моей жизни! Мы ведь уже смотреть на рыбу и крупы не могли; все сильно похудели. Вдобавок у нас не было интернета, а телефонная связь ловилась с переменным успехом. Один раз мы «пропали с радаров» аж на три недели. Бабушка чуть не схватила инфаркт: столько времени от нас не поступало никаких вестей!