Она ждет моего ответа.

А я тупо смотрю на нее. Ну и как, поздравлять ее со всеми титулами?

Она нетерпеливо вздыхает, не дождавшись реакции.

— Рита, барменша, сообщила мне, что вы новая владелица цветочного магазина на Харбор-стрит.

— Да, верно.

— Последнее время магазином занималась только Женская гильдия…

— Да, спасибо, это было очень любезно с вашей…

— …и я не знаю, как наши дамы отнесутся к этой новости. «Гирлянда маргариток» стала им очень дорога. Вы купили магазин?

— Нет, я внучка Розы. Она оставила мне его по наследству.

— Вы и внучка Розы?!

Она вытаращивает глаза, как будто услышанное повергло ее в шок.

— Да, а какие проблемы?

Не знаю, на всех ли так действует эта дамочка — судя по реакции Джейка на ее появление, то да. Во всяком случае, я начинаю заводиться.

— Все зависит от того, как вы собираетесь поступить с магазином. — Кэролайн деловито одергивает кардиган. — На Харбор-стрит не может находиться что попало. Если вы надумаете продать магазин, надо будет поставить в известность приходской Совет.

— Как я уже твердила всем и каждому, — я бросаю взгляд на компанию за столом, — я еще не знаю, что делать с магазином. Я еще не решила.

Серо-стальные глаза Кэролайн меряют меня с ног до головы.

— Вообще-то на цветочницу вы не похожи, — презрительно заявляет она. — Не пора ли подумать о переменах?

Обычно я после такой провокации в горло вцепляюсь, но здесь общественное место, и на нас уже оглядываются. Не стоит устраивать скандал прямо в день приезда. И я прикусываю губу.

— Ваша бабушка тоже не была деловой женщиной, — продолжает Кэролайн. — При ней магазин не приносил особых доходов. Я знаю, я просматривала бухгалтерские книги. Возможно, приток новой крови — это именно то, что нужно Сент-Феликсу. Вы сами могли заметить, что вид у магазина обшарпанный.

Ну, хватит.

Я отодвигаю стул, поворачиваюсь и нависаю над ее щуплой фигурой, как башня. Пока я сидела, Кэролайн из-за своей напористости казалась гораздо крупнее.

— Может, бабушкин магазин не из самых новых и не самых крутых, — слышу я собственный голос, на удивление отчетливый и спокойный, хотя физиономия у меня вся пылает. — Но в нем было кое-что, чего вы, Кэролайн, похоже, не заметили, в отличие от всех остальных. В нем была душа.

Я чувствую дрожь в ногах, стоя перед ней. Прилюдно выплескивать свои чувства — это не для меня. Но что-то во мне полыхнуло, когда Кэролайн вздумала обливать презрением бабушку и ее магазин, и я не могла не ответить.

Кэролайн ошарашена этой вспышкой не меньше меня. Она яростно пялится, потом озирается, проверяя, кто еще это слышал. И, как всегда, когда где-то назревает свара, люди в пабе притихают.

— Даже удивляюсь, как это я в вас сразу Розину внучку не признала. — Она пытается сохранить лицо, продолжая бой. — Фамильное сходство налицо.

И, не устояв перед искушением куснуть меня, добавляет:

— Та тоже была скандалисткой.

— Ого, — слышу я голос Джейка, наблюдающего за стычкой. — Пятнадцать-тридцать, удар за Поппи.

— Это моя-то бабушка была скандалисткой? — Я тщетно пытаюсь держать себя в руках. — Сильно сомневаюсь. Она была спокойным и добрым человеком. Она прожила в этом городе почти всю свою жизнь и любила его, и любила свой магазин. А вы сами-то здесь давно, Кэролайн? Я погляжу, большим специалистом стать успели.

— Все тридцать очков, — произносит Джейк достаточно громко, чтобы мы его услышали.

Кэролайн насмешливо вскидывает бровь.

— За все это время я ни разу не видела, чтобы вы наведывались к своей бабушке, Поппи. Не слишком-то вы заботливая внучка.

Глубокий вздох Джейка. Шепот:

— Тридцать-сорок.

Спокойно, Поппи. Держи себя в руках.

— А вам, конечно, известно все, что происходит в городе? — цежу я, а у самой сжимаются кулаки. — Да наверняка! Вы из тех кумушек, которые вечно во все свой нос суют и все про всех знают, верно?

— Ничья! — восклицает Джейк, и мы обе бросаем на него злые взгляды.

Кэролайн открывает рот, чтобы что-то сказать в свою защиту, но я перехватываю инициативу.

— Я хочу поблагодарить всех жительниц Сент-Феликса за то, что они присматривали за магазином, это было очень любезно с их стороны. — Я бросаю взгляд на стол, за которым сидит Женская гильдия, хотя часть компании уже успела разойтись по домам. И наношу решающий удар: — Но теперь здесь я, Кэролайн. И заниматься «Гирляндой маргариток» буду я, и никто другой. Может, я не самая хорошая внучка и не самый умелый флорист, но в магазине постараюсь работать так, чтобы бабушка могла мной гордиться!

