Круз сидит возле нее на корточках, его плечи высоко поднимаются и опадают. Он берет ее за руку.

— Не отключайся, Виви, не уходи. Ты мне нужна. Ты нужна всем нам.

«Я им всем нужна, — думает она, а потом: — Он назвал меня мамой».

Виви слышит в отдалении звук сирены. На происходящее невозможно смотреть. Бедное ее тело, бедный Круз! Виви поворачивает голову — и встречается лицом к лицу с женщиной средних лет с аккуратно подстриженными пепельно-светлыми волосами, в летящем белом платье и шелковом шарфе, замысловато повязанном вокруг шеи.

— Прошу прощения? — говорит Виви.

Женщина, стоящая перед ней, кажется, состоит из плоти и крови. У нее в руках планшет, как будто она организатор литературного обеда. Виви кажется, что дама сейчас назовет номер ее столика.

На кончике носа у женщины примостились очки для чтения. Шарф выглядит элегантно и дорого — Виви разглядывает сложный анималистический орнамент на шелке фирменного оранжевого цвета, который позволяет определить, что это «Эрме» (ох ты боже мой!), а вот очки — простые, как будто куплены в аптеке.

— Здравствуй, Вивиан, — говорит женщина, — добро пожаловать в Предел. Я Марта.

Лицо Марты кажется знакомым. Она смутно напоминает Виви…

— …вашу первую читательницу, Марибет, — говорит Марта. — Да, это моя младшая сестра.

— Быть того не может! Вы сестра Марибет Шумахер?

Когда вышел первый роман Виви «Дочери дюн», Марибет Шумахер купила двадцать экземпляров и раздала всем своим влиятельным подругам. Эти подруги рассказали о книге своим подругам, и соседкам, и невесткам, и так далее, и так далее, и так далее, как в той дурацкой рекламе шампуня. И так появился клуб верных поклонниц Виви.

— Была сестрой Марибет Шумахер, — поправляет Марта. — Она отправляла мне все ваши книги до самой моей смерти, меня не стало два года тому назад. Я жила в Мемфисе, и мне нравилось читать про пляж.

Мемфис. Виви была там, когда ездила в турне в поддержку книги, но она жила в районе университета и запомнила только ресторан «Сентрал Барбекью» и комплекс, на территории которого совершала пробежки. Виви так и не выбралась в центр, чтобы погулять на Бил-стрит или посмотреть на уток в отеле «Пибоди». Твердила себе, что успеет в другой раз.

Но другого раза уже не будет!

— Но они не поэтому приписали меня к вам, — говорит Марта. — Это случайное совпадение.

— Приписали?

— Я — ваш Человек, — поясняет Марта. — Помогу вам пройти переходный этап.

— Мне кажется, здесь какая-то ошибка.

— Все так говорят.

Виви показывает вниз, туда, где лежит ее тело. Приехала скорая, и Круз бросился по Кингсли-роуд в сторону «Мани Пит». Он скажет детям. Виви нужно что-то предпринять. Вдруг Марта каким-то образом поможет ей отмотать все назад?

Виви пытается заглянуть в планшет.

— А у вас есть какая-нибудь графа, где можно поставить галочку, чтобы в больнице меня спасли?

— Слишком поздно, — осаживает ее Марта. — Вы мертвы.

— Я мертва, — повторяет Виви. — Но я ничего плохого не сделала. Как я могла умереть? — Она не хочет показаться слишком недовольной; если за пятьдесят один год Виви чему-то и научилась, так это всегда быть вежливой с теми, кто может оказать помощь, будь то стюардессы или сотрудники автотранспортной инспекции. — Марта, не могли бы вы пояснить? Меня… за что-то наказывают?

— Да нет, что вы.

— Тогда почему…

— Вас сбила машина, — говорит Марта. — Это был несчастный случай. Не повезло.

— Но это несправедливо.

Марта поджимает губы.

— Вы сейчас скажете мне, что жизнь вообще несправедлива, да? — спрашивает Виви.

— Действительно, ваша смерть была особенно внезапной, — признает Марта. Ее тон становится чуть менее категоричным. Она просматривает анкету у себя на планшете и отмечает что-то галочкой. — И поэтому, Вивиан, я готова дать вам 75-НП и 3-Т.

— Это значит, в больнице меня спасут?

— Нет. 75-НП — это наблюдательный период в семьдесят пять дней. Вам позволено смотреть, что будет происходить на земле до сентября. А 3-Т, — Марта поднимает палец, — дают вам право на три побудительных тычка.

— Три побудительных тычка?

— Вы можете трижды повлиять на события там, внизу, — поясняет Марта. — Но будьте осмотрительны.

— Это все как в сказке, — говорит Виви. — Я действительно умерла?

— Да, дорогая.

Виви снова обращает внимание на затейливо повязанный шарф от «Эрме».

— Так небрежно и так элегантно, я подумала бы, что вы француженка.

— Благодарю. Но нет.

— Чем вы занимались при жизни?

— Я была старшим вице-президентом в «Фед-Экс».

— Вот так Марта! — восклицает Виви. — Большая начальница!