И умолкаю, когда соображаю, что брякнула. Ой, нет! Правильно мама говорила: язык у меня слишком длинный.

Я только что у всех на глазах согласилась заниматься цветочным магазином?

Я поворачиваюсь к Джейку: тот ухмыляется.

— Игра окончена! — произносит он одними губами.

Причем в мою пользу.

Раздаются аплодисменты: это Рита ликует за стойкой.

— Да здравствует Поппи и ее волшебный магазин!

Волшебный? Я это уже слышала.

Все вокруг заказывают выпивку и поздравляют меня с новым начинанием, а Кэролайн потихоньку смывается со своими прихвостнями. Хотя подозреваю, что мы с ней еще увидимся. Встречала я таких «председательниц»: они не любят мириться с поражением.

— Ну что, — говорит Джейк, когда восторженная толпа вокруг потихоньку рассасывается, — кажется, нам все-таки придется поговорить о цветах.

Глава 7

Гербера — беззаботность

На следующее утро я просыпаюсь в спальне, залитой солнечными лучами, пробивающимися сквозь занавески.

Ничего себе. В Лондоне я привыкла к наглухо закрытым шторам. Я переворачиваюсь на другой бок, натягиваю покрывало на голову и пытаюсь заснуть снова. Какое там: в голове крутятся события вчерашнего дня, и я ложусь на спину и смотрю на неровный потолок.

После моего нечаянного объявления в пабе Джейк проводил меня домой, а потом пешком отправился к себе. Поскольку он выпил, то фургон благоразумно оставил возле гавани. О магазине он больше не заикался — понял по моему молчанию, что мне многое надо обдумать, и я была ему благодарна за это.

Что меня дернуло ляпнуть такое Кэролайн и всему пабу? Я была уверена в своем желании остаться в Сент-Феликсе не больше, чем в прогнозе погоды на побережье.

Но, как я сама не далее как вчера заявила Джейку, раз сказала, так и сделаю. Путь к отступлению отрезан.

И все-таки, получается, пора мне браться за дело. Я и цветы! Я перекашиваюсь. Этот союз явно не из тех, что благословляются на небесах.

В спальне становится теплее, и я думаю, что в Сент-Феликсе выдастся приятный, солнечный денек. В такой, пожалуй, лучше сводить с городом знакомство. Я сбрасываю покрывало и задумываюсь.

А почему я, собственно, решила, что поселиться в тихом городке возле моря — такая уж плохая идея?

Что меня ждет, если я возьму обратно данное слово, сбагрю кому-нибудь магазин и вернусь в Лондон? Меня выгнали с работы в гостинице, у меня по большому счету не было друзей, и жила я в крохотной квартирке над винным магазином в Барнете — вытребовала себе самостоятельность, после того как наотрез отказалась работать с Вайолет и Петал в Ливерпуле. И это отличный повод не ходить к Терезе: ее ассистент мне уже четыре раза названивал, чтобы перенести на другое время последний сеанс, который я отменила. К моей досаде, мама взяла на себя расходы по лечению, хотя все остальные расходы я оплачивала сама. Переубедить ее не удалось, как я ни пыталась.

Но торговать цветами… От одной этой мысли мне делается не по себе.

А если мне кто-нибудь поможет? Тогда меньше придется возиться с цветами самой. Возьму на себя всю деловую рутину, а всем остальным пусть помощник занимается!

Эврика! Попробую, а если не получится, уеду до наступления зимних холодов. Как хорошо будет провести здесь лето…

Я лежу в постели, в восторге от своего плана, по моим стандартам весьма недурного. На какое-то время не только маму порадую, но и жителей Сент-Феликса.

Внезапно кто-то барабанит во входную дверь.

Кого там принесло? Я смотрю на часы и обнаруживаю, что уже почти восемь. Хорошо я повалялась, предаваясь мечтам.

Я выбираюсь из кровати и прямо в пижаме шлепаю через холл и кухню. Приоткрываю переднюю деревянную дверь и выглядываю через щель.

Уж не знаю, кого я там ожидаю увидеть во вторник в восемь утра, но определенно это не взбудораженный клубок ярких лохматых волос.

— Привет, ты Поппи? — спрашивает клубок, пытаясь засунуться в щелку.

Я приоткрываю дверь чуть шире.

— Да… А ты кто?

— Эмбер. Меня твоя мама послала, — сообщает она так, как будто я должна быть в курсе.

— В самом деле?

— Да, помочь тебе с магазином. Она же говорила?

— Нет.

— Странно. Она собиралась тебе позвонить… — Эмбер задумывается, запускает украшенную кольцами пятерню во всклокоченные рыжие патлы и морщит веснушчатый нос. И вдруг спрашивает: — Сегодня же среда?

— Нет, вторник.

— А, вот оно что! — И она воздевает руки кверху. — Она должна позвонить тебе сегодня. Я посеяла сутки где-то над Атлантикой.

Она смотрит на меня и улыбается.