— Меня не задобрить, Вивиан, — отрезает Марта. — Вас не воскресят в больнице. Вы мертвы. Я дарю вам целое лето, чтобы понаблюдать за своими детьми, и три тычка, потому что ваша смерть наступила так неожиданно и в результате случайности. И потому что мне нравятся ваши книги. У вас здесь, наверху, много поклонников.

Кажется, будто теперь уже Марта пытается ее задобрить.

— Кто меня сбил? — спрашивает Виви. — Это ведь был не Круз, да?

Ей страшно даже подумать об этом. Он такой хороший мальчик, такой умный, ему прямая дорога в Дартмут. Круз успевает по всем предметам: биологии и физике, математике, английскому. Вместо мотивационного письма он приложил к заявлению в колледж стихотворение про своего отца Джо под названием «Жертва». Виви чувствует к Крузу Де Сантису такую же нежность и желание защитить, как и по отношению к собственным детям.

Марта качает головой.

— Этого я не могу сказать.

Не может сказать, потому что это запрещено или потому что сама не знает? Ладно, неважно, у Виви есть более насущный вопрос.

— А что случится, когда кончится лето?

— Вы присоединитесь к хору.

— Хору?

— Ангелов.

— Но я не умею петь, — говорит Виви.

Марта заливисто хохочет.

— Не волнуйтесь, — заверяет она. — Научитесь. А теперь идемте. Нам пора.

— Куда мы идем?

— В зеленую комнату. Закройте глаза, пожалуйста.

Виви смотрит на Марту с подозрением.

— Лучше с открытыми.

— Вам надо научиться мне доверять, — напоминает Марта. — Я — ваш Человек.

Поколебавшись секунду, Виви закрывает глаза. А что ей еще остается?

Открыв глаза, она оказывается в комнате, где не хватает одной стены. Это похоже на диораму из обувной коробки, которую дети делают в школах. Виви осматривается, часто моргая; здесь есть чем полюбоваться.

Плинтусы под потолком и окантовка стен выкрашены в зеленый, на обоях узор из ядовито-зеленых и белых вертикальных полос. На полу в два слоя лежат ковры: внизу — обычный, сплетенный из волокна, сверху — роскошный персидский, из шелка. На потолке — марокканский светильник в форме лампы Аладдина: полированная бронза и крошечные отверстия отбрасывают затейливый кружевной узор из света и тени. Это, наверное, — нет, совершенно точно — самый классный и эклектичный интерьер, что Виви доводилось видеть. В комнате стоят длинный шезлонг из зеленого бархата, два пухлых кресла-суфле, обитых персиковым шелком, два кожаных пуфа, два медных горшка с карликовыми апельсиновыми деревьями, а на стене висит черно-белая фотография — Виви узнает кадр из серии «Дикий Запад» Дэвида Ярроу.

— Бохо-шик! Прямо комната моей мечты, — признается она.

— Да, я знаю, — отзывается Марта. — Мы полазили у вас в «Инстаграме».

Виви смеется. В это невозможно поверить. И правда рай! Она бы все отдала за такую комнату в «Мани Пит»: бархатный шезлонг, апельсиновые деревья! — но в доме на Нантакете та смотрелась бы странно, а на уголок в Париже или Нью-Йорке Виви еще не накопила.

Одна из стен полностью занята книжным шкафом, потому что, по мнению Вивиан, в каждой идеальной комнате должен быть книжный шкаф во всю стену. Она подходит взглянуть на корешки. «Клаудстрит» Тима Уинтона [Австралийский писатель, который получил в Австралии статус «Живое национальное достояние».], «Песнь Соломона» Тони Моррисон [Американская писательница, получившая в 1993 году Нобелевскую премию по литературе.], «Белая шерсть» Жардин Либер [Американская писательница, уроженка штата Техас.] и — да, детка, — «Адюльтер» и другие рассказы Андре Дюбюса [Американский писатель из Луизианы, автор рассказов и эссе.], книги которого Виви, пожалуй, обожает больше всего.

— Мои любимые книги.

— Естественно.

К шкафу примыкает зеленая дверь.

— Это оттенок «стебли петрушки» фирмы «Бенджамин Мор»? — спрашивает Виви, имея в виду цвет, в который выкрашена дверь.

— Да, он самый.

Вот это да! Виви уже влюблена в эту комнату.

— Куда ведет эта дверь?

— От любопытства кошка сдохла, — отвечает Марта. — Не суйте нос куда не следует, а то сокращу вам наблюдательный период.

Марта открывает дверь и проскальзывает внутрь до того, как Виви удается подсмотреть, что за ней спрятано.

«Наблюдательный период», — думает Виви. Она идет к краю комнаты и действительно оказывается на наблюдательном пункте, как будто смотрит в широкое окно, из которого видно всю ее прежнюю жизнь. И не просто видно — Виви сразу погружается в происходящее.

Вот ее дети — все трое сидят в гостиной в «Мани Пит» на бирюзовом твидовом диване, тесно прижавшись друг к другу. Они называют этот диван «Герв» — сокращенно от названия фабрики «Гервин». Уилла в центре, по бокам от нее Карсон и Лео. Они держатся за руки на уровне талии. Хотя Виви не раз представляла себе этот момент, злясь на детей («Вот умру, и посмотрите у меня»), ей невыносимо видеть их острое чистое горе.